Четыре угла - Виктория Лысенкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я истратил две попытки. На третью, стражи двинуться ко мне не с щитами, а с копьями. Получается, третья попытка дает мне либо свободу, либо смерть.
– Вы не должны рисковать. Нужно придумать план лучше или отказаться от затеи. Лучше, откажитесь. – Женщина говорила робко, почти не заикаясь, но всё еще испытывая стеснение.
– Нет, я не могу отказаться от мысли выбраться отсюда.
Герман сел на землю, обнял колени руками, внутренней частью локтя сдерживая ноги. Он немного покачивался в моменты обдумывания.
– Пока думаете, могли бы сесть на скамьи вон там! – И женщина показала рукой в направление тех самых деревянных скамей, рядом с которыми в этом мире появился юный психиатр.
«Точно!»– подумал Герман и вскочил с земли.
– Точно! Скамьи! – Риц побежал, зовя с собой женщину.
Добежав до скамей, пришелец посмотрел на жительницу этого мира и заулыбался.
– Что? – спросила она, не понимая причину улыбки того, кто стоит на грани смерти или психического заболевания.
– Ходули. Можно сделать из досок ходули и попытаться пройти над стражами. Им получалось меня остановить на земле, но что будет, если я буду в воздухе? Стоит попробовать.
Женщина робко улыбнулась, она захотела знать, не повелась ли общаться с ненормальным? Не отвечая себе на вопрос, она помогла Герману найти отломанные длинные деревянные куски скамей, пару ржавых гвоздей и толстых деревяшек, что должны были сдержать ноги путника.
– Отлично! Осталось сколотить из этого что-то, что можно было бы хотя бы в нетрезвом виде назвать ходулями. Надеюсь, всё получится.
Ползая по земле, пачкая белый медицинский халат, Герман из «грязи» и палок пытался смастерить спасательные палки размеров побольше. Он ворчал, покрикивал «ай», получая занозу, ругал кривые ржавые гвозди. Прошло больше часа, и ходули были готовы. Он попросил женщину подержать их возле скамей, чтобы, взобравшись по скамьям, с самого высокого яруса встать на изобретение и двинуться вперед к свободе.
Удивительно, но желание спасти свой… человеческий облик творит чудеса, и человек, ни разу не клоунского происхождения, встал на ходули и пошел вперед.
Герман крикнул с высоты женщине пару фраз на прощание, прося ее не идти за ним, ведь в случае смерти, он не хотел бы, чтобы она видела его кончину. «Спасибо за все!» было последним, что путник сказал женщине.
Герман пошел. Хорошо пошел! И вот оно – озеро, и вот они стражи, и вот она дрожь по телу от страха смерти. Герман приближался к каменным изваяниям и вдруг, они двинулись на него, они среагировали! Герман ожидал такого, но желал избежать. Каменные стражи начали бить щитами по ходулям, но Герман не останавливался, ведь до озера оставалось пару метров. Треск! Ходули сломались, покрывшись трещинами, и Риц начал падать, но падать вперед, в сторону воды и, о Боже, он упал в озеро, успев разглядеть отражение в нем. Герман упал в озеро, что на своей поверхности показывало отражаемый уровень самопрезрения, показывало мир чрезмерного самолюбия.
Всплеск воды, звук шлепка тела о гладь, звуки падающих обратно капель. Путник исчез из виду.
Глава 4. Чрезмерное самолюбие
Уровень чрезмерного самолюбия был уже виден Германом, а точнее его торчащей из стены головой. И вот теперь, он стоял здесь и мог разглядеть всё еще раз и более подробно.
Первым делом Герман попытался рассмотреть отражение в озере, но это было сложно сделать, потому что тела каменных изваяний перекрывали весь обзор, а подойти ближе Риц отказывался, побоявшись быть отправленным обратно на нижний уровень. Он заметил лишь то, что отражение было мрачным, темным, в то время, как этот уровень был ярким и чересчур приторным.
Герман какое-то время ещё вертел головой, привстав на носочки, но оторвал взор от Озера и увидел, как каменные стражи зашевелились. Они почувствовали, что Герман попал в этот мир не на законных основаниях, и его нужно немедленно вернуть туда, откуда он пришел. Стражники воинственно подняли щиты и копья с земли и двинулись на пришельца. Риц принялся бежать. Местные дороги были выложены крупным камнем, который время от времени моргал и поглядывал на идущих людей. Это были открывающиеся, моргающие и на какое-то время закрывающиеся огромные глаза, что передавали информацию о жителях другим жителям, играя роль вечного наблюдателя и доносчика. Под ногами Германа был слышан хруст раздавленного панциря креветки.
Стражи пытались догнать молодого человека, но он начал петлить по задворкам местных разноцветных ярких зданий. На всех были странные вывески о стоимости часа «проживания», висели сердца и символы, означающие гениталии, а на окнах виднелись красные занавески.
Стражи разбросались по территории, их было не видно, и Риц стал замедлять ход. В какой-то момент он просто остановился рассмотреть, где находится. Помимо повсеместных гостинец с почасовой оплатой, почти на каждом шагу стояли странные сцены, где местные «люди», напоминающие трафареты из двух частей, рассказывают о себе, демонстрируя лучшие качества. Внешний контур плоских трафаретных людей на этом уровне мира самолюбия был узким, почти незаметным, а внутренний, олицетворявший зацикленность на себе и своей детской потребности во внимании взрослых, был большим, занимал почти всё человеческое существо.
Деревьев тут, как и нормальных дорог, не было. Вместо них стояли высокие деревянные указатели со стрелками, указывавшими на различные местные «достопримечательности».
Пробираясь дальше по уровню, избегая стражей, тяжелые шаги и шум щитов которых был слышен за пару метров, Герман наткнулся на площадку с качелями. Он оглянулся, никого не увидел и направился на карусель. Герман в детстве обожал проводить время с друзьями на таких площадках. Он раскрутил карусельку, и она понесла его в детские воспоминания. Тогда ветер разбрасывал волосы в разные стороны, слышался смех, а кого-то даже тошнило в ближайших кустах. Чувство свободы и безмятежности. Изображение плыло, но улыбка друзей была чёткой и настоящей радостью. Но вот карусель остановилась, и повзрослевший Риц открыл произвольно закрывшиеся глаза. Голова кружилась, и он подумал: «И зачем люди пьют вино, если есть это!». Риц попытался встать на ноги, и ему даже сначала удалась эта тяжелая задача, но спустя секунду тяжелое взрослое объемное тело повело куда-то вправо, потом влево: «Оооой! Аааай!», раскрыв глаза, кричал в себя Герман.
Послышались тяжелые каменные шаги стражей, и пришелец пустился бежать дальше, вновь скрывшись из виду в узких маленьких улочках, идущих между домами.
Путник
