Кайа.История про одолженную жизнь - Александр Алексеевич Иванов

я услышал практически сразу. — Ты жива⁈ Цела⁈ Не пострадала⁈

Из динамика донеслась скороговорка.

— И я в курсе, что ты ненавидишь, когда я плачу! Так вот, знай, я не плачу! Включи, пожалуйста, виртуальную камеру!

— Я цела и, в основном, невредима. — включив камеру, ответил я. — А что, о вчерашнем происшествии уже сообщили в новостях?

— Ну да, говорили, что на наследницу Филатовых было совершено покушение… Что ты убита… Взорвали какой-то автомобиль, не знаю… А потом, сказали, что ты все же жива…

Вот оно как. Обычно СМИ здесь не сообщают, о подобного рода происшествиях, ибо такие новости не соответствуют концепции «счастливого общества», на построение которого держит курс государство, то бишь не нужно по пустякам волновать народ. А тут взяли и сообщили. Интересно, почему? Причем в подобного рода новостях я фигурирую уже минимум во второй раз.

— Ты почему так долго не перезванивала мне? Тебе что, уже совсем нет дела до моих чувств и переживаний⁈ — с гневом в голосе и на физиономии возмутилась «подруга Ия», сидящая, скрестив ноги, в пижаме на кровати и прижимающая к груди большого плюшевого медведя.

— Я уже говорила, что сердитой ты мне очень нравишься. — ответил ей, добавив. — Я сутки проспала. Получила легкую контузию…

Ия хотела было вставить свое слово, но я не дал ей сделать этого.

— … плюс до этого больше суток бодрствовала. В общем, отсыпалась. Я рада тебя слышать, очень!

— Я по тебе соскучилась, знаешь…а ты, злодейка, столько времени игнорируешь меня. — каким-то чересчур спокойным голосом сказала она, а затем встрепенулась. — А Дмитрий⁈ У меня не получается до него дозвониться! Ты, случайно, не знаешь почему?

— Он в госпитале. — ответил ей, и, прежде чем Ия начала голосить, продолжил. — Ранен, но жить будет, хотя некоторое время отдохнуть ему все же придется. Он спас мне жизнь.

— Вот как…я поставлю свечку за его здравие…за вас обоих, вернее. — изо всех сил борясь с подступающей истерикой, ответила Ия. — Тебе уже известно, в каком именно госпитале он лежит?

— Прямо сейчас еще не знаю, я только-только проснулась, но скоро все выясню. И напишу тебе.

— Хорошо, я буду ждать. Слушай… — тут Ия стушевалась. — Я, кажется, сама того не желая, положила глаз на…

Она замолкла.

— На Консультанта, на Дмитрия Горчакова. — подсказал я, а Ия захлюпала носом.

— Не буду извиняться, так и знай! Я ничего не могу с собой поделать! Зачем ты тогда потащила меня в ресторан на встречу с ним⁈ — закричала Ия. — Господи боже! Я и его люблю, и…

Она запнулась, после чего повисло молчание.

— Вот и я тоже. — ответил ей. — И его, и эту самуюи́… А извиняться тебе, и правда, не следует, он же не моя собственность…

— Вот как? Наверное, окажись на твоем месте я, то жутко обозлилась бы… Но я все равно чувствую себя какой-то мерзкой предательницей! — заявила Ия. — Поэтому ты меня игнорировала все это время?

— Во-первых, я тебя не игнорировала и не стану этого делать впредь, ведь могу просто сказать, что в твоем поведении меня не устраивает. А во-вторых, дела сердечные — это то, о чем я буду беспокоиться в условном завтрашнем дне. Ты же ведь не забыла про мои шестнадцать лет? — поинтересовался я.

— Помню. — было ответом.

— Ну вот и хорошо тогда. У вас обоих есть время разобраться в своих чувствах… И это… Мне нужно будет кое-что тебе сказать. Признаться, точнее. Из всех живущих на Земле об этом узнаешь только ты одна…

— Я никому не расскажу! — с возбуждением в голосе воскликнула Ия.

— Позже Ия. Расскажу тебе об этом чуть позже. — пообещал ей.

— Буду ждать! Ты обещала, не забудь! — Ия еще крепче обняла медведя.

— Тогда прощаюсь, а то мне, кажется, вообще все родственники и знакомые звонили, нужно успокоить их.

— Значит ли это, что я стала первой, кому ты позвонила? — довольным тоном спросила она.

— Да.

— Хорошо, тогда я жду твоего звонка или виртуального письма! — ответила Ия. — Но только сегодня! Не смей пропадать так надолго! Я тебе этого не разрешаю, поняла⁈

После того как Ия разорвала соединения, вызвал контакт: «Блумфельдт».

Он тоже не заставил себя ждать.

— Ты живая. — вместо приветствия заявил он.

— Живая. — согласился с ним.

— Слушай, Филатова, я уже сбился со счета, сколько раз за последнее время тебя пытались прикончить, а с тебя все как с гуся вода…

— Палец. — поправил его я. — Мне отстрелили палец.

— А, ну да! Мизинчик отстрелили, точно! — ехидным голосом произнес он, добавив. — Ты вообще человек или порождение сатаны⁈ Говорят, вчера больше десятка покойников случилось, а на тебе, похоже, ни царапины!

Несмотря на все ехидство, в его голосе слышалось немалое облегчение, но оно и понятно.

— Николая Филатова я порождение. — ответил я, пропустив пассаж про покойников, и перевел затем тему разговора в другое русло. — Вы меня лучше порадуйте, друг Горацио, хорошими новостями о наших брачных приключениях. Фиктивных, само собой.

— Все состоится. — ответил он, а затем уточнил. — Но не двенадцатого апреля.

— Почему? — поинтересовался я. — И когда теперь?

— Подготовка же прекратилась с разрывом помолвки, а организовать все вновь — это небыстрое дело. В общем, двадцать шестое апреля — ближайшая дата, когда мы сможем расписаться. Согласна?

— Две недели задержки, значит? Ну что же, чудесно, Александр Генрихович, просто чудесно! — предовольным голосом заявил я. — У меня еще будет маленькая, но настойчивая просьба: хочу, чтобы церемония прошла в Москве…

— В Москве⁈ — возопил Блумфельдт. — Ты в курсе, что для этого моему отцу и жене придется самим туда ехать, ведь их присутствие обязательно⁈ Думаешь, они захотят⁈

— Оставляю на вас сделать все таким образом, чтобы они этого захотели. — ответил ему. — И да, много гостей не нужно, распишемся в кругу близких родственников.

— Ты меня, случайно, не…продинамить решила с?.. — прошипел Блумфельдт.

— Нет, Александр, свое вы получите. — не ощущая ни единой эмоции, я улыбнулся невидимому собеседнику. — Обещаю!

Закончив