Брак по завещанию - Кейт Донован

— Хорошо, тогда вот что… — Джек не договорил. Ему было тяжело оставлять мальчика здесь. — Вот что, я привезу тебе чего-нибудь холодненького попить, когда поеду обратно. Как тебе это нравится?

— Мне это очень нравится, мистер.

— Джек.

Ники прикусил губу, потом кивнул:

— Мне это нравится, Джек.

— Мистер Эверетт примет вас прямо сейчас, мистер Райерсон.

Джек поблагодарил служителя, который встретил его в дверях, и прошел в кабинет Джозефа Эверетта, начальника приюта для мальчиков «Дельта-Вэлли». Как и все помещения здесь, кабинет был обставлен с почти аскетической простотой. До сих пор Джек не видел ни одного мальчика, кроме Ники, и хотя рабочие, снующие по двору, казались достаточно молодыми — и достаточно угрюмыми, — их вряд ли можно было принять за недавних сирот.

— Мистер Райерсон! Простите, что заставил вас ждать. — Крупный, плотного сложения мужчина с густой седой шевелюрой вышел из-за письменного стола, чтобы пожать Джеку руку. — По словам моего помощника, вы приехали поговорить об имуществе мисс Стэндиш. Грустная это история. Вы были близким другом Абрахама?

— Нет. Я деловой компаньон и Друг его внучки.

— А, милейшей мисс Тринити! Я не имел удовольствия познакомиться с ней, но слышал только похвальные отзывы. Она отдыхала в Европе, когда произошел несчастный случай, не так ли?

Джек нахмурился:

— Она была в Париже по делам.

— Да, разумеется. Я не имел в виду ничего плохого.

«Возьми себя в руки, Джек», — строго приказал он себе, удивленный собственной реакцией на слова «отдыхала» и «несчастный случай». Если он не будет осторожным и сдержанным, то, не дай Бог, ввяжется в эту проклятую кровную вражду и утратит способность рассуждать логически, как это произошло с Тринити.

— Пожалуйста, присаживайтесь, мистер Райерсон. Могу я предложить вам что-нибудь освежающее? Лимонад? Или что-то покрепче?

— Спасибо, ваш помощник уже дал мне стакан воды.

Я к тому же обратился к нему с просьбой. Речь идет о мальчике за воротами, маленьком Ники, которому тоже надо попить. Солнце сегодня припекает не на шутку, и у мальчика вид не наилучший.

Эверетт прищурился:

— Мы делаем все, что возможно, для этого ребенка, но он настаивает на том, чтобы сидеть за воротами целый день, в дождь и в жару. Если он сказал вам нечто иное…

— Он не жаловался, и я вовсе не предполагаю, что с ним плохо обращаются.

Джек глубоко вздохнул, обеспокоенный тем, что разговор принимает неприятный оборот. Такт и обаяние, его обычные союзники в деловых переговорах, нынче ему изменили. Надо срочно перестраиваться, если он хочет преподнести свое предложение в наилучшем свете.

— О вашем учреждении я не слышал ничего, кроме похвал, сэр, — заверил он Эверетта. — Сам факт, что Эйб Стэндиш делал ежегодные пожертвования приюту, не говоря уже о его завещании, свидетельствует в пользу вашей солидной репутации.

Эверетт явно почувствовал облегчение.

— Маленький Ники — это особо печальный случай, сэр. Поверьте, мы все отреагировали на него точно так же, как вы. Хочется ему помочь, но ребенок делает это почти невозможным.

— Есть ли надежда на возвращение его отца?

— Возвращение? — Эверетт сдвинул брови. — Его отец мертв, сэр. — Он усмехнулся и покачал головой. — Он сказал вам, что ждет его? Это он говорит каждому, потому что несчастный малыш этому верит. Правда слишком ужасна, чтобы он мог ее принять.

— И какова же эта правда?

— Грегори Холлоуэй убил свою жену и двух дочерей выстрелами в голову, а потом выстрелил в себя.

— О Господи!

— Это чудо, что Ники не было дома в ту ночь. Он гостил у друзей семьи.

— Ему повезло, — пробормотал Джек. — А эти друзья?

— Вы удивляетесь, почему он здесь, а не с ними? Представьте себе, каково иметь дело с мальчиком, который настойчиво твердит, что его отец жив и ни в чем не виноват.

Предположение, что отец все-таки виновен, приводит ребенка в сильнейшее возбуждение.

— И нет никаких сомнений?

— Прошу прощения?

— Вы сказали, что отец выстрелил в себя. Если заряд сильно изменил черты его лица, возможно, что идентификация была неверной.

— О, я понимаю, что вы имеете в виду. Нет, лицо его не пострадало. Дело в том, — добавил он, и в голосе его прозвучала, как ни странно, обвиняющая нота, — что Ники сам опознал тело.

Джек почувствовал сильный спазм в желудке.

— Не может быть, чтобы вы говорили такое всерьез.

— А кто еще мог это сделать? Жена была мертва. Люди в Стоктоне едва знали Холлоуэя. Он перевез семью в город в прошлом году, но едва они там обосновались, уехал в Мексику, надеясь быстро разбогатеть там. Ясное дело, что из этого ничего не вышло. Он вернулся в отчаянно скверном состоянии и убил себя и свою семью. Ники уцелел чудом. Мы надеемся, что мальчик когда-нибудь осознает это. — Эверетт поморщился. — Я занятой человек, мистер Райерсон. Если вы здесь затем, чтобы обсудить вопрос о наследстве мисс Стэндиш…

— Именно за этим я и приехал, — согласился Джек. — По завещанию приют для сирот не получает ничего, если Тринити Стэндиш проживет полгода на ранчо со своим мужем до того, как исполнится год со дня смерти ее деда.

Я здесь затем, чтобы сообщить, что мисс Стэндиш намерена так и поступить, если не будет достигнуто иное соглашение.

— Иное соглашение?

Джек постарался говорить как можно убедительнее.

— Я уверен, что вы сочувствуете положению мисс Стэндиш. Она глубоко скорбит о потере любимого родственника. Это самое неподходящее время для вступления в брак.

Однако она непременно хочет сохранить за собой ранчо. Я предложил, и она с этим согласна, чтобы мы передали вам, а точнее, опекунскому совету существенную сумму в обмен на ваше обещание не настаивать на скрупулезном соблюдении условий завещания. Здесь вы найдете все подробности.

Джек протянул Эверстту документ, составленный прошедшим вечером.

Эверетт нахмурился.

— Ранчо «Сломанная шпора» стоит во много раз больше предлагаемой суммы.

— Вы полагаете? — Джек пожал плечами. — А закладная? Долг по ней придется выплатить даже в том случае, если «Дельта-Вэлли» получит право собственности на ранчо, чего, уверяю вас, никогда не произойдет.

— У мисс Стэндиш есть поклонник?

— Да.

— Могу ли я предположить, что это вы?

— Да. — Джек слегка наклонился вперед на своем кресле. — Не сомневайтесь в моей решительности, сэр. Я с радостью женюсь на ней, а она с радостью выйдет за меня замуж. В конечном счете это ее выбор, так как она верит, что этого хотел бы ее дедушка.

Эверетт шумно вздохнул.

— Не мне решать, во всяком случае. Я представлю дело опекунам, но хочу предупредить вас, что они относятся к памяти о мистере Стэндише с огромным уважением. Они могут посчитать, как и его внучка, что условия завещания должны быть соблюдены в точности.