Звезда сыска - Владимир Кузьмин

— В вечер убийства, можно сказать в самый его момент, он и впрямь выходил на улицу по делу. Собрался уже вернуться, но тут его знакомый кучер окликнул. Они парой слов перекинуться успели, наш подозреваемый неодет был, замерз и спешил побыстрее в тепло вернуться. Но стоял тот кучер со своей упряжкой так, что им обоим слышны были выстрелы. Вон, извольте в окно выглянуть, — предложил нам следователь. — Справа от нас у дальнего угла театра. Вам их с крыльца не видать было, но выстрелы они могли услышать, мы проверили. И кучер все слово в слово подтвердил. А причиной исчезновения была все та же любовь и беспокойство. Так совпало, что уже на следующий день пришло ему известие из деревни, что его жена, ждущая ребенка, приболела. Вот он и кинулся ехать, никому не успев ничего сказать, с тем самым человеком, что весть привез. Другой оказии невесть сколько пришлось бы искать. О том, что место нахождения своей жены он скрывал, я уже говорил. Мы как нашли ту деревню и узнали обо всем, я призадумался. Но приказ пришел твердый, и делать было нечего. Пришлось ждать. А уж после ареста и допроса мы спешно вернулись, кинулись алиби проверять, и все подтвердилось. Я едва домой войти успел, как меня к вам, Даша, позвали. Вот и вся история о нашем посрамлении. Да, уезжал наш официант из деревни как раз в Томск, чтобы расчет взять, потому что решил больше от жены не отлучаться. Господин ресторатор о его прибытии доложил, согласно нашему уговору. Но господин Янкель, как всегда, нерасторопен оказался, не успел его тут перехватить. Пожалуй, что и к лучшему. Теперь уж точно вся история.

— Добавлю, что мы его в урядники рекомендовали, — сказал Андрей Иванович. — Там должность освободилась, и дом свободен. Оклад для деревни вполне приличен, жилье отдельно оплачивается. Думаю и он, и начальство наше согласятся. Вот такой презабавный поворот: искали преступника, нашли кандидата на полицейскую должность.

— Нам, наверное, еще не раз обо всем придется разговаривать, Дарья Владимировна. Я распорядился, чтобы все ставшие причастными ко вчерашним событиям люди соблюдали тайну. Для всех вы вчера поскользнулись и ударились головой. Полиция и доктора тайны хранить обязаны. На вас и на Афанасия Николаевича я также полностью полагаюсь. Розыск господина Микульского дело непростое, но уж вполне возможное. Обидно думать, что он сейчас над нами в укромном углу потешается. Но мы его оттуда выкурим.

37

Был в тот день у меня (дедушка к тому времени, совершенно успокоившись, ушел домой) еще один посетитель. Точнее два посетителя. Ни много ни мало сам руководитель всей губернской полиции в сопровождении собственной внучки. Сергей Николаевич выглядел еще растеряннее Дмитрия Сергеевича, долго не мог начать разговор, но, в конце концов, заговорил:

— Помнишь, Дашенька, я тебя обещал с внучкой познакомить? Знакомьтесь. Это и есть моя Полина.

Полина была моего возраста и моего роста. Даже косы были того же русого оттенка, что у меня. Но глаза оказались карими, а не серыми. Я ждала, что она при знакомстве сделает какой-нибудь книксен, но Полина хитро мне подмигнула и протянула руку.

— Очень приятно, — сказали мы хором и засмеялись оттого, что нам и в самом деле стало приятно.

— Вот привел с назидательной целью, — сказал господин полицмейстер. — Внучка у меня особа острого ума, но большая любительница в разные неприятности встревать. Решил ей продемонстрировать, к чему подобные выходки привести могут, как большие проблемы люди по собственной воле получают и в больницу попадают с тяжкими последствиями.

Полина хмыкнула, передернула плечами и уверенно заявила:

— Да где же вы, дедушка, тяжкие последствия увидели? Вон какой здоровый цвет лица у Даши! И двигается уверенно. Скоро все и окончательно заживет.

— Ты, Полина, мне это прекрати! Сказал, что не дело так поступать никому, тем более девушкам, значит, слушать должна, — пригрозил ей Сергей Николаевич, но надолго его строгости не хватило. — Я и сам вижу, что все оканчивается благополучно. Но могло и по-иному быть!

Пришлось нам с Полиной согласиться с таким утверждением. Мы опустили головы и стали одинаково теребить подолы. Я подол своего халата, она — гимназического платья.

— Как ни тяжело, но должен я перед тобой, дочка, повиниться. Докладывал мне Дмитрий Сергеевич о том, что ты ему рассказывала. Не поверил я, посчитал играми да забавами. Полина тоже книжонки про сыщиков почитать любит. Ну да ладно. Если все время про старое вспоминать, на новое его не хватит. Злодея этого мы поймаем. И нам надо уже к суду готовиться, хоть и забегаю я сильно вперед. Ты у нас единственный и самый главный свидетель. Остальных преступник в живых не оставил, и о том вам неплохо бы помнить. Так вот, госпожа свидетель. Все бы ничего, да возраст у тебя неподходящий. Дмитрий Сергеевич тебе, Даша, безгранично доверяет. Я теперь тоже. Но, как сказал уже, в прошлый раз не поверил. В первую голову из-за юности твоей. А нам надо будет в достоверности твоих слов и прокурора убеждать, хотя его менее других. И судей, а главное присяжных поверенных, среди которых люди разные попадаются. Порой такой Фома неверующий в состав заседателей попадет, что только руками разводишь да в затылке чешешь, как бы ему все втолковать доступным образом. Вот я и зашел к тебе задать в неформальной обстановке пару вопросов, на которые желаю знать ответы прежде всех остальных.

При этих словах он встал со стула и зашагал по палате. Наконец остановился и спросил официальным голосом и на «вы»:

— Дмитрий Сергеевич сказал, что разговор между этим Микульским и перекупщиком шел по-французски? Насколько хорошо вы тот язык знаете, чтобы быть уверенной, что все правильно услышали и поняли?

— Я совсем недавно сдала экстерном экзамен за шестой класс гимназии. Оценка самая высокая. О том есть все документы и у меня, и в гимназии.

Полицмейстер пожевал губами в задумчивости. Я и сама догадалась, что отличной оценки за шестой класс маловато может показаться, чтобы мне без лишних слов поверили, что все, мною слышанное в тех условиях, я смогла понять правильно. Пришлось-таки сказать и самое главное:

— Последние два года мы, я, моя маменька и дедушка, провели в Париже.

Полина аж подпрыгнула и уж каким образом сдержалась от огромной кучи вопросов, которые ей тут же нестерпимо захотелось задать, даже и не знаю. Но удержалась. А вот ее дедушка не удержался:

— Это каким же таким манером? Что, в самом Париже?

— Самым обычным. И в самом Париже. Но это по большей части, а так мы и в иных городах были: в Марселе, в Ницце, в Каннах.

— Вот уж неожиданный ответ, — покачал головой полицмейстер. — Но зато такой, каков нужен.

В этот момент в дверь деликатно постучали.

— Нужно ехать, — расстроился полицмейстер. — А ты уж, Дарья Владимировна, на сей раз отнесись к моему приглашению побывать у нас в доме со всей серьезностью, а не как в прошлый раз. И поговорить дома будет куда лучше, чем в моем служебном кабинете, и с Полиной вот пообщаетесь. Может, друг на друга положительно повлияете. Как там в математике? Минус на минус плюс получиться должен?

— Дедушка! Миленький! — взмолилась Полина. — А можно я с тобой не поеду? Можно я с Дашей побуду? Недолго совсем.

— Ладно, почешите язычки, — благосклонно отреагировал Сергей Николаевич, став похожим на настоящего дедушку. — Но о делах не забывай.

Проболтали мы все же дольше, чем рассчитывали, и Полина умчалась, пытаясь скоростью бега компенсировать свою задержку. Давно мне не было так приятно поболтать. И вообще, с артистами, конечно, интересно, но с ровесниками тоже надо общаться. Жаль, что Петя не зашел. Ему, должно быть, просто ничего неизвестно.

Не успела я об этом подумать как мне дежурный фельдшер, а может, и иной врач, принес пакет. В пакете оказалась куча вкусных вещей: пирожки, яблоко, конфеты и записка от Пети:

«Меня к вам не пустили. Сказали, что время позднее, а с утра вы и так уже выйдете. Я тут всех допросил, похоже, с вами и взаправду ничего страшного не произошло, а то бы я придумал, как пробраться. Передаю вам немного вкусного. Сам в этой больнице лежал по поводу ветрянки, и мне больничная пища не понравилась».

Вполне в духе Пети. Ни подписи. Ни приветствия. Но все равно очень приятно.

Утром пришел дедушка и принес мою одежду, которую уносил домой чистить и чинить. Он так аккуратно заштопал сукно, которым был облицован беличий мех, что разрезанное место было совсем незаметно. Дедушка скромно заметил, что у Пелагеи получилось бы лучше, но ей давать штопать было нельзя из-за конспирации.

А наутро, после завтрака, я выбралась на свежий воздух и пошла через дорогу в театр, прямо на репетицию.

38

В театре о моих приключениях никто не знал, даже о том, что я была в больнице, не знали. Что было к лучшему, начнись расспросы, могла бы ненароком проговориться. Мне же после таких приключений было приятно окунуться в привычную театральную суету. Предстоял бенефис Александра Александровича, пьеса для постановки была выбрана интересная, работалось всем с удовольствием и спектакль обещал получиться замечательным.