Россия солдатская - Василий Алексеев

Поезд дернулся и медленно пополз назад. Некоторые солдаты бросились было к вагонам, но тут же вернулись. Кто-то им разъяснил, что высаживаться надо было в шести километрах дальше, но станцию бомбят и поэтому поезд возвратится, а солдаты должны дожидаться дальнейших приказаний.

Пошел час, стал накрапывать дождь. Садиться на мокрую землю не хотелось, стоять надоело. Красноармейцы начали ругаться и расходиться по лесу в поисках места, где можно было бы хоть посидеть под густой елью. Григорий наткнулся в темноте на Семена Яковлевича. Семен Яковлевич продрог и был в самом скверном настроении.

— Ищу и не могу найти никого из начальства, — сказал он раздражённо. — Говорят, что простоим до утра потому, что командир эшелона ушел на станцию, а туда шесть километров. Считайте же сами: в оба конца по темному лесу минимум три часа хода, да еще пока сообразят, что предпринять, да закусят, да выпьют… — Семен Яковлевич делался всё язвительнее.

— Надо найти какую-нибудь деревню, переночевать, а утром идти на станцию, — предложил Григорий.

— А чтобы нас не обвинили в дезертирстве, захватить с собой побольше народу, — сразу ухватился за мысль Григория Семен Яковлевич.

Ближайшая опушка оказалась недалеко, хотя и в противоположном от станции направлении. Григорий и Семен Яковлевич вышли на нее в сопровождении целого взвода, набранного дорогой. За опушкой начиналось большое поле, за полем чернели силуэты домов. Со всех сторон слышались человеческие голоса, — это красноармейцы проявляли «военную смекалку» в поисках теплого ночлега.

— Вы же видите, не одни мы решили сами о себе позаботиться, — обрадовался Семен Яковлевич.

Идти по грязному полю было много неприятнее, чем по мокрой листве. Когда дошли до деревни, оказалось, что в ней расквартирован уже строительный батальон и подошло много солдат из эшелона. Началась обычная канитель с обходом домов в поисках свободного места на полу.

На другой день Григорий, Семен Яковлевич и десяток красноармейцев подходили к станции назначения эшелона. Было около десяти часов утра. Голод давал себя чувствовать. В деревне, где ночевали, поесть не удалось. Помимо голода, Григорий беспокоился, как бы не попасть под обвинение в дезертирстве. За дезертирство и так называемые самовольные отлучки судили и приговаривали к штрафным батальонам.

Кругом главного здания вокзала валялись обломки вагонов, шпалы, вывороченные рельсы и какие-то ящики. От самого здания остался только фундамент.

— Куда же теперь идти? — остановился Семен Яковлевич. В голосе его звучала тревожная нотка.

Справа, в стороне от главного здания вокзала, торчала уцелевшая от разгрома водонапорная башня. Внизу башни была дверь.

— Если кто-нибудь и остался на вокзале, то только в этой башне, — сказал Григорий.

Действительно, в маленькой комнатке стоял стол, заваленный бумагами, а за столом сидел пожилой капитан с усталым лицом и что-то писал. Вошли Григорий и долговязый молодой красноармеец, присоединившийся к Григорию и Семену Яковлевичу, когда они утром выходили из деревни. Увидя их, капитан отрывисто спросил:

— Номер эшелона?

— 2359, — ответил Григорий.

— Пойдете по дороге вправо от станции, сборный пункт в деревне Иваньково. Увидите еще бойцов, берите с собой: целое утро от вас покоя нет! — капитан опустил голову и начал писать дальше.

Григорий вышел успокоенный. Очевидно, за ночь разбрелся весь эшелон, стало быть, виноваты все.

Лес постепенно редел, под ногами становилось всё сырее. У Григория уже давно промокли ноги. Облака сгустились, пошел крупный, мокрый снег. Дорогой нагнали человек тридцать красноармейцев своего эшелона, пошли вместе, молчаливые, озябшие, голодные. У опушки встретили группу крестьянок, тоже промокших, злых и голодных. Шли они на станцию с бидонами молока.

— Неужто вы еще молоко сдаете? — окрикнул их долговязый красноармеец.

— Сдаем, — огрызнулась одна из женщин.

— А у нас под Тулой, когда фронт подошел, колхозники все поставки прекратили, — не унимался красноармеец.

Замечание его вывело женщин из равновесия:

— Прекратили, прекратили! А вы чего воюете? Кто вас просит советы защищать? Кончайте войну, все равно Сталину конец! — затараторили озлобленные голоса.

Глава одиннадцатая.

ФОРМИРОВАНИЕ ДИВИЗИИ

Деревня Иваньково состояла всего из десятка дворов. Все дома были заняты штабом полка. Красноармейцы и офицеры, до командиров батальонов включительно, жили в шалашах, сделанных на скорую руку из еловых ветвей и разбросанных по лесу вокруг деревни. Прибывшие красноармейцев зарегистрировали, построили в каре на поляне около деревни и начали распределять по подразделениям полка. Первым в середине каре появился старший лейтенант, отбиравший разведчиков. Маленькая коренастая фигурка пошла вдоль фронта, зорко всматриваясь в лица. — Разведка дело опасное, но зато в разведке легко незаметно перейти к немцам, — сердце Григория забилось, — только бы не стали копаться в биографии! Маленький лейтенант приблизился. У него было длинное лисье лицо, совсем белые, выгоревшие ресницы и очень быстрые глаза. — Парень неглупый и наверное смелый. Хорошо, если возьмет, думал Григорий выдвигаясь из ряда. Взгляд лейтенанта равнодушно скользнул по лицу Григория. Лейтенант прошел дальше.

— Это хорошо, что он нас не взял! — услышал Григорий голос Семена Яковлевича. — Как по-вашему, гражданин Сапожников, где лучше?

— Я по военной специальности минометчик, — рассеянно ответил Григорий.

— А это что такое? — спросил Семен Яковлевич. Бедняга совсем не проходил военного обучения.

— Минометчики, в особенности батальонные, стоят в оврагах, в километре или 500 метрах от фронта. Это много безопаснее, чем быть стрелком или пулеметчиком, — пояснил Григорий.

— Я хочу быть минометчиком! — решил Семен Яковлевич.

Командир минометного батальона появился следом за связистом и пулеметчиком. В середину каре вышел высокий сутуловатый капитан с круглым, безразличным лицом.

— Кто обучался минометному делу, шаг вперед! — скомандовал он негромким, вялым голосом.

Григорий, Семен Яковлевич, длинный туляк, рассердивший дорогой молочниц, и еще десятка два красноармейцев вышли вперед. Не задавая отобранным вопросов, не проверяя их знаний, капитан отвел пополнение в лес и передал старшинам для распределения по ротам. Григорий и его новые товарищи попали во вторую роту. Старшина с грубым, жестоким лицом отвел их к шалашу ротного. Из шалаша вышел толстый офицер лет двадцати, отер рукой сальные губы и зычно рыгнул. Следом за ротным вышел старший лейтенант со звездочкой политрука на рукаве, человек неопределенного вида, а за ним широколицый вестовой, определенно похожий на кадрового уголовника. Равнодушно посмотрев на новых подчиненных, ротный приказал старшине развести их по расчетам.

— А как, товарищ ротный, насчет пайка? — решился Семен Яковлевич, — мы сутки ничего не ели.

— Не ели? — поднял брови командир роты. — Паек на вас получим не раньше завтрашнего дня, а сейчас можете расходиться.

Ротный насупился, в корне пресекая все дальнейшие разговоры о пайке, повернул грузное тело и скрылся в шалаше.

— Разойдись! — крикнул старшина.

Вестовой, поблескивая жульническими глазами, подошел к замешкавшимся солдатам и стал расспрашивать, не сохранилось ли у кого-нибудь из них часов или других ценных вещей.

— Можно обменять на продукты, — многозначительно подмигивал вестовой.

Ценных вещей ни у кого не оказалось.

— А что, можно в деревне достать картошки? — подошел к вестовому Григорий.

— Ты что, с луны свалился? — усмехнулся вестовой. — Картошку никто не выкопал, вся в поле осталась, Тут линию укрепленную делали, так колхозники были мобилизованы.

— А молока?

Вестовой осмотрел Григория с головы до ног, как бы взвешивая, что он за человек.

— Из «своих»? — спросил Григорий.

— А ты откуда знаешь? — лицо вестового стало серьезным. — Может и из «своих», — понизил он голос. — А насчет молока ты забудь: ни одна сволочь не продаст! Только если ночью сумеешь в погреб залезть. Для ротного и то ночами достаю… — Вестовой повернулся и скрылся в шалаше.

Григорий вошел в большой шалаш, в котором уже устроились Семен Яковлевич и туляк, бросил вещевой мешок на еловые ветки, служившие подстилкой, и отправился в деревню. Не может быть, чтобы крестьяне мне чего-нибудь не дали. Связной уголовник, а уголовников они не любят.

— Тебе что надо? — услышал Григорий громкий окрик, когда открыл дверь первой избы.

В небольшой комнате стояло несколько столов, а за столами сидели молодые сержанты, очень похожие на вестового.

— Я не знал, что тут канцелярия, — сказал Григорий.

— Ага, так ты шакалить пришел! — один из сержантов рыжий в веснушках парень лукаво подмигнул другим и вперил в Григория грозный взгляд.