Орден Ультрамаринов: Омнибус - Грэм Макнилл

Как только Сильвана Тайера не стало, исчезло и давление мертвецов на умы живущих, и в Барбадусе вдруг воцарилось странное спокойствие (впрочем, куда страннее было то, что по-прежнему использовалось именно это название). А когда народ известили о гибели Лито Барбадена, спокойствие тут же сменилось всеобщим ликованием.

Так повернулись дела, что весь тот день был весьма богатым на новости.

По приказу и под присмотром Серых Рыцарей власть над планетой перешла к Дарону Нисато, ставшему новым имперским управляющим. Разумеется, это известие было воспринято с куда меньшим энтузиазмом, нежели сообщение о смерти Лито Барбадена, но местное население весьма одобрительно отнеслось к тому факту, что главным доверенным лицом нового губернатора станет Паскаль Блез.

Конечно, до благоденствия Салинасу было еще далеко, но Уриил был уверен, что планета все-таки оставила ведущий к гибели курс и что у ее населения наконец появилась возможность отбросить былую вражду, чуть не закончившуюся весьма трагично.

Это уже было больше, чем многие в галактике могли мечтать.

Как только контроль Империума над планетой был восстановлен, Леодегарий проводил Ультрамаринов к ожидающему их на эспланаде перед дворцом челноку и пожелал доброго пути.

— И помни о Башне, — посоветовал Серый Рыцарь. — Она напоминает нам, что, если мы используем свои знания и силу во зло, нас ждет неминуемая расплата.

Попрощавшись с Лукасом Урбиканом и Дароном Нисато, Ультрамарины взошли на борт челнока, чтобы навсегда покинуть Салинас.

Уриил откинулся назад, прислонившись спиной к борту челнока и ощущая, как ему через металл передается ритмичная вибрация двигателей. Он уже и не мечтал, что этот полет однажды состоится, а потому прикрыл глаза, боясь, что все это может вдруг оказаться всего лишь сном.

Вместе с ним в транспортном отсеке десантно-штурмового корабля разместилось девятнадцать комплектов брони, принадлежащих Сынам Жиллимана. Сам Уриил сейчас был облачен в бледно-синий хитон и держал на коленях меч. Со дня битвы в Палатах Провидения капитан ни разу не надевал позаимствованные доспехи, поскольку понимал, что будет оскорбительным носить их без крайней надобности.

Каждый комплект был собран и пристегнут к скамье «Громового ястреба» так, словно все еще вмещал в себе живого, дышащего космического десантника. Орден Сынов Жиллимана уже получил извещение о том, что доспехи скоро будут им возвращены, чтобы и далее защищать боевых братьев.

Открылась дверь, ведущая в кабину пилота, и в отсек вошел Пазаний. В отличие от Уриила он был облачен в полный комплект брони, а на лице его сверкала довольная улыбка.

— Тебе бы понравилось посмотреть на все это из кабины, — заметил сержант.

Уриил улыбнулся в ответ, поднялся со скамьи и пересек транспортный отсек. Пригнув голову, он вошел в кабину, наполненную ярким солнечным светом и игрой теней, перетекавших с места на место, пока пилоты закладывали вираж, пикируя в отвесное ущелье, стены которого сверкали отложениями кварца.

— Смотри, — сказал Пазаний, указывая куда-то за пределы бронированного лобового стекла.

Там, впереди, на самой вершине скалы сверкал в солнечных лучах облачный замок, воздвигнутый словно из золота и серебра.

Уриил вдруг понял, что не может сдержать ни взволнованного дыхания, ни слез, покатившихся по его щекам при виде мраморных башен, мозаичных куполов и высоких стен, воздвигнутых из люминесцентных блоков.

— Крепость Геры, — произнес Пазаний, также не сдерживая слез.

— Дом, — добавил Уриил.

Жатва черепов

Прокатившись по полу, голова, наконец, остановилась, и остекленевшие глаза воззрились на завсегдатаев таверны. Молниеносный удар ребром ладони, столь же смертоносным, как и лезвие меча, — и голова задиристого воина отделилась от шеи еще до того, как с губ сорвалось последнее дерзкое слово.

Но тело продолжало стоять: убийца удерживал его в вертикальном положении, ухватив за край заляпанного алым нагрудника рукой, обтянутой грубой серой кожей. Под головой скопилась лужа крови; еще одна лужа натекла из обрубка шеи. Ноги трупа вдруг задергались, словно покойник и после смерти не терял надежды избежать ужасной участи. Убийца, разжав кулак, отвернулся, и тело с грохотом рухнуло на покрытый слоем золы и пыли пол.

Как только шоу закончилось, постоянные посетители таверны вернулись к своим кружкам и интригам, потому что в подобных местах собирались только те, кто вынашивал планы мести, убийства, разбоя и насилия.

Хонсю из Железных Воинов не был исключением, и демонстрация смертоносного мастерства, только что проведенная его чемпионом, должна была стать первым шагом к исполнению его собственных грандиозных замыслов.

В таверне пахло заговорами, прогорклым жиром и дымом, клубы которого поднимались к массивным стропилам, судя по их виду, когда-то бывшим частью космического корабля. Стены из неровных глиняных кирпичей венчали листы гофрированного железа, и сквозь прорехи и пулевые отверстия в крыше внутрь таверны падали тонкие лучи резкого света, обжигающе-белого, как свет мендренгардского солнца.

Убийца слизнул кровь с ладони, и Хонсю усмехнулся, заметив, что так хорошо знакомые серые глаза чемпиона, равно как и все его напряженное тело, по-прежнему охвачены желанием убивать. Существо называло себя Свежерожденным и носило тусклый доспех цвета вороненого железа. Края наплечников были отмечены желтым и черным, а с широких плеч существа спадал плащ из грубой материи цвета охры. Оно всем походило на одного из Железных Воинов — за исключением лица: неплотно прилегающая к мышцам маска из украденной кожи в точности повторяла черты человека, которого Хонсю надеялся когда-нибудь убить. Сшитое из кожи умерщвленных пленников, лицо Свежерожденного было личиной убийцы, сокрытого тьмой, ночного кошмара, призрака, что ходит под покровом тени и преследует трусов во сне.

Существо обернулось к Хонсю, и тот почувствовал отзвук восхитительно приятного возбуждения, что вызывал в нем вид мертвого тела на полу.

— Отличная работа, — похвалил Хонсю. — Жалкий ублюдок даже не успел договорить оскорбление.

Пожав плечами, Свежерожденный сел за стол напротив него.

— Он никто. Просто солдат-невольник.

— Да, но кровь из него текла не хуже, чем из любого первого встречного.

— И теперь его хозяин может захотеть встретиться с тобой, — заметил Свежерожденный.

— Хорошо, что он сдох сейчас — мы могли бы его завербовать, и он подвел бы нас в бою, — подал голос Кадарас Грендель, сидевший напротив, и осушил жестяную кружку с выпивкой. — Если в ближайшие несколько дней нам предстоит встреча с серьезным соперником, не хочу, чтобы под ногам путались неудачники.

Грендель был настоящим зверем, закованным в доспех убийцей, которого радовали только смерть и страдания других. Когда-то он сражался в армии одного из Кузнецов Войны, противостоявших Хонсю на Медренгарде, а когда тот был разбит, переметнулся на сторону победителя. Несмотря на это, Хонсю знал, что верность Гренделя можно купить только обещанием резни и что он не более предан хозяину, чем голодный волк на цепи. Шрамы не оставили на его лице живого места, а коротко подстриженный ирокез довершал образ безжалостного воина.

— Уж поверь, — заговорил воин, сидевший рядом с Гренделем, — Жатва Черепов быстро избавляется от сорной травы. До конца доживают только самые сильные и жестокие.

Хонсю кивнул.

— Тебе лучше знать, Ваанес, — ты же бывал здесь раньше.

Ардарик Ваанес, носивший черный, как ночь, доспех Гвардии Ворона, был полной противоположностью Гренделю: гибкий, элегантный, красивый. Его длинные темные волосы были стянуты в хвост, на правильно очерченном лице выделялись прикрытые тяжелыми веками глаза, а на щеках красовались ритуальные шрамы.

С тех пор, как Хонсю предложил бывшему десантнику из Гвардии Ворона присоединиться к его войску, чтобы обучать Свежерожденного, Ваанес сильно изменился. Хонсю никогда до конца не верил, что бывший солдат Лже-Императора может полностью отказаться от клятв верности прежнему хозяину, но рассказ Гренделя о действиях Ваанеса на орудийной платформе на орбите Тарсис Ультра не оставлял повода для сомнений.

— Бывал, — признал Ваанес, — и не могу сказать, что счастлив сюда вернуться. Если оказался здесь, то готовься к худшему — особенно когда идет Жатва Черепов.

— Как раз к худшему мы и готовы, — ответил Хонсю, поднял оторванную голову и поставил ее на стол перед ними. На мертвом лице застыло удивленное выражение; интересно, когда голова покатилась с плеч трупа, оставалось ли в ней еще жизнь, чтобы увидеть, как вращается вокруг нее таверна? Влажная кожа мертвеца приобрела восковой оттенок, а на лбу виднелось клеймо в форме красного черепа, выжженное поверх татуировки в виде восьмиконечной звезды. — Ведь именно поэтому мы здесь и поэтому я приказал Свежерожденному убить этого типа.