Целуй девочек - Джеймс Паттерсон

Глава 72

Прыжок. Рывок. Кувырок вперед через голову! У меня были сильные ушибы и синяки после аварии и падения, но, судя по всему, кости остались целы. Деловые ребята из «Скорой помощи» осмотрели меня на месте происшествия и хотели отвезти в ближайшую больницу для обследования, но у меня на вечер были другие планы.

Джентльмен вырвался на свободу. Он реквизировал машину, направлявшуюся на север. Машину нашли. Но без доктора Рудольфа. Он остался вне досягаемости. Пока, во всяком случае.

Прибыв на место происшествия, Кейт сразу взвилась. Тоже стала требовать, чтобы я отправился в местную больницу. Агент ФБР Косгроув был уже там. Мы пошумели, поспорили, но в конце концов оба вылетели последним местным рейсом «Эйр-Вест» из Монтрея. Обратно в Л-А.

С Кайлом Крейгом я уже переговорил дважды. Команда ФБР устроила засаду у квартиры Рудольфа, но никто на самом деле не верил, что он туда вернется. Теперь проводили обыск. Мне хотелось быть там, с ними. Не терпелось увидеть своими глазами, как он живет.

Во время перелета Кейт продолжала выказывать озабоченность моим состоянием здоровья. Она уже выработала особую манеру поведения, свойственную сиделкам, — была чуткой, нежной, даже на «ты» перешла, но при этом на удивление непреклонной, принимая во внимание такого упрямого пациента, как я.

Разговаривая со мной, она ладонью слегка придерживала мне голову под подбородком. Тон был настойчивым.

— Алекс, ты должен лечь в больницу, как только мы вернемся в Лос-Анджелес. Я говорю абсолютно серьезно. Ты меня знаешь, я к неприятностям привыкла относиться с юмором, но тут другое дело. Ты отправишься в больницу сразу с аэродрома. Эй! Ты хотя бы меня слушаешь?

— Я слушаю тебя, Кейт. И даже согласен с тобой. В принципе.

— Это не ответ, Алекс. Это чушь собачья.

Я понимал, что Кейт права, но сегодня вечером времени на клиническое обследование не было. След доктора Уилла Рудольфа еще не простыл, и поэтому мы могли бы в ближайшие несколько часов выследить его и сцапать. Шанс невелик, но к утру он станет еще меньше. Тогда следы Джентльмена остынут безнадежно.

— У тебя может быть внутреннее кровотечение, о котором ты даже не подозреваешь. — Кейт продолжала гнуть свою линию. — Ты можешь умереть прямо здесь, в самолете, не сходя с кресла.

— У меня, конечно, жуткие синяки и кровоподтеки по всему телу, ушибы и все кругом болит. Правый бок, которым я приложился, в страшных ссадинах. Но при всем этом у меня имеется непреодолимое желание увидеть его нору прежде, чем ее разберут по частям. Я должен видеть, как живет эта сволочь.

— Более полумиллиона в год? Можешь мне поверить, живет он прекрасно, — снова взялась за меня Кейт. — А вот у тебя, напротив, все далеко не так распрекрасно. Когда люди прикладываются, это плохо для них кончается.

— Очень даже ошибаешься. Черные люди научились этому приему в целях выживания. Прикладываемся к земле и тут же вскакиваем.

Но Кейт моей шутке не рассмеялась. Сложив руки на груди, она уставилась в маленький иллюминатор. За последние несколько часов она разозлилась на меня во второй раз. А это может означать, что я ей не безразличен.

Она знала, что права, и не собиралась сдаваться. И мне нравилось, что она проявляет обо мне заботу. Мы были на самом деле друзьями. Невероятное явление для мужчины и женщины в девяностых годах. Мы с Кейт Мактирнан стали друзьями в тяжелые для нас обоих времена. А теперь трудились над составлением списка наших совместных испытаний. Недурной списочек получался.

— Знаешь, я рад, что мы с тобой приятели, — сказал я наконец, заговорщицки понизив голос. Я не боялся говорить ей всякие забавные глупости, не стеснялся дурачиться почти так же, как со своими детьми.

Отвечая мне, она от окна не отвернулась. Все еще злилась. Ну что ж, ее право. Я заслужил, наверное, ее гнев.

— Если бы ты действительно был моим другом, черт побери, то послушался бы меня, раз я так беспокоюсь и нервничаю. Несколько часов назад ты попал в автомобильную катастрофу. И пролетел ярдов тридцать по очень крутому склону оврага, приятель.

— Сначала я ударился о дерево.

Тогда она повернулась и ткнула мне пальцем в сердце, как кол вогнала.

— Вот именно. Послушай, Алекс, я очень беспокоюсь о тебе, упрямая ты черная задница! Беспокоюсь так, что у меня живот подводит.

— Таких приятных вещей мне давным-давно никто не говорил. Однажды, когда в меня стреляли, Сэмпсон проявил искреннюю заботу. Но длилась она примерно минуты полторы.

Ее карие глаза смотрели на меня в упор сердито и строго.

— Я позволила тебе помочь мне в Северной Каролине. Позволила себя гипнотизировать, Господь тому свидетель. Почему ты не даешь мне помочь тебе здесь? Разреши, Алекс.

— Этому мне еще надо научиться. — Я не кривил душой. — Настоящим полицейским приходится обтяпывать нелегкие дела. И мы терпеть не можем, когда нам помогают. Мы ужасно уверены в себе. И в большинстве случаев нас такое положение вещей устраивает.

— Ах, прекратите нести эту психологическую чушь, доктор! Все это пустые оправдания, они показывают вас не с лучшей стороны.

— А я и есть теперь не с лучшей стороны. Как-никак пережил ужасную катастрофу.

Вот так мы перебранивались во время полета в Лос-Анджелес. Но под конец пути я задремал, положив голову на плечо Кейт. Никаких осложнений. Никакого лишнего багажа. Очень, ну просто очень приятно.

Глава 73

К несчастью, в Калифорнии еще не стемнело, что для всех участников дела не сулило ничего хорошего. Когда мы прибыли в номер Рудольфа в пентхаусе гостиницы «Беверли-Комсток», повсюду суетились люди из полицейского управления Л-А. Из ФБР представителей тоже хватало. Короче, полицейский базар.

Красно-синие сигнальные мигалки заметны были за несколько кварталов. Местная полиция справедливо заимела зуб на фэбээровцев за то, что они так долго держали их в неведении. Ситуация неприятная, вздорная и нервозная. ФБР не впервые столкнулось с местной полицией. На моей памяти такое и в Вашингтоне случалось. И не раз.

Пресса тоже была тут как тут и в полном объеме. Газеты, местное телевидение, радио, даже несколько кинопродюсеров. Я не слишком радовался тому, что многие репортеры узнали меня и Кейт в лицо.

Они бросились к нам, когда мы пробирались сквозь строй полицейских и заграждения.

— Кейт, всего несколько минут!

— Несколько слов, прошу вас!

— Доктор Кросс, скажите, Рудольф это Джентльмен-Ловелас?

— Что случилось в Биг-Сер?

— Это квартира убийцы?

— Пока никаких комментариев, — отвечал я на все вопросы, стараясь не поднимать головы и глаз.

— Я тоже ничего сказать не могу, — добавила Кейт.

Полиция и ФБР впустили нас в квартиру Джентльмена. Оперативники мельтешили во всех комнатах дорогого номера. Мне показалось, что лос-анджелесские сыщики выглядят несколько дороднее, пижонистой и богаче, чем легавые в других городах.

Комнаты имели несколько пустынный, почти нежилой вид. Мебель по большей части кожаная, но с большим количеством хромированной и мраморной отделки. Никаких округлостей, сплошные углы. Живопись на стенах современная и весьма невыразительная. Что-то под Джексона Поллока и Марка Ротко.[21] И вообще апартаменты походили на музей, только с огромным количеством зеркал и сияющих поверхностей.

Было несколько деталей, вероятно, характерных для Джентльмена.

Я все подмечал. Отмечал. Запоминал.

Буфет в столовой был забит столовым серебром, английским фарфором, настоящей керамикой, дорогими полотняными салфетками. Джентльмен знал толк в сервировке.

На письменном столе лежала стопка гербовой писчей бумаги и конверты с изящным серебристым орнаментом. Всегда и во всем джентльмен.

На кухонном столе я заметил «Карманную винную энциклопедию» Хью Джонсона.

Среди десятка дорогих костюмов висели два смокинга. Шкаф был очень небольшой, узкий и такой аккуратный, что тошнило смотреть. Не шкаф, а храм одежды.

Наш загадочный, загадочный Джентльмен.

Я подошел к Кейт после примерно часовой экскурсии по жилью Джентльмена. Рапорты местной полиции я уже читал. Поговорил с большинством оперативников. Пока что им ничего не удалось обнаружить. Нам всем это казалось совершенно невероятным.

Из центра Лос-Анджелеса привезли самое новомодное лазерное устройство. Рудольф должен был оставить хоть какие-то следы. Но он их не оставил! И в этом до сей поры он более всего походил на Казанову.

— Как ты? — спросил я Кейт. — Мне, наверное, на целый час пришлось предоставить тебя самой себе.

Мы стояли у окна, выходившего на бульвар Уилшайр, а также на лос-анджелесский «Кантри-клаб». Темное пятно площадки для гольфа обрамлял свет множества автомобильных фар и освещенных окон жилых домов. Чуть дальше по улице бросалась в глаза реклама, изображавшая обнаженную модель на кушетке. На вид девочке было лет четырнадцать. «Наваждение», кричала реклама. «Только для мужчин».