Плутония. Земля Санникова. Библиотека фантастики в 24 томах. Том 3 - Владимир Обручев

На другом озере Генерал выгнал из густых зарослей целую стаю странных птиц. Они достигали величины очень крупного лебедя, но имели более длинное тело, более короткую шею и очень длинный и острый клюв, усаженный острыми и мелкими зубами. Птицы великолепно плавали и ныряли, охотясь за рыбой. Одну из них удалось подстрелить.

Рассмотрев ее, Каштанов решил, что это, должно бить, гесперорнис, зубастая бескрылая птица мелового периода, близкая по строению тела к современным пингвинам. Крылья ее были в зачаточном состоянии и совершенно скрывались в мягком, волосообразном оперении.

ПОЯС БОЛОТ И ОЗЕР

После трехдневного плавания через страну сухих степей путешественники достигли ее южной окраины, где растительность сразу изменилась. Берега реки покрылись зеленой чащей хвойных деревьев, саговых пальм и папоротников многочисленных видов, большей частью совершенно новых, достигавших высоты человеческого роста. Высокие заросли растений, похожих на камыши, росли в воде вдоль берега, а плоские отмели были покрыты хвощами высотой в полтора метра и с поперечником больше двадцати пяти миллиметров. Из глубины зарослей неслось не умолкавшее стрекотание, а над водой кружились странные насекомые. Они походили на стрекоз, но в размахе крыльев достигали почти сорока сантиметров; тело их, отливавшее металлическим блеском, имело сантиметров двадцать в длину; одни были золотисто-желтые, другие стально-серые, третьи изумрудно-зеленые, четвертые темно-голубые, пятые огненно-красные. В солнечных лучах они порхали, реяли, гонялись друг за другом, издавая мелодичный треск, напоминавший щелканье кастаньет.

Пораженные этой красивой картиной, путешественники сложили весла. Лодка медленно плыла по течению, а гребцы любовались невиданным зрелищем. Папочкин достал сачок и после долгих попыток поймал одну стрекозу; но, когда он вынимал ее из сачка, она пребольно укусила палец зоолога своими челюстями, и растерявшийся ученый выпустил ее из рук.

Сплошной зеленый барьер, окаймлявший берега, не позволял причалить, и путешественники, утомленные долгим плаванием, тщетно искали глазами хотя бы небольшую часть лужайки для ночлега.

Между тем голод давал себя уже чувствовать, а зеленые стены хвощей становились все гуще и гуще.

— Эх, нужно было остановиться в конце степи! — сказал Громеко.

— В другой раз будем умнее, — засмеялся Макшеев.

Километр проходил за километром, а зеленые стены не прерывались. Наконец за поворотом реки, на левом берегу ее, показалась низкая зеленая полоска. В воду выдавалась длинная и узкая коса, переходящая затем в отмель и поросшая только хвощами. За неимением лучшего решили остановиться здесь и расчистить себе площадку. Лодки ввели в заливчик между косой и берегом, вытащили охотничьи ножи и вступили в бой с хвощами. Но это оказалось нелегким делом: толстые стебли, жесткие от обильного содержания кремнезема, плохо поддавались ударам ножа, а срезанные оставляли колючие пеньки, на которых нельзя было ни сидеть, ни лежать.

— Попробуем вырвать их с корнем, — предложил ботаник. — Они не должны крепко сидеть в мягком речном наносе.

Совет оказался хорошим: хвощи легко выдергивались из почвы, и через полчаса путешественники расчистили мягкую площадку для палатки и костра. Но костер не из чего было разводить: зеленые хвощи не горели. Нельзя было не только приготовить ужин, но даже сварить себе чай. Кроме того, из хвощей поднялись целые рои растревоженных комаров, в двадцать миллиметров величиной, спастись от которых можно было только дымом костра.

— Постойте, — сказал Громеко. — Совсем близко, подплывая сюда, я заметил торчавший из чащи ствол сухого дерева. Нужно его добыть!

Вооружившись топорами и веревкой, Громеко и Макшеев отвязали одну из лодок от плота и поплыли вверх по реке. В сотне — другой шагов от стоянки они увидели толстое засохшее дерево с несколькими ветвями, торчавшее в зеленой чаще; но дерево это оказалось на такой высоте над водой, что его нельзя было достать ни рукой, ни топором.

— Попробуем закинуть веревку за сук — может быть, он обломится, — предложил Макшеев.

Громеко удерживал лодку на месте, ухватившись за хвощи, а Макшеев перебросил веревку через толстый сук и начал ее тянуть; сук не обламывался, но все дерево начало трещать.

— Пустите лодку, помогите тянуть! — крикнул он товарищу.

Теперь оба ухватились за веревку, стоя в утлой лодке, и дернули изо всех сил. Дерево рухнуло, ударив с размаху по носу лодки, которая под его тяжестью начала погружаться в воду. Громеко только-только успел схватиться за хвощи и подтянуть к ним корму, как нос лодки скрылся под водой.

— Скандал! Что мы будем теперь делать? — воскликнул Макшеев.

Оба сидели на корме, ногами в воде, одной рукой держались за хвощи, а другой за веревку, которая не позволяла злополучному дереву уплыть по течению.

— Вылезть на берег нельзя, вычерпать воду нечем, остается звать кого-нибудь на помощь, — сказал Громеко.

Оба начали аукать и звать. Сначала никто не откликался, но потом послышался голос Каштанова, спрашивавшего, в чем дело.

— Плывите к нам кто-нибудь на помощь, захватите ведро, наша лодка затонула!

— Сейчас приеду! — раздался ответ.

В это время из воды возле затонувшего носа лодки показалась огромная голова зелено-бурого цвета с короткой и широкой мордой и маленькими глазами под, плоским черепом. Животное некоторое время смотрело на оцепеневших от неожиданности людей, а затем, разинув пасть и обнажив несколько рядов острых зубов, начало взбираться на нос лодки, которая под его тяжестью стала погружаться глубже. Показалась короткая и толстая шея, затем часть голого туловища; широкие передние лапы когтями цеплялись за борт лодки.

Отправляясь за дровами так близко от стоянки, охотники не взяли с собой ружей и теперь оказались безоружными лицом к лицу с какой-то рептилией неизвестной породы, несомненно плотоядной и сильной. Их топоры остались на носу и теперь были в воде, уже под лапами врага.

— Скорее привязывайте свой нож к рукоятке весла, — крикнул Макшеев, — а я попробую задержать чудовище другим веслом!

Он вынул свой нож и взял его в зубы, а затем, схватив весло, ткнул его со всего размаха лопастью в полураскрытую пасть. Сильный удар по небу и языку ошеломил животное, которое судорожно сжало челюсти. Послышался треск, острые зубы крошили дерево и впивались в жестяную оковку лопасти. Макшеев толкал весло все дальше в пасть, но оно укорачивал лось, потому что челюсти работали и выплевывали осколки дерева, окрашенные кровью.