Заря Айваза. Путь к осознанности - Ж. Славинский

— Конечно же, у каждого есть своя точка зрения на различные события, и каждый имеет право выразить ее, — поспешно высказался Петко Сретенович. — По окончании этого интересного обсуждения я бы хотел, чтобы вы уделили мне минутку своего внимания. Каждый день здесь представляет еще большие неопровержимые доказательства, чем в прошлые времена, того, что нас посещали представители внеземных цивилизаций. Мы передаем и восхваляем факты, которые получаем от западных стран, но пожалуйста, не забывайте, что и мы располагаем такими же ценными фактами на нашей с вами собственной границе. Давайте снова вернемся к вопросу о том, что же зависает над украшенным фресками монастырем Сопочани, — конечно же, это космические корабли. И вот что бы мне хотелось сказать по этому поводу. Обратите на это внимание, поскольку вы, несомненно, будете удивлены услышанным. Сава Текелия, сербский писатель, описал в своих мемуарах путешествия, которые он совершил на рубеже XVIII и XIX столетий.

Он достал маленькую толстую книгу в голубом переплете. Обложку украшало изображение самого писателя, который был слегка похож на Казанову. Он открыл книгу и продолжил:

— Стиль и язык книги достаточно символичны для того времени, однако факты, которыми она оперирует, представляют особую значимость, вселяющую оптимизм. Биография озаглавлена на характерном языке того времени — «Описание жизни». Текелия коллекционировал артефакты и в то же время являлся обладателем одной из самых больших библиотек страны. Хочу подчеркнуть, что Текелия не относился к ненадежным чувственным людям, окрыленным любовью, он являлся автором ценных грамматических, политических, законодательных и литературных анналов, он был поэтом и писателем травелогов. Следующие строчки, посвященные его личному переживанию, представляют для нас особый интерес: «18 ноября, приблизительно в три часа после полудня, я находился поблизости одной хижины, когда увидел какой-то свет, быстро приближающийся сверху. Я был почти всего в двух шагах от увиденного мною, я думал, что это, возможно, был какой-то человек с мотыгой, которая отражалась при солнечном свете. Когда оно поравнялось с землей, то его рост не стал превышать уровня пояса, словно это был какой-то человек в железных доспехах, от которого шел зеленоватый свет. Я не мог отвести от света свой взгляд и пошел ему навстречу. Он приближался ко мне со скоростью человеческого шага, и, пока я шел в его сторону, натолкнулся на насыпь из виноградных листьев, которая на какой-то момент загородила мне обзор. Когда я обошел ее стороной, света уже не было. Я дошел до того места, где видел его в последний раз, но там ничего не оказалось. Я огляделся вокруг, но ничего нового в винограднике не обнаружил. Все действие длилось семь с половиной минут. Dicite physyci quid hic, dies fruit, sobrius fui, sol splendebat». — Петко направил взгляд в нашу сторону и произнес: — Не хочу обижать кого-либо, но в том случае, если кто-то из вас не совсем свободно говорит на латыни, я переведу. Буквально это означает следующее, — словно пронизывая книгу, он поставил правый указательный палец на текст и, стараясь выделить каждое слово, закончил: — «Доктора, скажите мне, что же это было — все происходило днем, я был трезв, и солнце сияло».

Несколько сидящих напротив меня человек категорически закачали головами, будто наблюдение Савы Текелии нанесло смертельный удар официальной науке, не признающей существование внеземной цивилизации.

— Этот факт чрезвычайно важен, — заявил доктор Милозевич. — Должен признать, я впервые о нем слышу. Огромное спасибо, Петко. Это просто чудесно, изумительно!

Это был худощавый человек с бледным цветом лица, вьющимися волосами и медленными жестами. Будучи любовником Паулины, он был младше нее лет на двадцать.

— Я думаю, мы должны сделать все возможное, чтобы донести этот факт до наших друзей из других стран, — заявила Паулина. Она сидела на двухместном диванчике рядом с доктором Милозевичем и держала его за руку. — Мы так часто разрушаем ценности, рожденные на наших же землях. Настало время перемен. Перво-наперво, я имею в виду не Теслу, великого гения, которого знала история человечества, я говорю о предсказании Кремны. Точность пророческих слов Кремны относительно будущих событий и технических изобретений превосходят самого Нострадамуса. Думаю, настало время написать биографию Димитрия Митриновича, который... — Она быстро окинула взглядом аудиторию, состоящую из теософов и антропософов. — Возможно, он не дошел до уровня Елены Петровны Блаватской и Рудольфа Штайнера, однако он, несомненно, заслуживает большего признания. Иисус говорил, что нет пророка в своем отечестве.

— Конечно, конечно, — с кислой миной ни лице заговорил Петко, как только разговор ушел в сторону от Савы Текелии.

— Вы правы, миссис Паулина, — согласился я. — Мне пришлось поехать в Швецию, чтобы впервые услышать о нем. В его учениках числились некоторые из самых известных оккультистов. Моя бабушка переписывалась с ним на протяжении многих лет.

— Правда? — перебила Паулина. — Если его письма существуют, то они представляют собой очень ценный документ. Ведь я сама очарована его личностью.

— Конечно, — согласился Петко Сретенович. — Я бы хотел подвести итог нашему чрезвычайно продуктивному собранию. Нам стоит продолжить разговор на уровне неформальной беседы. Хотелось бы поблагодарить миссис Маркович за ее превосходную поучительную лекцию, и все, связанное с ней, достойно обсуждения. Надеюсь, что в будущем в нашем обществе будут чаще проходить такие важные собрания.

Домработница миссис Паулины поставила на стол у стены большой чайник и чашу с домашними печеньями. Мое первоначальное стремление отведать чашечку чая перебил исходящий от него запах. Это был какой-то травяной чай, то ли из ромашки, то ли из мяты, трудно сказать. Его запах напомнил мне те заболевания, которыми я переболел в детстве, поэтому к нему я питал одно лишь отвращение.

Я искал девушку с подтянутой грудью, как вдруг услышал:

— Я бы хотела побольше узнать о том опыте, что вы получили в Швеции. — Ее голос, звучащий позади меня, выражал улыбку.

— Такого предмета для разговора не значилось в программе сегодняшнего вечера, да и многого о том не расскажешь. Переживание — это одно, а рассказ о нем — уже другое.

— Довольно скучно повторять одни и те же вещи по много раз. — Она мельком посмотрела на людей в зале. — Понимаете, что я пытаюсь сказать?

— В смысле, такое происходит здесь очень часто? — спросил я подавленным голосом. Две говорящих между собой женщины среднего возраста стояли рядом и подозрительно смотрели в мою сторону. Неожиданно до меня донесся зловонный запах бренди и чей-то хриплый голос.

— Это единственное, что здесь бывает.

Я обернулся. Максим Драганич, актер Национального театра, которого все называли Максом, подошел из-за спины.

Я его приметил еще во время лекции, когда тот сидел в углу зала. Он был среднего телосложения, с темным средиземноморским цветом лица и двухдневной щетиной. Драганич прославился своим алкоголизмом и сарказмом. Общество терпело его из-за роли Гурджиева, заглавного героя фильма Питера Брука «Встречи с замечательными людьми». Он пожал мне руку своей потной ладонью.

— Миряна представляет духовный уровень этой необычайной группы. — Его улыбка, выглядевшая больше как конвульсия, обнажила желтые зубы, покрытые толстым зубным налетом.

— Да, — начала девушка, — я удивлена, как быстро деградируют оригинальные идеи мистических учений. Блаватская говорила о себе, что теософом является тот, кто занимается теософией. То есть тот, кто применяет ее на практике. Однако здесь нет ни одного такого. — Одной рукой она облокотилась на полку, сделанную из темного дуба, а другой нежно провела по волосам. — Знаете, здесь нормальные сексуальные отношения расцениваются как падение в материю... Я Миряна.

Она изящно подала мне теплую и сухую руку, которую я продержал немного дольше, чем нужно. Она улыбнулась и произнесла:

— Я изучаю психологию.

— Я не буду использовать ее против вас, — ответил я с улыбкой на лице.

Она моргнула несколько раз, затем улыбнулась и ответила:

— Такой комментарий можно услышать от человека, обладающего обширными знаниями.

Показывая в сторону доктора Вазича, она добавила:

— Простите, я на минутку должна отлучиться, мне нужно спросить кое о чем выдающегося доктора.

— Если это не связано с анемией, то падения в материю участятся, — с ироничной улыбкой прошептал Максим Драганич. Он посмотрел прямо на меня, и в тот же момент ужасный запах бренди из его рта заставил меня сделать шаг назад.

— Анемия? Что вы имеете в виду?

Он состроил из своей улыбки противную гримасу:

— Близкий друг мадам Паулины, доктор Милозевич, чертовски страдает от анемии. Как только у него наступает эрекция, вся его кровь из головы стремительно направляется вниз, и он падает в обморок... Думаю, что в каждом пороке есть какая-то добродетель.