Плутония. Земля Санникова. Библиотека фантастики в 24 томах. Том 3 - Владимир Обручев

Из-за постели Громеко вытащил дрожавшего еще Генерала, осмотрел и промыл его раны. Затем оттащили льва в сторону и решили продолжать прерванный сон. На караул сел Макшеев, и остаток ночи прошел спокойно. Утром сумерки показались менее густыми, и на диске Плутона число и размеры темных пятен как будто уменьшились. Решили еще подождать и принялись за починку палатки, обмер убитого льва и снятие с него шкуры. К обеду стало еще светлее, а немного позже Плутон, словно собравшись с силами, расплавил большую часть пятен, покрывавших его диск, и засиял полным светом, казавшимся особенно ярким после сорокачасового сумрака.

Быстро сложили вещи, нагрузили лодки и плот и поплыли дальше, но не так быстро, потому что судно оказалось недостаточно подвижным и требовало усиленной работы веслами. Местность под вечер этого дня начала меняться, холмы на берегах реки сначала понизились, а затем совершенно исчезли. Вместо густой чащи леса и кустов расстилалась степь с отдельными рощами, где преобладали исполинские баобабы. Только вдоль берегов узкой полосой тянулась пышная растительность с пальмами, бамбуками, лианами, в которой ютились птицы и крупные обезьяны нескольких пород. В степи паслись стада разнообразных антилоп, мастодонтов, носорогов, верблюдо-жирафов, безрогих жирафов и первобытных лошадей. В чаще близ реки держались тигры, гиппопотамы и олени.

ЧУДОВИЩНЫЕ ЯЩЕРЫ И СТРАННЫЕ ПТИЦЫ

Первый ночлег был на большом острове, значительная часть которого также имела степной характер, и только вдоль берега местами тянулись группы кустов и заросли камышей. Палатку поставили на северном конце острова, откуда была видна река, делившаяся на два рукава, каждый не менее сотни шагов ширины.

После ужина покой окружающей природы был нарушен шумом. С противоположного берега реки послышались протяжные крики, напоминавшие голоса толпы людей, по временам покрываемые громким отрывистым лаем и воем.

Из зеленой чащи вырвалось, ломая камыши и раздвигая кусты, небольшое стадо красноватых с белыми пятнами четвероногих, которые бросились в воду и поплыли к острову. Вслед за ними выскочила стая пестрых хищников, которые с воем и лаем также поплыли, стараясь догнать и отбить одно животное, уже отставшее и, очевидно, изнемогавшее.

Через несколько минут преследуемые выбрались на остров и пробежали очень близко от палатки. Они походили на лошадей, хотя почти не имели гривы.

Отставшее животное также успело доплыть до острова раньше хищников, но на крутой откос берега могло подняться с трудом и наверху было окружено воющими и лающими преследователями. Собрав последние силы, оно лягало их передними и задними ногами и хватало зубами, но неравная борьба с дюжиной врагов не могла быть долгой. Хищники, увертываясь от ударов, не выпускали жертву из своего круга, выжидая, пока она не обессилит окончательно.

В борьбу вмешались люди: три выстрела в стаю хищников уложили двух из них и обратили остальных в поспешное бегство. Но обессиленная жертва уже не могла воспользоваться неожиданным избавлением. Когда охотники подошли к ней, она уже лежала при последнем издыхании. На ее шее зияла большая рваная рана, очевидно причиненная зубами одного из хищников при первом же нападении на табун, — это и было причиной слабости жертвы, которая на бегу постепенно истекала кровью.

Рассматривая убитых хищников, охотники убедились, что животные принадлежали к примитивным млекопитающим.

Они были величиной с сибирского волка, но туловище напоминало скорее кошачью породу, равно как и длинный, тонкий хвост. Шерсть на спине и боках была темно-бурая, с желтыми продольными полосами, а на брюхе — желтая. Зубы были почти одинаковые — все имели скорее вид клыков.

Жертва хищников заслуживала название лошади только с большими оговорками. Она была ростом не больше крупного осла, но грациознее последнего, так как туловище покоилось на тонких ногах, оканчивающихся каждая не одним копытом, как у настоящих лошадей, а четырьмя. При этом только среднее копыто было сильнее развито, а остальные — зачаточные.

Изучая эту странную лошадь, Каштанов и Папочкин пришли к выводу, что перед ними первобытная лошадь — родоначальница современных лошадей, по своему облику больше походившая на американскую ламу.

На другой день продолжалась степная местность, настоящие саванны или прерии, с высокой травой, с чащами и группами кустов и деревьев по берегам тихой реки и многочисленных островов. На одном из больших островов путешественники заметили стадо титанотериев — животных, представлявших нечто среднее между гиппопотамом и носорогом.

Путешественники хотели причалить немного ниже за кустами, чтобы подкрасться и добыть одного из титанотериев, но встретили еще более интересного зверя, представителя древнейших толстокожих, — четверорогого носорога, спустившегося передними ногами в воду, чтобы утолить свою жажду. Когда плот приблизился к нему, он поднял свою уродливую голову и широко раскрыл пасть, словно хотел проглотить или, по крайней мере, оплевать незваных гостей. По бокам верхней челюсти торчали два длинных желтых клыка; на переносице между маленькими глазами поднимались рядом два небольших рога, повернутых наружу, а за ушами красовались еще два тупых рога, похожих на какие-то обрубки.

Но пока причаливали к берегу и пробирались осторожно через кусты, чтобы сфотографировать это интересное животное, оно отошло от реки и побежало тяжелой рысцой. Преследуя его в надежде, что оно остановится, Каштанов и Папочкин заметили на соседней поляне животное огромной величины, стоявшее возле высокого дерева и обрывавшее на нем листья на высоте около пяти метров. По форме тела и цвету кожи оно походило на колоссального слона, спина которого поднималась на четыре метра от земли; но голова и длинная шея резко отличали его от слонов: голова, сравнительно с массой туловища очень небольшая, напоминала голову тапира с удлиненной верхней губой, которой животное очень быстро захватывало листья целыми пучками.

— Что за чудовище! — прошептал Папочкин. — Тело слона, шея лошади, голова тапира и замашки жирафа.

— Я думаю, — заметил Каштанов, — что нам удалось увидеть редкого представителя подсемейства безрогих носорогов, остатки которого недавно найдены в Белуджистане, почему этот колосс — крупнейший из сухопутных млекопитающих — получил имя белуджитерия[25]. Он жил в конце олигоцена или в начале миоцена.

— Действительно колосс! — удивился зоолог. — Мне кажется, что я могу, не сгибаясь, разве только нагнув голову, пройти под его брюхом.