Разорванный август - Чингиз Абдуллаев

Но самое главное – он по привычке не хотел и не мог принять ответственность на себя, предпочитая уклоняться от окончательного решения.

– В таком случае вы можете хотя бы задержаться в Форосе на несколько дней, – предложил Шенин.

– Что это вам даст? – быстро спросил Михаил Сергеевич.

– Время для ввода в стране чрезвычайного положения, – объяснил Шенин. – Может, будет правильно, если вы не полетите завтра в Москву и отложите подписание Союзного договора хотя бы на несколько дней.

– Это авантюра, – сказал Горбачев. – Вы можете погубить не только себя, но и нашу страну. Я понимаю ваши опасения и не возражаю против создания Комитета, но нужно все тщательно продумать.

– Если не остановим подписание Договора, мы можем просто разорвать страну, – мрачно произнес Варенников.

Бакланов взглянул на своих товарищей. Он уже понял, что Горбачев опять не скажет ничего конкретного.

– Вам нужно срочно лететь в Москву, – наконец сказал он.

– Я пока не готов. Плохо себя чувствую. Но девятнадцатого прилечу в Москву, даже если мне отрежут ногу, – сказал Горбачев.

– Новый договор разрушит страну. Необходимо вводить чрезвычайное положение, – убежденно произнес Шенин.

– Я не могу подписывать указы об объявлении чрезвычайного положения, – решил Михаил Сергеевич.

– Может, тогда вам лучше подать в отставку? – Кажется, это сказал Варенников.

Горбачев нахмурился. Неужели положение настолько серьезное? Пока его не было в Москве, они за две недели подготовили все документы, провели заседание Секретариата ЦК КПСС и Президиума Кабинета министров.

– Не нужно торопиться, – примирительно произнес он. – Всем надо успокоиться и подумать.

Бакланов и Шенин хорошо помнили, что сам Горбачев предлагал продумать возможность введения чрезвычайного положения в стране еще в начале года. А теперь он снова не готов решить что-либо. Они поняли, что уговаривать его просто бесполезно.

На этом разговор был завершен. На прощание Горбачев все-таки пожал всем четверым руки. И еще раз сказал:

– Я не могу подписать указ, но пусть товарищи решат, как им лучше действовать. И если я должен задержаться на один или два дня, то можно отложить подписание Договора до того момента, пока все определятся.

Шенин и Болдин переглянулись. Горбачев не подписал указ, не завизировал документы, но и не возражал против возможных усилий его соратников по наведению порядка. Оба были расстроены, но не подали виду. Варенников с трудом сдерживался. Когда они вышли из дома, он громко проговорил:

– Дальше ждать просто нельзя. Он уже знает о том, что нужно вводить чрезвычайное положение. Мы его официально предупредили. Поэтому будет правильно уже завтра объявить о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению.

После ухода гостей к Михаилу Сергеевичу вошла его встревоженная супруга.

– Что случилось? Почему они приехали?

– Они просили меня завизировать Указ о создании в стране Государственного комитета по чрезвычайному положению.

– Что ты им ответил?

– Отказался. Сказал, что я не поддамся никакому давлению и ни на какой шантаж не пойду, – гордо объявил Михаил Сергеевич.

Так он потом и будет везде говорить. На самом деле все было куда прозаичнее. Ведь все повторялось много раз. Приехавшие гости вышли от него в полной уверенности, что он не хочет принимать решения, но и не возражает против введения в стране чрезвычайного положения. Варенников прямо с форосской дачи поехал на командный пункт, чтобы провести совещание и отдать распоряжения собранным в Крыму руководителям воинских частей. Бакланов, Шенин и Болдин полетели обратно в Москву и к вечеру были уже на месте.

Сафарова отвезли домой, забрав у него все документы. Он не мог знать, что Шенин и Болдин сразу отправились в Кремль к премьер-министру. У Павлова уже собрались все, кто был в курсе происходивших событий. Приехали Янаев, Лукьянов, Крючков, Язов и Пуго, прежде собиравшиеся в кабинете министра обороны. Все ждали возвращения Бакланова, Шенина и Болдина. Приехавшие рассказали о своем разговоре с Горбачевым, о его отказе подписывать указ и о том, как он не очень возражал против создания Комитета без него.

– Все как обычно, – разозлился Павлов. – Мы разгребаем дерьмо, а он сидит чистенький. Значит, пусть так и будет. Пусть сидит на своей даче, а мы завтра утром объявим о создании Государственного комитета.

– Без согласия президента? – спросил Пуго. – Это неправильный шаг.

– Может, тогда подождем, пока полностью департизируют всю милицию нашей страны? – вмешался Шенин. – Или пока подпишут этот Договор и разорвут страну на части?

– Союзный договор подписывать в таком виде нельзя, – убежденно произнес Павлов. – Я готов подписаться под созданием Государственного комитета по чрезвычайному положению. Даже если Михаил Сергеевич решил подождать. Мы больше не имеем права ждать. – Он взял ручку и поставил свою подпись. Наступило молчание, словно Павлов перешел некий Рубикон. Нужна была вторая подпись. – Михаил Сергеевич может в последний момент отказаться от всего и сказать, что ничего не слышал о создании ГКЧП, – напомнил Павлов. – Вы же все его прекрасно знаете.

– Мы отключим линии спецсвязи и телефоны, – пообещал Крючков, – хотя бы на первые два или три дня, чтобы его не беспокоили звонками.

– Нужно прежде всего завизировать этот документ, – зашептал Шенин.

– Я подпишу указ, – сказал внезапно изменившимся голосом Бакланов. Подошел к столу, взял ручку и поставил свою подпись.

– Геннадий Иванович, – обратился к Янаеву Крючков, – вы – вице-президент страны, второй человек в государстве. Без вашей подписи этот указ будет недействителен. Вы должны его подписать.

– Горбачев его не подписал, – хрипло произнес Янаев. – Что скажут люди? Как мы им сможем все объяснить?

– Можно сказать, что он временно нетрудоспособен, – подсказал Болдин, – болеет или плохо себя чувствует. По-моему, он не будет возражать против такой формулировки.

– Правильно, – согласился Крючков. – Вам нужно подписать.

– Но Михаил Сергеевич не согласился, – снова начал возражать Янаев.

– У нас мало времени, Геннадий Иванович, – вмешался Павлов. – Вопрос стоит таким образом: вы готовы спасать нашу страну или согласны, чтобы она развалилась? Вот сами и отвечайте на этот вопрос.

Янаев взял ручку и наконец подписал. Рука у него дрожала.

– Нужны еще подписи председателя Верховного Совета и министра иностранных дел, – объяснил Бакланов.

– Меня из этого списка вычеркните, – сразу сказал Лукьянов. – Не забывайте, что, в отличие от вас всех, я законодательная власть, а не исполнительная. Я должен объявить о созыве специальной сессии Верховного Совета СССР. И не могу ставить свою подпись под этим документом.

– Вы же были согласны с нами, что проект Союзного договора носит ущербный характер, – удивился Шенин.

– Они пойдут на перевыборы, – напомнил Крючков. – Ваша подпись нужна обязательно.

– Сделаем иначе, – предложил хитроумный Лукьянов. – Сегодня ночью наша юридическая служба подготовит мое обращение с критикой проекта Союзного договора. И завтра мы его опубликуем вместе с вашим решением о создании ГКЧП. Так будет более правильно.

– Возможно, вы правы, – подумав, согласился Бакланов. – Остается министр иностранных дел.

– Бессмертных должен быть здесь с минуты на минуту, – сказал Павлов, – я его уже вызвал из Белоруссии. Он в отпуске в каком-то доме отдыха.

– Завтра мы должны начать действовать, – напомнил Крючков, – даже не завтра, а уже сегодня. Войска должны выдвигаться. Мы готовим специальные группы для отправки в прибалтийские республики. Они возьмут там ситуацию под свой контроль.

– Войска выступят из казарм утром, – угрюмо подтвердил Язов. Ему не нравилось, что столько людей собрались без президента. Но он знал, как не любит участвовать в подобных мероприятиях Горбачев, чтобы потом иметь возможность от всего отмежеваться. К тому же приказы ему будут отдавать вице-президент страны и премьер-министр. Он – министр обороны и обязан выполнять их распоряжения. Тем более что здесь находится и Олег Бакланов, который официально является заместителем Горбачева в Совете обороны. Значит, все в порядке.

– Нужно, чтобы сегодня ваши сотрудники работали всю ночь, – обратился Янаев к Болдину. – Пусть готовят мое обращение к главам государства и обращение ГКЧП к советскому народу. А заодно и наши заявления.

– Сделаем, – кивнул Болдин, – я всех соберу. Но большинство документов уже подготовлено.

– Если необходимо, мы можем выделить вам еще несколько сотрудников, – предложил Бакланов.

– Справимся, – усмехнулся Болдин.

Павлову доложили, что приехал Бессмертных, и тот разрешил ему войти. Министр иностранных дел был в куртке и в джинсах. Он испуганно смотрел на собравшихся. Павлов протянул ему проект постановления о создании ГКЧП. Бессмертных прочитал документы, и его рука повисла в воздухе. Он положил бумаги на стол, обводя ошеломленным взглядом всех присутствующих, и тихо спросил: