Историки Греции - Геродот Галикарнасский

По прошествии времени родился от нее сын косноязычный и картавый; и как сказывают фереяне и киреняне, дано ему было имя Батт, а как мне кажется, какое-нибудь другое, Баттом же он был переименован по прибытии его в Ливию, согласно с дельфийским ему прорицанием и с высоким его положением, ибо у ливийцев «баттом» называют царя, — для сего-то, думаю, и пифия в своем вещании назвала его ливийским языком, ибо знала, что он будет царем в Ливии. Потому что когда он пришел в совершенные лета, то отправился в Дельфы вопросить о своем голосе, но на сей вопрос его пифия вещала так:

Батт! ты пришел вопросить о голосе, но повелитель Феб посылает тебя градоздателем в землю ливийцев

(а по-эллински это значило бы: «Царь! ты пришел вопросить о голосе…»). На сие Батт отвечал: «Владыка! я пришел, взыскуя прорицания о голосе, ты же изрекаешь мне другое и невозможное: повелеваешь основать в Ливии поселение; какими силами? какими руками?» Но и сими словами не склонил он пифию дать ему другой ответ, и она лишь подтвердила прежнее свое изречение; Батт же, не дослушав его, удалился в Феру. 156. Но после сего паки обратился гнев богов на него и на всех фереян; и не зная причины своих бедствий, фереяне послали в Дельфы вопросить о том прорицалище. Пифия же отвечала: когда с Баттом они воздвигнут Кирену в Ливии, то станет им легче. Тогда-то и послали фереяне Батта в Ливию с двумя пятидесятивесельными кораблями.

Приплыв, однако, в Ливию, посланные не знали, что им делать, и потому возвратились в Феру; но фереяне возвращающихся их встретили стрелами, не позволили сойти на сушу и велели плыть назад. И тогда они поневоле поплыли назад и близ Ливии поселились на острове, имя которому, как сказано, Платея, а величиною сей остров, говорят, равняется с нынешним городом Киреною.

157. Тут проживши два года и не видя никакого счастия в своем поселении, оставили они на сем острове одного из числа своего, а прочие все поплыли в Дельфы и, пришед к прорицалищу, сказали, что вот живут они в Ливии, но нимало не стало им легче. На сие пифия провещала им так:

Ежели агнчую землю ливийскую ведаешь лучше Ты, не бывавший, чем я, бывавший, — дивна твоя мудрость!

Услышав сие, Батт и бывшие с ним поплыли обратно, ибо, стало быть, бог не увольнял их от основания поселения прежде, нежели придут они в самую Ливию. Посему, пришед на остров и взяв оставленного ими там, поселились они на ливийском берегу напротив острова в месте, называемом Азирис, с двух сторон обнимаемом прекрасными лесистыми холмами, а с третьей обтекаемом рекою.

158. Тут прожили они шесть лет, на седьмом же году ливийцы убедительно стали их просить оставить это место, обещая другое, лучшее, и они на то согласились. А ливийцы, подняв их, повели на запад, но размерили время пути так, чтобы лучшее из попутных мест пройти ночью, и эллины бы его не увидели, имя же сему месту Ираса. Наконец, приведши их к источнику, именуемому Аполлоновым, объявили им: «Мужи эллинские! здесь вам выгодно поселиться, ибо небо здесь прорешисто».129

159. Доколе жив был Батт, основатель поселения, царствовавший сорок лет, и сын его Аркесилай, царствовавший шестнадцать лет, дотоле киренян было столько, сколько поначалу было послано. Во время же третьего государя, по имени Батта Счастливого, пифия прорицанием своим подняла всех эллинов к отплытию в Ливию на поселение с киренянами, ибо киреняне звали поселенцев, обещая разделить с ними земли. Прорицание же гласило так:

Кто в благодатную Ливию вступит селиться последним По разделенье земель, тот горько о том пожалеет.

И тогда в Кирену собралось столь многолюдное множество, что окрестные ливийцы и царь их, по имени Адикран, при разделении земель не только лишились полей своих, но и были от киренян изобижены; посему и решились они послать в Египет и предаться царю египетскому Априю. Сей последний, собрав немалое египетское войско, послал его против Кирены; но киреняпе, ополчившись при источнике Фесте, что в Ирасе, сразились с египтянами и одолели в том сражении. Ибо египтяне, не пытавшие прежде силы эллинов и оттого презиравшие их, претерпели такое поражение, что лишь малая часть их возвратилась в Египет: тогда-то египтяне, вменив в вину сие несчастие царю своему Априю, немедленно от него отложились.

160. У сего Батта был сын Аркесилай. Воцарившись, он тотчас начал враждовать с своими братьями, пока они, оставив его, не ушли в другое место Ливии и там, согласясь между собою, построили город, и поныне именуемый Баркою; а при построении его побудили они и ливийцев отложиться от киренян. Против сих ливийцев, принятых его братьями, а от него отпадших, царь Аркесилай пошел войною; те, устрашась его, убежали на восток к живущим там одноплеменникам. Аркесилай преследовал бегущих до ливийской местности Левкона, где ливийцы отважились напасть на него и на сем сражении одержали столь великую победу, что на месте пало семь тысяч оружных киренян. После сего поражения Аркесилай занемог, а когда от той немочи он выпил лекарство, то его удавил брат его Леарх. Леарха же хитростью умертвила жена Аркесилаева по имени Эриксо.

161. После Аркесилая принял царство сын его Батт, хромой и кривоногий. Киреняне же по приключившемуся им несчастию послали в Дельфы вопросить прорицалище, каким бы образом поправить им дела свои, чтобы жить наилучше. Пифия велела им призвать примирителя из Мантинеи Аркадской; и по прошению киренян мантинеяне дали им знатнейшего меж граждан, по имени Демонакта.130 Сей муж, прибыв в Кирену и узнав все обстоятельно, сперва разделил граждан на три колена таким образом, что из фереян и соседов их составил одну часть, из пелопоннесян и критян другую, а из прочих островитян третью; а потом, исключив для царя Батта священные уделы и доходы, прочие все имения, прежде принадлежавшие царям, отдал народу.

162. В царствование сего Батта продолжался таковой образ правления; в царствование же сына его Аркесилая начались великие смуты о царских преимуществах. Сей Аркесилай, сын хромого Батта и Ферегимы, отрекся сообразоваться с уложением Демонакта Мантинейского, но стал требовать почестей и преимуществ предков своих. Для сего он поднял мятеж, но, быв побежден, бежал в Самос, а мать его Феретима в Саламин, что на Кипре. В Саламине в то время царствовал Евельфон, тот самый, который в Дельфы посвятил поглядения достойную кадильницу, находящуюся в сокровищнице коринфской. К сему-то царю прибывшая Феретима просила войска для возвращения ее с сыном обратно в Кирену. Евельфон, однако, все ей давал, но войска не давал, она же, принимая те подарки, всякий раз говаривала: «Хорошо и это, но лучше бы дать войско». Наконец, царь послал ей золотое веретено и пряслице с шерстью; и как Феретима опять сказала то же, то Евельфон отвечал, что таковые только вещи и дарят женщинам, а не войска.

163. В сие время Аркесилай, находясь в Самосе, отовсюду собирал людей, обещая разделить между ними земли. Собрав так большое войско, отправился он к Дельфам вопросить прорицалище о своем возвращении в Кирену. Пифия дала ему следующий ответ:131 «Четырем Баттам и четырем Аркесилаям, восьми поколениям мужским дает вам Локсий царствовать в Кирене, более же увещает ни на что не покушаться. Итак, возвратясь в свое отечество, пребудь спокоен. Но когда найдешь печь, полную горшков, не обжигай горшков, а выставь их на воздух; если же затопишь печь, то не ступай на обтекаемое место: не то и сам ты погибнешь, и прекраснейший бык».

164. Так вещала пифия Аркесилаю. Аркесилай на это взял с собой самосцев и отправился в Кирену, где и одержал власть; но забыв о наставлении прорицалища, он стал искать наказания виновникам своего изгнания. Из них иные вовсе удалились из страны; иных Аркесилай, захватив, отправил в Кипр для убиения, но книдяне, привезя их к себе, спасли и отослали в Феру; иных же из киренян, убежавших в Аглаомахову огромную башню, Аркесилай, обложивши хворостом, сжег. По совершении сего злодеяния, сообразя, что сие-то и означало прорицание пифии, возбранявшее обжигать горшки, кои найдет он в печи, не решился он вступать в город Кирену, опасаясь прореченной смерти, ибо полагал Кирену «обтекаемым местом»; но как у него была жена из сродственниц, дочь царя баркеян по имени Алазир, то к ней-то он и удалился. Но увидев там его на торжище, жители баркейские и некоторые из киренских беглецов его убили, а с ним и тестя его Алазира. Вот как Аркесилай, волею или неволею преступивший повеление прорицалища, исполнил судьбу свою.