Бандит 2 (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Леграс задумался. Да, логично. Он бы и сам сделал все, чтобы не выпустить мага-лекаря из рабов. Из своих рабов! Вот как же удобно — лечишься, и не за бешеные деньги, которые берет Велур и шайка его коллег-магов, а…за бесплатно. Если не считать расходных материал. Это же во сколько раз дешевле! Тело меняет…у него и жена, и дочка красотки именно потому, что он их изменил… Интересно, а что у себя изменило это ничтожество?

— Что, говоришь, изменил лекарь? Что именно?

— Ну…жир убрал, ноги длинее, и…это…мужское достоинство стало толще и длиннее! Я когда к его жене пришел, после того, как хозяин в бордель снова уехал, так она ругалась и сказала, что мой…хмм…не дотягивает до его размеров. И что я как…хмм…птичка, скачу, а толку никакого! Что ее муж гораздо больше мужчина, чем я! Мне даже обидно стало…

Леграс вдруг ухмыльнулся — его развеселил этот рассказ. Слуга, который трахает жену хозяина обиделся за то, что любовница сравнила его с мужем и не в лучшую сторону! О времена настали! Нет, ну какие все-таки эти простолюдины…да и малородовитые дворяне далеко от них не ушли. Глупы и недальновидны. А этого Велура надо ставить на место. Он похоже что вообразил себя равным Великому! Считает, что может скрывать от Властителя важную информацию, и ему за это ничего не будет! Нет, дорогой лекарь, так не пойдет. Император обязательно узнает о твоих проделках. И как он отреагирует на твое поведение, это большой вопрос. Только надо будет правильно подать дело. Как-нибудь к случаю на совещании сказать, что по слухам у Велура все-таки получился маг из простолюдина. И что может стоит вызвать лекаря на аудиенцию и поздравить его с успехом? Вот и пусть покрутится, как кусок мяса на жаровне! Пусть только попробует сказать, что никакого раба-лекаря у него нет. Ложь императору — государственное преступление. Карается смертной казнью. Или изгнанием и лишением всех прав. А если не соврать — раба у тебя точно заберут. Ведь маг не может быть рабом, закон это запрещает! Каждый маг должен поступить в Академию, пройти курс обучения и отслужить Империи! И ты никакого права не имеешь на то, чтобы удерживать мага. Ты сам снимешь с него ошейник, иначе…

Леграс про себя даже хохотнул, хотя на лице у него не отразилось совсем ничего — бесстрастный, расслабленный, он никогда не показывал своих эмоций. Та интрига, которую он задумал, имела несколько уровней смысла. Первый уровень: он ставит на место лекаря, который не сообщил ему о маге, не сообщил о том, что хочет оставить его себе…и Леграсу. И Леграс просто не знал, что маг хочет придержать Келлана! Не отдавать императору! Иначе они вдвоем что-нибудь бы, да придумали. А так пускай пеняет на себя — Леграс всего лишь хотел порадовать Велура, хотел чтобы тот получил заслуженную награду от высшего лица Империи! И жаль, что получилось так, как получилось

Второй слой: Леграс покажет императору, что он крепко держит в руках все нити, идущие к Тайной службе. Что Леграс в курсе малейших изменений, происшедших в обществе магов и за его пределами. Что он, Леграс настолько компетентен, что ничто в этом мире не может ускользнуть от его внимания!

Время от времени нужно напоминать о своей незаменимости. Иначе…охотников на место возле Императора более чем достаточно. Подрастает молодежь — наглая, шустрая, не имеющая никаких понятий о порядочности и никаких принципов. Так и норовят отпихнуть от Трона старую гвардию — наушничают, распускают порочащие Великих слухи. А это дело точно укрепит положение Леграса, без всякого сомнения.

Ну и третий слой состоит в том, что неплохо иметь под рукой лекаря, который может делать то же самое, что и заносчивый, зажравшийся Велур! Говорят, он за одну операцию берет уже по тридцать-сорок тысяч! Эдак он скоро станет настолько богат, что станет посылать по нехорошему адресу и Великих, Глав самых могущественных Кланов империи! А это неправильно. Это надо остановить. Но при том при всем — лекарь такого уровня нужен, и если Велур заартачится, встанет в позу и скажет, что не может больше пользовать ни Леграса, ни кого-либо другого — что тогда делать? К кому идти за помощью?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет — все-таки хорошую весть принес этот…ничтожество. Даже в таких жалких, ничтожных типах есть свой смысл. Они нужны — как растение не растет без земли, без грязи, без навоза, так и настоящие, чистые люди питаются вот от такой грязи, как этот простолюдин. Каждый злак имеет свое значение!

Леграс посмотрел на скорчившегося парня и приказал:

— Встань! Сейчас подойдешь к моему секретарю Херцу, и скажешь, что я велел выдать тебе десять вондов. Нет, не надо благодарить (он поморщился, видя как агент порывается броситься целовать ему ноги). Ты заслужил награду. А раз заслужил — получи! Я всегда награждаю тех, кто мне верно служит, и наказываю предателей и бездельников. Иди. И помни — никому ни слова о том, что ты мне сейчас рассказал. И о том, что ты сегодня был здесь. Иначе я тебе вырву язык. А если не я вырву — Велур выкачает из тебя кровь. Но прежде тоже вырвет тебе язык. Все понял? Иди!

Кланяясь, агент попятился к двери, нащупал дверную ручку так и продолжая склоняться в пояс, и наконец-то исчез, притворил за собой тяжелую, высоченную, в потолок дверную створку. И тогда Леграс позволил себе закрыть глаза и расслабиться. Хорошая новость! Действительно хорошая новость!

***

Герда открыла глаза, и в первую минуту не поняла, где находится. Над головой шумели ветви огромного дерева, в лицо мягко упирались лучи солнца, проскальзывая между маслянисто блестевших листьев. Откуда-то пахло пирогами, сдобой, и тянуло дымком. Где она находится?! Что это все значит?! Память будто смыло в канаву. Помнит, что вчера вышла на «охоту», и…все! Больше ничего не помнит!

Быстрый взгляд на руки…нет! Ножей нет! И ножен нет!

— Я их пока снял — послышался мягкий, приятный голос — Потом заберешь, когда будешь уходить. Они тебе мешают.

Девушка рывком подскочила на скамье, села, повернула голову к источнику звука, и увидела милого, стройного дедушку, совершенно седого, коротковолосого, с круглой бородкой, обрамляющей загорелое лицо. Его серые глаза смотрели по-доброму, на губах играла тонкая улыбка. От такого человека вряд ли можно поиметь неприятности — решила Герда. Хотя внешность нередко бывает обманчива — как учил ее Наставник Келлан. Не нужно расслабляться, надо любого человека рассматривать, как потенциальную опасность. Самые опасные люди те, что выглядят абсолютно безопасными.

Впрочем, от этого ветхого дедульки совершенно не веяло опасностью, да и к тому же Герда сразу оценила его габариты и решила: если что — справится с ним легко. Это же не Келлан, а седой дедушка!

— Вы кто?! Как я здесь оказалась? — уже спокойнее спросила Герда.

— Садись за стол — снова улыбнулся старик — Выспалась? Время обедать! Ты проспала почти до полудня! Вот вы молодые здоровы спать! А я с рассветом как вскочу, будто меня шилом в зад кольнули! И не могу глаз больше сомкнуть. А знаешь, почему?

Герда слегка растерялась, и неожиданно для себя поддержала разговор:

— Почему?

— Потому что знаю — жить мне осталось немного, и мой организм не желает спать. Хочет жить активнее, жить полной жизнью! Сон — это маленькая смерть, а я хочу подольше жить!

Старик хихикнул, и Герда тоже улыбнулась. Забавный старик! И хороший. Наверное — хороший. Но она все равно не помнит, откуда он взялся!

— Поешь! Давай, давай! Небось проголодалась! И вот компотику попей! А может вина хочешь? У меня есть такое вино…ни у кого такого нет! Из ягод шелковицы! Да, вот этой самой! Красное! Терпкое! Вкусное!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Герда не могла сосредоточиться и как следует подумать — во-первых, болела голова. Во-вторых…этот дедок болтает и болтает, болтает и болтает! Не дает сосредоточиться!

И правда — есть хочется. Герда помедлила секунд пять, подсела к столу. Тут же в нос ударил запах свежих пирогов с мясом и с фруктами. Даже слюни потекли! И компот — тоже хорошо. В глотке пересохло, будто туда песка насыпали. Девушка больше не медлила — схватила большую кружку и отпила оттуда сладкого, горячего компота. Старик улыбнулся и довольно кивнул: