Психология свободы: теория и практика - Елена Кузьмина

Во время проведения «павловской» сессии (50-е гг. ХХ в.) в психологической науке, еще не пришедшей в себя после разгромного Постановления ЦК ВКП(б) 1936 г. «О педологических извращениях в системе Наркомпросов», от ученых требовалось быть приверженцами учения И. П. Павлова об условных рефлексах – проводить научный анализ приспособительной деятельности человека. М. Г. Ярошевский в книге «Психология в ХХ столетии» отмечает популярность версии, возникшей после проведения «павловской» сессии у некоторых зарубежных психологов: «…будто поддержка, оказанная партией и правительством И. П. Павлову, объясняется попыткой разработать, исходя из его идей, государственный план управления людьми на основе условных рефлексов. Эту версию, придуманную Бауэром, к сожалению, поддержали некоторые серьезные исследователи, в частности Скиннер» [211, 338]. Предположение Бауэра, разумеется, далеко от истины, хотя некоторые явления из жизни нашей страны удивительно были похожи на ситуации (способы управления людьми), описанные в романе Дж. Оруэлла «1984» – пятиминутки и недели ненависти к врагу Большого Брата, защитная реакция (предательство) на страх в 101-й комнате и другие. Действительно, задолго до «павловской» сессии происходили такие явления, которые при поверхностном рассмотрении напоминают проявление приспособления по типу условного рефлекса. Так, провозглашение очередной жертвы врагом народа сопровождалось незамедлительной и неизменной реакцией резкого, беспощадного осуждения огромной массой людей. Все западное, заокеанское (достижения в науке, технике, искусстве) наделялось ярлыком – «буржуазное» (буржуазная философия, буржуазная психология, буржуазное искусство и т. п.) и вызывало негативную реакцию. Примеров – множество, однако дело не в павловских условных рефлексах, а в сталинской идеологии (безропотного подчинения, выполнения приказа и т. п.), которая насаждалась в эти годы. Самое страшное – человек не должен был задумываться, осознавать, что происходит. Неслучайно в психологической науке, как отмечает В. П. Зинченко [62], проблематика деятельности опережала тему сознания. Что касается проблемы свободы, несомненно, связанной с осознанием, то она за годы тоталитарного режима во многих работах утратила глубину рассмотрения, превратившись в перечень доказательств свободы человека при социализме. При реальном сокращении свободы во всех формах в стране процветали мифы о свободе, которые не на одно десятилетие затормозили процессы ее понимания и достижения.

Однако все же были предприняты попытки некоторыми писателями, общественными деятелями (А. Солженицыным, В. Тендряковым, А. Сахаровым и другими) развеять иллюзии мнимой свободы. Многие из них пострадали за свою смелость, но оказали неоценимое влияние на самосознание большого количества людей. В период «Пражской весны» в то время мало кому известный физик-атомщик А. Сахаров начал работу над книгой «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» (книга вышла в самиздате в 1986 г., в журнале «Вопросы философии» впервые была опубликована в 1990 г. [155]). В ней он с беспокойством пишет об угрозе интеллектуальной, т. е. внутренней, свободе, независимости, ценности человеческой личности, смыслу человеческой жизни в нашей стране. В качестве опасностей потери свободы называются не только война, нищета, террор, но и «оболванивание человека… массовой культурой с намеренным или коммерчески обусловленным снижением интеллектуального уровня и проблемности, с упором на развлекательность или утилитарность с тщательно охранительным цензурированием» [155, 15]. В системе образования отмечается опасность в изменении апелляции, определенном сужении рамок дискуссий и интеллектуальной смелости выводов в том возрасте, когда происходит формирование убеждений.

III этап: начало 90-х гг. ХХ в. – по настоящее время. В этот период, очевидно, не без влияния меняющейся социально-политической ситуации, начавшихся в России процессов демократизации проблема свободы возродилась в отечественной психологии, но уже на уровне постановки темы свободы как самостоятельной, требующей основательной теоретической и экспериментальной работы. К феномену свободы стали обращаться: В. П. Зинченко в своих работах о сущности живого движения, К. А. Абульханова-Славская – о выборе жизненной стратегии. В начале 1990-х гг. нами предложен рефлексивно-деятельностный подход к пониманию феномена свободы, проведено эмпирическое исследование отдельных его проявлений (свободы от фрустрации, свободы творчества в условиях демократического и авторитарного стилей взаимодействия). В этот период в России публикуются работы о свободе человека российско-американского психолога В. Лефевра, в которых приводится рефлексивная модель свободного субъекта.

На современном этапе развития отечественной психологической науки и развития России, ее самоопределения как демократической страны, важно не только обобщить знания о свободе, предложенные мыслителями – философами и психологами различных эпох и стран, но и не потерять то ценное, что было достигнуто в понимании свободы в отечественной психологии ХХ в. Концептуальные представления отечественных психологов о свободе актуальны и открывают перспективы дальнейшего теоретического и экспериментального исследования феномена свободы.

3.2. Представление о свободе в русской психологии и физиологии в конце ХIХ – начале ХХ в.

В преддверии возникновения психологии как самостоятельной науки в философских и научных кругах шли споры относительно природы психического, предмета и методов изучения, выбора идеалистического или материалистического пути познания психических явлений, обусловленности психики социально-культурными факторами, сущности детерминизма.

Материалистический путь познания психики обозначен в работе И. М. Сеченова (1829—1905) «Рефлексы головного мозга» (1863), где он разработал новаторское учение о поведении живых существ, механизмах сознания и воли человека, сумел показать, что психические процессы не являются беспричинными. Психические явления есть результат ответной, рефлекторной деятельности организма: «Все акты сознательной и бессознательной жизни, по способу происхождения, суть рефлексы» [158, 176]. При этом рефлекс трактовался не как механический ответ нервного центра на внешний стимул. И. М. Сеченов считал, что «всякое действие есть взаимодействие», «эффект внешнего воздействия зависит не только от того тела, которое оказывает воздействие на другое, но и от этого последнего, т. е. не только от внешних причин, но и от внутренних условий, через посредство которых действуют эти внешние причины» [158, 360]. Рассмотрение психической деятельности как деятельности рефлекторной в конечном счете означает распространение на нее принципа детерминизма в его диалектическом понимании, а это значит, что, исходя из взаимосвязи всех явлений, необходимо признать, что действие внешней причины, влияющей на систему, проявляется не прямо и непосредственно, а непременно во взаимодействии этой внешней причины и внутренних условий . В работах Сеченова предвосхищались: понятие обратной связи как регулятора поведения, идея целевого детерминизма, в дальнейшем разрабатываемая Н. А. Бернштейном, утверждался принцип саморегуляции. Неслучайно труд «Рефлексы головного мозга» И. П. Павлов назвал величайшим взмахом русской народной мысли, а ее автора – отцом физиологии. Естественно-научная теория психической регуляции поведения человека привлекла пристальное внимание не только физиологов, но и психологов. Она имеет особое значение и для понимания свободы с позиции рефлексивно-деятельностного подхода – без осознания, рефлексии и связанной с ними саморегуляции не может быть свободы человека.

Особо значимым для психологии свободы выступило понимание И. М. Сеченовым явления центрального торможения в качестве механизма произвольного (волевого) поведения. И. М. Сеченов первым из физиологов выдвинул предположение о том, что акты, которые совершает человек, хотя и кажутся свободными (т. е. ни от чего не зависящими, кроме абсолютно свободного волеизъявления человека, его духовной силы), но, на самом деле, они подчиняются объективным законам – выступают результатом рефлекторной деятельности человека. Открытый им принцип рефлекторного осуществления любой психической деятельности в качестве общего закона психического не исключает изучение свободы человека, наоборот, он дает возможность естественно-научного познания этого феномена в детерминистической связи с другими явлениями, выводит его за рамки неконструктивного (особенно в практическом плане) принципа свободы-несвободы воли, согласно которому произвольные действия не вписываются в детерминистическую картину мира.

М. И. Владиславлев (1840—1890) – российский психолог, философ, профессор и ректор Петербургского университета высказывал мысли о свободе, которые в современной психологии можно было бы отнести к проблеме саморегуляции. Под свободой он понимал возможность человека контролировать свои действия – изменять и брать назад свои решения, выбирать цели и средства для их осуществления, что, в свою очередь, предполагает способность «свободной инициативы деятельности» [47].