Все сражения русской армии 1804‑1814. Россия против Наполеона - Виктор Безотосный

Наполеон, осмотрев позицию под Фридландом и узрев невыгодность расположения русской армии, сначала недоумевал и подозревал Беннигсена в неких тайных умыслах, что он где‑то скрытно поставил резерв. Им были специально посланы офицеры для обозрения местности и разведки окрестностей. Многие в его окружении предлагали перенести сражение на следующий день, дождавшись подхода войск Мюрата и Даву, о чем им уже был послан приказ. Но французский полководец опасался, что ночью русские снимутся с позиций и уйдут, как это уже бывало не раз, поэтому он решил использовать явную ошибку противника и атаковать, не дожидаясь подхода дополнительных сил.

Уже после 14 часов он продиктовал свою знаменитую диспозицию Фридландского сражения. Согласно ей на юге выстроились войска Нея, в районе Постенена и Генрихдорфа полки Ланна и Мортье. В резерве остались корпус Виктора и гвардия. Кавалерия равномерно была распределена между корпусами. К 5 часам вечера (назначенный срок атаки) французы заняли боевую линию, расписанную по диспозиции. Суть плана Наполеона заключалась в следующем. Главный удар должен был нанести Ней против левого русского фланга Багратиона, оттеснить противника за ручей и захватить переправы через р. Алле. Ланну нужно было поддержать атаку и сковать русских в центре. Корпус Мортье должен был оставаться на месте, поскольку его использовали в качестве «неподвижной точки опоры» и «оси захождения». В результате произведенного маневра (принципа «закрывающейся двери») на Мортье планировалось отбросить разгромленные русские войска (116) .

Примерно около 17 часов Беннигсен после длительного бездействия наконец‑таки полностью осознал опасное положение своих частей, повернутых спиной к реке и имевших перед собой главные силы Наполеона. Он разослал военачальникам приказы об отступлении из города, как он писал позднее: «я незамедлительно приказал всю нашу тяжелую артиллерию перевести через город на правую сторону реки Алле и разослал нашим генералам приказания немедленно отступать по мостам, устроенным для этой цели» (117) . Но это решение оказалось запоздалым и неожиданным для высших начальников. Командовавший центром и правым флангом Горчаков посчитал, что ему легче будет сдерживать натиск французов до ночного времени, чем пятиться назад на глазах противника. Багратион же просто уже не мог полностью выполнить этот приказ, а лишь частично (стали переправляться только войска, находившиеся у него в тылу). Войска Нея начали в 17 часов атаку на его позиции, после ожидаемого условного сигнала – трех залпов 20 французских орудий. К 18 часам пехота Нея сначала вытеснила русских егерей из Сортлакского леса и взяла д. Сортлак. Но затем, пытаясь развернуться для новой атаки, пехота была накрыта губительным огнем русской артиллерии, особенно интенсивно действовали батареи с правого берега р. Алле. Французские войска понесли большие потери и вдобавок подверглись атакам русской конницы, многие полки пришли в полное расстройство, дальнейшее продвижение вперед застопорилось, а выполнение плана Наполеона оказалось под угрозой.

Тогда французский полководец, чтобы спасти положение, вынужден был на поддержку Нея выделить одну дивизию из корпуса Виктора. Но пока она выдвигалась, ситуацию, грозившую осложнениями, кардинально изменил генерал А.А. Сенармон, командующий артиллерией корпуса Виктора. 36 его орудий на рысях выдвинулись на передовую позицию и с дистанции 400 метров открыли ураганный огонь сначала по русским батареям, а затем (после их подавления) уже с расстояния 200 метров (а после и с 120 метров) обрушили шквал артиллерийского огня на русские боевые порядки. Такое выдвижение орудий многим казалось чересчур опасным (их легко мог захватить противник быстрой атакой), но своими умелыми и слаженными действиями, помимо нанесения непоправимого урона русским, они дали возможность оправиться войскам Нея, а затем вновь перейти в наступление. Фактически пушки Сенармона своим перемещением организовали артиллерийское наступление, что в конечном счете решило судьбу сражения в пользу французов. Все контратаки русских на орудия оказались тщетными (в том числе русских гвардейских полков) и привели только к большим потерям. Русские линии дрогнули и начали отступление к городу. Но зажатые в перешейке между рекой и оврагом ручья Мюленфлюс плотные солдатские массы вновь стали легкой добычей артиллеристов Сенармона, ни один их заряд не пропадал даром и всегда находил свои жертвы. Историки всегда любят приводить цифры: за короткий промежуток времени 36 орудий батареи сделали 2516 выстрелов, из них только 368 ядрами, остальные – картечью. Французы перешли ручей Мюленфлюс и уже после 20 часов вечера ворвались в горящий Фридланд. Войска Багратиона отступили к мостам, которые, по словам А.П. Ермолова, «уже были зажжены по ошибочному приказанию» (незажженным остался только один мост). Отступающие превратились в беспорядочную толпу, переходили через Алле по уже горевшим мостам, переправлялись вплавь или при помощи кавалеристов.

Когда французская артиллерия перенесла огонь из‑за ручья на тылы русского центра, то уже и Горчаков понял катастрофичность ситуации и приказал своим войскам отступать, правда, когда уже шел бой за обладание городом. Он направил две дивизии в пылающий Фридланд, но отбить город ему не удалось, да и мосты уже догорели. Порядок был нарушен и в полках Горчакова, многие солдаты бросались в реку, чтобы ее переплыть. Наконец его войскам, отбиваясь от наседавших французских частей, удалось найти броды на р. Алле к северу от Фридланда у д. Клошенен и перейти на другой берег. 29 тяжелых орудий были увезены генерал‑майором графом К.О. Ламбертом с Александрийским гусарским полком к Алленбургу, где они переправились через р. Алле. Как записал о беспорядочном отступлении через Алле в своем «поденном журнале» участник сражения (там раненный) офицер Императорского батальона милиции В.И. Григорьев, «едва только некоторые успели перебежать по мосту через реку Аллер, как оный зажжен; оставшиеся же на той стороне переправились через отысканный по реке брод и защищались от нападавших холодным оружием и прикладами; ввечеру от всей нашей армии собрались только тысяч до тринадцати...; разложили огни, а пищи вовсе никакой не было; французы же, остановясь на противолежащем берегу, нас не преследовали далее, опасаясь наших сикурсных свежих войск, которых, однако же, тут вовсе не было» (118) . « Так, – по словам А.П. Ермолова,– вместо того, чтобы разбить и уничтожить слабый неприятельский корпус, которому за отдалением не могла армия дать скорой помощи, мы потеряли главное сражение» (119) .

Практически все русские пушки удалось переправить на левый берег (при Фридланде потеряли всего десять орудий). Но людские потери армии Беннигсена были большими, по подсчетам русских авторов – 10–15 тыс. человек, у иностранных историков эта цифра несколько выше – 20–25 тыс. человек. Были убиты два генерала – И.И. Сукин и Н.Н. Мазовский. Урон французов оценивался в 8–10 тыс. человек, притом, что в бою не участвовала гвардия и две дивизии из корпуса Виктора. Но Наполеон одержал долгожданную и решительную победу. Следствием этого стала сдача 4(16) июня маршалу Сульту мощной крепости Кенигсберга, где французы нашли большое количество запасов для русской армии, а также около 8 тыс. русских раненых. 5(17) июня корпус Лестока вместе с дивизией Каменского (их выделили для защиты Кенигсберга) соединились с остатками армии Беннигсена. Русские войска очень быстро очистили всю Восточную Пруссию. Под прикрытием казачьих полков основные силы Беннигсена перешли р. Неман у Тильзита, а 7(19) июня, после поджога моста через реку, на русскую территорию переправились последние казачьи отряды. Как сказано было в журнале армии Беннигсена, «в сем месте прекратились военные действия, и неприятель, видя армию нашу усиленную вышеупомянутыми подкреплениями, к ней присоединившимися, немедленно принял предложенное ему перемирие, за которым вскоре заключен и мир» (120) .

Но прежде чем перейти к заключенному миру, стоит сказать несколько слов о военных действиях, которые вела русская армия против наполеоновских войск в 1806–1807 гг. Как показали события 1805 и 1806 гг. Великая армия очень легко и быстро (можно сказать молниеносно) расправилась с армиями Австрии и Пруссии, а затем долго и уже с большими трудностями достигала победы над русскими войсками. Нужно объективно признать, что русская армия оказалась в 1805–1807 гг. значительно слабее французской по многим показателям. При этом важно понимать, что русские вели боевые действия на чужой территории и воевали даже не за себя, а за своего союзника. Причем отметим, что всегда участвовал в войне лишь ограниченный контингент русских войск. И в 1805 и в 1806 гг. выделенные русские войска в обоих случаях первоначально рассматривались как вспомогательные, а под влиянием неблагоприятной обстановки превращались в основные. Нетрудно сделать вывод, что русская армия (после сравнения с австрийской и прусской) являлась единственной силой на европейском континенте, которая тогда реально могла противостоять Наполеону, других достойных и заслуживавших внимания противников на суше у него на тот период уже не было.