Первое Дерево - Стивен Дональдсон

— Добро пожаловать в клачан, — гостеприимно улыбнулся Чант, от души наслаждаясь ошарашенным видом гостей. — Забудьте о своих тревогах. Здесь им нет места. Как бы ни была важна ваша просьба, еще ни один смертный, побывавший в Элемеснедене, не пожалел, что отложил на время свои проблемы.

— И мы жалеть не будем, — любезно выдавила из себя Первая. — Мы, Великаны, знаем толк в наслаждении прекрасным. Но лучший способ скинуть груз проблем — это разрешить их. Можем мы рассказать вам, какая нужда привела нас сюда? Легкая морщинка между бровями перечеркнула безупречно гладкий лоб Чанта, и его гиацинтовые глаза потемнели.

— Такая спешка — не слишком-то достойный ответ на наше гостеприимство. Мы не Великаны и не дети, чтобы нам указывали, что и как делать. К тому же, — продолжал он, обращаясь уже непосредственно к Линден, — еще ни один смертный не был допущен на элохимпир, где, собственно, и обговариваются взаимные дары и заключаются сделки, не пройдя перед этим испытания. Мы уже установили, что вы говорите правду. Но правда не всегда бывает истиной. Так вы согласны пройти испытания?

Испытания? Линден растерялась и, не в силах больше выносить настойчивый взгляд Чанта, обернулась в поисках совета к капитану.

Он улыбнулся в ответ:

— Если это будет то же, что и тогда, бояться нечего. Ковенант хотел что-то сказать, но только махнул рукой и, пожав плечами, отвернулся, всем своим видом показывая, что не боится никаких испытаний.

— У Великана хорошая память, — примиряюще заговорила Дафин. — Нас вовсе не интересуют сокровенные тайны. Мы не собираемся насильно вторгаться в ваше сознание. Мы хотим поговорить с каждым отдельно, чтобы по интонации судить об истинной сути вашей натуры. Пойдемте. — Ослепительно улыбаясь, она шагнула вперед и протянула Линден руку. — Не составишь ли ты мне компанию? — Но, увидев, что гостья колеблется, элохимка добавила: — Не беспокойся за своих друзей: из уважения к тебе мы позаботимся об их безопасности.

Все происходило слишком быстро. Линден не знала, не понимала, не хотела понимать, что ей делать и как себя вести. Она не могла примириться со всеми чудесами, происходившими вокруг, не могла заглушить беспрестанный звон колокольчиков в голове, чтобы, наконец, услышать свои мысли. Она была не готова к принятию столь важных решений.

Но ведь всю свою жизнь она только и училась принимать решения и не прятаться от действительности. А опыт жизни в Стране убедил ее в необходимости действовать быстро и решительно. Не сомневаться. Принимать мир таким, какой он есть; и что бы ни произошло, из всего извлекать пользу. Дафин уже держала ее за руку и мягко тянула за собой, и Линден сдалась:

— Хорошо, я иду. Можете спрашивать меня, о чем захотите.

— Ах, Солнцемудрая, — с мелодичным смехом отозвалась элохимка, — я-то ни о чем тебя спрашивать не буду. Спрашивать будешь ты.

Но о чем? Линден окончательно растерялась. Ее затылок пылал от мрачного взгляда, каким провожал ее Ковенант, словно она была причастна к тому унижению, которому его подвергли элохимы. Слишком дорогой ценой достались ему его власть и сила, слишком долгим был путь к ним, и поэтому он не мог простить столь пренебрежительного отношения к себе. Но Линден не стала оборачиваться. Она рисковала его жизнью ради спасения Сотканного-Из-Тумана. А сейчас ставит под удар его гордость, как бы тяжело ей это ни было.

Увлекаемая Дафин, Линден начала спускаться с холма. А навстречу ей летели птицы, цветы, огненные шары и, превращаясь в элохимов, уводили за собой по одному остальных участников Поиска. Но Кайл не оставил свою подопечную и шагал рядом с ней, с другой стороны от Дафин, и Линден была ему за это благодарна. Сейчас она была настолько озабочена, что окружавшие ее чудеса и метаморфозы элохимов уже не производили на нее впечатления. Она ощущала непоколебимое спокойствие харучая, и он казался ей единственным, на что можно опереться в этом изменчивом мире.

Не успели они спуститься к подножию холма, как вдруг услышали резкое: «Нет!» Голос принадлежал Чанту. Дафин и ее спутники остановились и обернулись. Чант смотрел на Линден тяжелым взглядом авгура.

— Солнцемудрая, — позвал он, и его голос доносился будто издалека, с трудом пробиваясь сквозь взрыв тревожного перезвона колокольчиков. — Ты должна пойти с Дафин одна. И каждый из твоих спутников пройдет испытание отдельно.

Одна? Ну, это уже слишком! Линден была готова взбунтоваться. Разве Кайла это тоже касается? Он же харучай! Он ей просто необходим. Она сама удивилась, как, оказывается, привыкла к его молчаливой поддержке. Без него она слишком остро почувствует свое одиночество…

Она собралась с силами, чтобы возразить, но Кайл опередил ее.

— Избранная под моей опекой, — бесстрастно произнес он. — Я должен ее сопровождать.

Вкрадчивая вежливость Чанта сменилась властной жесткостью.

— Нет, — повторил он. — Мне нет дела до твоего долга. Здесь все это не имеет смысла. Солнцемудрая, ты пойдешь одна.

Ковенант сделал шаг к Чанту. Первая попыталась его удержать, но он проигнорировал ее и, набычившись, рыкнул:

— А если нет?

— Если нет, — почти пропел элохим, не скрывая иронической улыбки, — его отправят в край теней, откуда еще никто и никогда не возвращался.

— Пропади все пропадом! — взревел Ковенант. — Только через мой труп!..

Но не успел он закончить фразу, как четверо харучаев пришли в движение. Бринн ударил копьем Чанта в грудь, Кир и Хигром бросились на двух других элохимов, а Кайл полоснул ножом по ногам Дафин.

Но ни один удар не имел ни малейшего эффекта.

Чант, прежде чем копье коснулось его, обернулся туманным облачком, и харучай по инерции пролетел сквозь него, не причинив ему, естественно, ни малейшего вреда. В ту же секунду Чант стал пышной виноградной лозой, которая подхватила падающего Бринна и в мгновение ока оплела его по рукам и ногам. У Дафин отросли крылья; она легко перелетела за спину Кайла и, прежде чем тот успел развернуться, обрушилась на него дождем клейких разноцветных нитей, связавших его так, что он не мог пошевельнуться. С Киром и Хигромом расправились так же быстро и эффектно.

Великаны безмолвно взирали на происходящее. В глазах Хоннинскрю светилось величайшее уныние, и было видно, что он не собирается присоединяться к харучаям в их бессмысленном протесте. Лишь Мечтатель бросился на подмогу, но Первая и Красавчик удержали его.

— Нет. — Рядом с Великанами Ковенант казался совсем маленьким и хрупким, но в каждой его жилке билось белое пламя дикой магии. Властно глядя на элохимов, он тихо и медленно, с внушительностью атакующей кобры произнес: — Вы можете не принимать в расчет меня — перебьюсь, не впервой, — но харучай — мои друзья, и им вы вреда не причините.