Оружие возмездия - Анатолий Бурак

Он родился ровно пятьдесят лет назад, двенадцатого января тысяча восемьсот девяносто третьего года в городе Розенхайме, что в Баварии. Отец, получив дипломы Боннского и Гейдельбергского университетов, и отслужив положенный срок в качестве офицера, до мозга костей проникся духом пруссачества. Личный друг самого Бисмарка, за несколько лет до этого, в восемьдесят пятом, удостоился должности генерал-губернатора немецкой колонии в Юго-Западной Африке. Рано овдовев в первом браке, с пятью детьми на руках, доктор Геринг женился во второй раз на молодой тирольке, и вывез её на Гаити, где получил второй колониальный пост. Когда пришла пора родиться маленькому Герману, он отправил мать назад в Баварию.

Детство прошло в рукопашных баталиях и постоянных столкновениях. За агрессивность и непокладистость его неизменно выгоняли из всех школ. Видя подобные наклонности, отец отослал хулигана в Карлсруэ — кадетскую школу, откуда он был переведен в Берлинский военный интернат.

Это заведение Герман закончил одним из первых по успеваемости и в марте тысяча девятьсот двенадцатого года, в чине младшего лейтенанта, был определен в квартировавший в Мюлузе пехотный полк принца Вильгельма. Ему только что исполнилось девятнадцать. Полному энергии молодому человеку претила рутина гарнизонной службы и он с восторгом воспринял известие о начале Первой мировой войны.

В октябре тысяча девятьсот четырнадцатого он добился назначения в военную авиацию. Сначала летал наблюдателем, затем — пилотом-разведчиком и бомбардировщиком. И, наконец, спустя ровно год, осенью пятнадцатого, стал летчиком-истребителем. В самом начале карьеры удалось уничтожить один из первых тяжелых английских бомбардировщиков «Хандли Пейдж». А затем сбили его. Получив ранение в бедро, он довольно быстро оправился и вскоре вернулся в строй.

Спустя два года, уже будучи признанным одним из лучших асов Германии, в мае семнадцатого занял вакансию командира эскадрильи. На начало восемнадцатого за ним числилась двадцать одна победа в воздушных сражениях, и уже в мае удостоился высшей в Германии награды орденом «За заслуги». Именно тогда его перевели в прославленную «Эскадрилью Рихтхофен» — по фамилии первого командира, барона Манфреда фон Рихтхофена.

Двадцать первого апреля тысяча девятьсот восемнадцатого капитан Рихтхофен, имевший на счету более восьмидесяти побед в воздушных боях, погиб. Заместитель, лейтенант Рейнхард, разбился третьего июля. Его место досталось Герману Герингу, возглавившему знаменитое соединение. Он вступил на эту должность четырнадцатого июля, когда германские войска начали отступление на Марне.

Славное было время. Всего эскадрилья уничтожила шестьсот сорок четыре самолёта противника. Неплохой результат, особенно если учесть, что только шестьдесят два пилота оказались в траурных списках.

Он демобилизовался в конце девятнадцатого в чине капитана. На груди гордо поблёскивали Железный крест первой степени, орден Льва с мечами, орден Карла Фридриха, орден Гогенцоллернов третьей степени с мечами и орден «За заслуги». Он никогда не забудет ни то прекрасное время, ни друзей по «Эскадрилье Рихтхофен». Совсем недавно, в нынешнем сорок третьем, один из бывших товарищей, еврей по фамилии Лютер, оказался арестованным гамбургским гестапо. И он немедленно вмешался, добился освобождения и предоставил другу покровительство.

Нет, он и только он обязан стать во главе новой нации! Не этот… припадочный эпилептик, не выслужившийся дальше ефрейтора, а истинный немецкий офицер, не ведающий страха и обладающий врождённым благородством!

Тем более что на фоне язвительного истеричного Геббельса, унылого и мрачного Рудольфа Гесса или зловещего Гиммлера, он выгодно отличается веселым нравом, респектабельностью, а так же самоиронией, замешанной на вальяжности и простодушии.

Пожалуй, после инициации, когда горечь постыдного поражения отойдёт на второй план, придётся опять выступить по радио, как тогда, в тридцать третьем.

«Сегодня открылась чистая страница истории Германии», — заявит он, — «и, начиная с этой страницы, свобода и честь станут основой государственности».

Менгеле стоял в прихожей загородного поместья, находившегося к северу от столицы и названного в честь первой жены рейхсмаршала «Каринхалл», и с улыбкой глядел на тела, распростёртые на полу. Лежавшим в живописных позах была уготовлена такая разная судьба. Одному, шестидесяти четырёх летнему рейхсминистру Хансу Ламмерсу, бывшему консультанту Гитлера по юридическим вопросам, и буквально на днях, наряду с Мартином Борманом и фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем, вошедшего в состав «Комитета трех» — специально созданного органа, призванного облегчать ведение дел новому руководству страны, предстояло обратиться к вечности на «ты». А другой, Эрнст Рем, в прошлом глава Sturm abteilung* *(Штурмовые отряды — СА) и давний враг Геринга, был безвозвратно мёртв.

Ангел смерти оглянулся на блаженно закрывшего глаза Скорцезе, и с брезгливостью пнул начинающее коченеть тучное тело. С широким, когда-то массивным, налитым кровью лицом с двойным подбородком, отвислыми щеками и синими прожилками, после «свидания» с Отто светившимся на тёмном ковре восковой бледностью. Левую скулу пересекал глубокий шрам, а переносица была расплющена.

Ему никогда не нравились педерасты. А окружение бедняги Эрнста, включая шофера и денщика, составляли одни гомики.

К счастью, вампир недолюбливал их тоже.

Закатившиеся глубоко сидящие глазки, крупные уши и растерянное выражение лица и после смерти придавали покойнику вид фавна.

Разумеется, тот, чьей аудиенции они дожидаются, тоже не идеален. У него всегда имелась склонность к полноте, а теперь она перешла в ожирение. Уже в тридцать два года он был необыкновенно толст, налит нездоровым жиром, от которого никогда не сумел избавиться.

Но, поскольку провидение распорядилось именно так, поздно сомневаться, и уж тем более что-либо менять.

Ранения на фронтах Первой Мировой и последующее вынужденное бездействие, оказали заметное влияние на темперамент Геринга. Тот не мог вернуться в Германию, где уже был выписан ордер на его арест. И пришлось провести четыре года в изгнании, сначала в Австрии и Италии, а затем в Швеции. В связи с поздним началом лечения раны плохо заживали, принося острые боли. Понадобились уколы морфия, к которому Геринг пристрастился, а впоследствии стал злоупотреблять. Что породило психическое расстройство. В тот период он стал опасен в общении, и его поместили в психиатрическую клинику в Лангбро. Затем в аналогичную в Конрадсберге, потом снова в Лангбро, откуда выписали не долечившимся, под регулярное наблюдение врачей.

Судебный медик Карл Лундберг, осмотревший пациента в Лангбро, рассказывал, что у Геринга истерический темперамент, раздвоение личности. Поведал что на него находили припадки слезливой сентиментальности, перемежавшиеся приступами безумной ярости, во время которых тот был способен на крайности.

А две пули в низ живота, полученные девятого ноября тысяча девятьсот двадцать третьего, во время попытки государственного переворота, названного впоследствии «Пивным Путчем», тоже не способствовали ангельской кротости.

Но Менгеле не находил в этом ничего удивительного. Именно такой человек, заслуживший самую суровую оценку современников, и должен был стать во главе нации. А преобладающее в характере Геринга тщеславие и боязнь ответственности с лихвой перекрывает абсолютная неразборчивость в средствах.

«Если надо, Герман пойдет по трупам». — Утверждали члены его семьи. Да, пребывание в психиатрических лечебницах и госпиталях, наложило глубокий отпечаток на облик Геринга. Однако Менгеле надеялся, что, пройдя инициацию и попробовав свежей крови, будущий лидер изменится к лучшему.

Скорцезе внезапно напрягся, и буквально в то же мгновенье еле слышно скрипнула дверь.

— Прошу вас остаться, Карл. — Хрипло произнёс Геринг, обращаясь к доктору из Аушвица. — А ваш ассистент пусть войдёт.

Глава 23

— Поздравляю, доченька! — Красивая, чуть полноватая женщина с породистым лицом, прижала Ольгу к груди.

— Мама, ну зачем ты так!

Девушке было неудобно. Тоже мне, надумала! Разводить на глазах у всех «телячьи нежности»!

Дама с улыбкой отстранилась и ласково погладила строптивицу по руке.

— Ты уже совсем взрослая!

Ольга закусила губу, чтобы не засмеяться.

Кто бы сомневался!

— Ладно, мам, я пошла!

Она кивнула в сторону друзей, дожидавшихся поодаль и, прикоснувшись губами к материнской щеке, направилась к ним.

— Ну, ты как, решилась? — Спросил светловолосый парень с атлетической фигурой.

Ольга испытывающе посмотрела на него. Само собой, отметить поступление надо. Тем более что перспектива весьма заманчива. В ознаменование памятного события Феликс выпросил у отца яхту на два дня, и вся компания собиралась устроить небольшой круиз. Но, представив, что придётся хлебать пиво, поддерживать ничего не значащие разговоры и танцевать под слащавую музыку, Ольга поморщилась. Слишком свежи были воспоминания о волшебном месяце, проведённом в Северной Столице и сказочные прогулки под парусом.