Выбери меня - Юлия Волкова

— Договор еще не подписан, — гордо сказал Пирогов.

— Так с какой же целью вы пришли, не понимаю!

— Я пришел к вам с предложением, — ответил Игорь. — Я могу сделать так, что дело закончится, не начавшись. Я докажу, что факты, предоставленные вашей женой, сплошная липа. Если это действительно так, то доказать это будет нетрудно. Если же нет… то все равно я смогу это доказать. Мне, в сущности, все равно, убили вы Костенко или нет. Я лицо частное. Но чтобы не тратить время впустую, я должен знать, в каком направлении двигаться.

— Я не убивал, — быстро сказал Полуянов. — Мне незачем было его убивать. Но я готов платить. Требовать от вас, чтобы вы нашли убийцу, не стану. Если Юру кто-то ликвидировал, то этот «кто-то» вам не по зубам. Не потому, что я сомневаюсь именно в ваших способностях. А потому что — никому не по зубам. Костенко вращался в серьезных сферах.

— Да? А я слышал, что он был простым директором какого-то социального заведения, — безразличным тоном проговорил Пирогов.

Полуянов усмехнулся.

— Я не советую вам туда лезть, — сказал он. — Приют — только «крыша». Но, ей-богу, это вас не должно касаться. Просто докажите, что Ксана дала вам «липу». Я заплачу. И кроме того, вы меня крайне обяжете, если узнаете, откуда она собиралась взять деньги, чтобы с вами расплатиться. Хотя вы же их не видели…

— Видел, — возразил Игорь. — Пять тысяч долларов я видел своими глазами. Она предлагала их мне очень настойчиво. Вы думаете, она у вас их украла?

— Я не держу таких денег в кармане своего плаща, — кисло улыбнулся Полуянов. — Я уверен, что ей их кто-то дал. И мне бы очень хотелось выяснить, кто. Поэтому готов платить вам за информацию. Сама она, в одиночку, такую подставу организовать не могла.

— Я постараюсь, — сказал Пирогов. — Но для начала я должен выяснить у вас одну вещь. У вас был общий бизнес с Костенко?

Полуянов пронзил Пирогова долгим взглядом.

— Вообще-то я на такие вопросы не отвечаю. Но вам скажу: последние лет пять у нас с Костенко не было общего бизнеса. Потому что его занесло в те сферы, где я чувствую себя неуютно. Есть еще вопросы?

Игорь помялся:

— Андрей Дмитриевич, я понимаю, что вы можете и не знать, но… Юрий и Ксаночка… их что-нибудь связывало?

— Вы хотите спросить не была ли Оксана его любовницей? — Полуянов опять ухмыльнулся. — Нет, не была. И вообще их ничего не могло связывать.

— Вы так в этом уверены? — осторожно проговорил Пирогов.

— Да, — жестче сказал Полуянов. — Костенко терпеть не мог баб. Особенно таких куколок, как Оксана. Он всю жизнь был стопроцентным геем. Только об этом мало кто знал. В отличие от многих он не любил афишировать свои пристрастия. Даже подружек заводил для конспирации.

«Ну вот, — подумал Пирогов. — Еще одна версия для майора Мелешко. Убийство на почве ревности. Среди „голубых“ такие убийства происходят даже чаще, чем среди прочих граждан. Хотя могла его убить и женщина. От неразделенной любви. Интересно, умеет ли Ксаночка стрелять?»

Когда Пирогов ушел, Полуянов откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ну почему это должно было произойти именно сейчас, когда любой, даже самый маленький эксцесс может иметь неприятные последствия? Но он сам виноват. Просчитывая ситуацию на много ходов вперед, он не учел проблему с именем «Оксана». А ведь ее надо было решить давно, уж во всяком случае, до того, как он принял решение участвовать в выборах. Почему он не развелся с нею, когда почувствовал, что семейный корабль дал серьезную течь и вот-вот должен пойти ко дну? Чего он боялся? Перемен? Одиночества? Осуждения родственников? Решительный в делах, он никак не мог решиться на перемены в личной жизни. Думал: образуется. Девочка повзрослеет, родит ему ребенка, станет наконец хранительницей семейного очага. Но Оксана не была создана для семейной жизни. Ее тянуло «на волю», в какие-то немыслимые тусовки с сомнительными развлечениями. Ну разве может взрослая в общем-то женщина, кандидат наук, шляться по ночным клубам и дискотекам, общаться с малолетними идиотами, дергаться под дикую музыку до утра?

Она винила мужа в том, что он совсем не уделяет ей времени. Но это было неправдой. Он, конечно, отказывался ходить с ней по ночным клубам — человек когда-то должен просто спать. А она не понимала, что он занимается делом, которое требует полной отдачи. Она не понимала, что деньги не падают с неба — их нужно зарабатывать. Когда он пытался «уделить ей внимание» и звал в театр, она презрительно кривила губки. Она — культуролог по специальности! — терпеть не могла настоящей культуры. Слово «консерватория» навевало на нее тоску и ужас.

Потом, на каком-то престижном приеме, он познакомил ее с Павлом Лосиным. Черт его дернул это сделать! Павел разговаривал с ним сквозь зубы, но на Ксаночку посмотрел с интересом. Через несколько дней она похвасталась, что Лосин пригласил ее в какой-то занюханный клуб. И Полуянов не устроил ей выволочку, не запретил встречаться с бывшим своим врагом. Он считал, что в супружеской жизни необходимо доверие. А зря. Теперь ему казалось, что именно Павел окончательно сбил Оксану с толку. Он всегда был не в себе, этот Павел. Его болезнь принимали за талант. А он был просто неврастеником и психопатом. Всю жизнь.

«Может быть, это он устроил мне подставу? — подумал Полуянов. — Он меня по-прежнему ненавидит и с радостью уничтожил бы при первом удобном случае. Но он никогда не мог организовать мало-мальски стоящего дела. Даже свою жизнь не мог организовать по-человечески. А подставить человека под статью — здесь нужны хорошие мозги. Нет, Павлуша организовать этого не мог. Помечтать о том, как засадит меня в тюрьму, — это да, он всегда был великим мечтателем. Но организатор — кто-то другой. Даже если Павел и участвует во всем этом дерьме. А что? Вполне может участвовать… Надо будет спросить у этого сыщика, как фамилия свидетеля, „видевшего“ преступление, не Лосин ли…»

Полуянов встал, медленно прошелся по кабинету. Через полчаса придет Ирена Игоревна и будет заставлять его прыгать через скакалку, махать руками и читать стишок про мельницу. «Чтобы мельницы мололи…» Может быть, кому-то из серьезных людей пришла в голову мысль перемолоть его, Полуянова? Восемьдесят тысяч — солидные деньги. Глупо столько платить сыщику. Таких расценок просто не существует. Если бы у Оксаны были в личном пользовании такие деньги, она не стала бы их так тратить. «Нет, конечно, нет… — заключил он. — Кто-то решил ее использовать, чтобы уничтожить меня, а она, дурочка, согласилась. Но кто же мой невидимый враг? И откуда он взялся?»

24. Зайка моя…

Сидя за рулем «ауди», Александра Барсукова чувствовала, что все у нее внутри закипает. Потому что спокойно смотреть на то, как «братья-автомобилисты» пытаются разъехаться на нерегулируемом перекрестке в районе площади Льва Толстого, было невозможно. Озверевшие от долгого стояния, все вдруг разом решили наплевать на правила дорожного движения и здравый смысл. Отчего на перекрестке образовалась куча мала, из которой выбраться можно было, лишь имея в оснащении своего авто пропеллер.

«Еще немного, и я пойду на таран», — мрачно думала Саша. Она опаздывала в районное управление внутренних дел, куда ее соблаговолил пригласить на совещание сам полковник Барсуков, по стечению обстоятельств приходящийся телеведущей строгим, но любящим отцом. Вообще-то он был противником посещения дочерью вверенного ему учреждения. Но на этот раз было сделано исключение — Саша убедила Николая Трофимовича, что владеет некой информацией, полезной для расследования убийства Костенко. С другой стороны, телеведущая надеялась услышать что-нибудь интересное от других участников совещания, чтобы потом, возможно, подготовить захватывающий сюжет для своей криминальной программы. И вот — пожалуйста, пробка!

«Нужно было выезжать раньше! — с отчаянием думала она. — Сколько раз давала себе слово — на важные встречи выезжать заранее! Но разве это возможно, когда в редакцию без предупреждения являются будущие депутаты и начинают убеждать тебя в том, что без дурацкого зайчика в кадре их пиар никуда не годится?!»

Несмотря на то что Саша нервничала и злилась, она не смогла удержаться от смеха, вспомнив кадры с зайчиком, снятые доморощенными операторами Чуткого.

— Что здесь? — спросила она сдержанно, когда он снова вывалил на ее стол несколько видеокассет.

— Сюжеты о депутате с человеческим лицом! — радостно ответил он. — Я прошу вас посмотреть прямо сейчас — это не займет много времени. Мне хотелось бы, чтобы эти материалы пошли в ближайшем эфире.

К сожалению, Саша так и не научилась выставлять людей за дверь, даже если и была очень занята.

— Может быть, позже? — проговорила она, с тоской глядя и на кассеты, и на Чуткого.

— Александра Николаевна, я вас очень прошу! — взмолился Василий Петрович. — Это лучшие наши съемки, поверьте. Мне хотелось бы, чтобы вы их оценили как можно скорее. Ну, хотя бы вот эту. — Он схватил одну кассету и потряс ею перед Сашиным носом.