Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— И если даже этого недостаточно для вас, мисс Грейнджер, подумайте о том, что мистер Поттер сегодня днём угрожал Люциусу Малфою, Альбусу Дамблдору и всему Визенгамоту. Потому что он не способен здраво размышлять, когда что-то угрожает забрать вас у него. Вам не страшно, что он сделает в следующий раз?

В словах профессора был смысл. Чудовищный смысл. Страшный жуткий смысл.

В них было слишком много смысла…

Она не могла описать словами, что именно подтолкнуло её к пониманию — возможно, причиной было невыносимое давление, которое профессор Защиты оказывал на неё.

Если именно профессор Защиты стоял за всем произошедшим… то профессор Квиррелл устроил всё это просто для того, чтобы убрать её с дороги, чтобы она не мешала его планам относительно Гарри.

Неосознанно она перенесла свой вес на другую ногу, её тело отодвинулось от профессора Защиты…

— Значит, вы думаете, что это я в ответе за произошедшее? — сказал профессор Квиррелл. Его голос звучал немного печально, и её сердце чуть не остановилось, когда она услышала эти слова. — Полагаю, я не могу вас винить. Ведь я всё-таки профессор Защиты Хогвартса. Но, мисс Грейнджер, даже допуская, что я — ваш враг, здравый смысл должен говорить вам убраться от меня как можно быстрее. Вы не можете использовать Смертельное проклятье, так что правильная тактика — аппарировать подальше. Я не против того, чтобы быть злодеем в вашем воображении, если это прояснит ситуацию. Покиньте Хогвартс и оставьте меня тем, кто способен со мной разобраться. Я организую ваш переезд через семью с хорошей репутацией, и, если вы не доберётесь благополучно, мистер Поттер будет знать, что виноват я.

— Я… — она мёрзла, ночной воздух холодил её кожу, или быть может, это кожа холодила воздух, — мне нужно подумать…

Профессор Квиррелл покачал головой.

— Нет, мисс Грейнджер. Мне потребуется время, чтобы организовать ваш переезд, и у меня осталось меньше времени, чем вам кажется. Это решение может быть болезненным, но с ним нужно определиться. На чашах весов лежит большой вес, но вес не равный. Этой ночью я должен услышать ваш ответ.

А если нет…

Предупреждает ли её профессор Защиты намеренно? Что если она не убежит, он снова нанесёт удар?

Почему это так важно? Что профессор Квиррелл хочет сделать с Гарри?

Гермиона Грейнджер, мне придётся дать менее тонкий намёк, чем обычно свойственно таинственному старому волшебнику, и сказать вам прямо, что вы не можете даже вообразить, насколько плохо всё может обернуться, если связанные с Гарри Поттером дела пойдут скверно.

Самый могущественный волшебник в мире сказал ей эти слова, когда они обсуждали, как важно, чтобы она оставалась другом Гарри.

Гермиона сглотнула. Она стояла на каменном балконе волшебного замка, и у неё слегка закружилась голова. Внезапно смертельная абсурдность ситуации захлестнула её. Двенадцатилетние девочки не должны оказываться в опасности, не должны думать о таких вещах. Мама бы захотела, чтобы она СБЕЖАЛА отсюда, а у папы случился бы сердечный приступ, если бы он только узнал, что она столкнулась с такими вопросами.

Она ощутила на себе то, о чём и Гарри, и Дамблдор пытались её предупредить — всё, что она раньше думала о жизни героини, оказалось неправдой. На самом деле герои существуют только в сказках. В реальности есть лишь ужасная опасность, арестовывающие тебя авроры, камера с дементором, боль и страх, и…

— Мисс Грейнджер? — напомнил о себе профессор Защиты.

Она ничего не сказала. Все слова застряли у неё в горле.

— Мне нужно ваше решение, мисс Грейнджер.

Она сжала губы, не давая вырваться ни единому слову.

Наконец профессор Защиты вздохнул. Белый свет медленно погас, дверь позади него медленно открылась, и он снова превратился в чёрный силуэт на фоне коридора.

— Спокойной ночи, мисс Грейнджер, — сказал он, повернулся к ней спиной и ушёл вглубь Хогвартса.

Прошло какое-то время, прежде чем её дыхание успокоилось. То, что произошло здесь этой ночью, чем бы оно ни было, совсем не походило на победу. Она так отчаянно боролась с собой, чтобы не сказать «Да», несмотря на давление профессора Защиты, и теперь даже не была уверена, что поступила правильно.

Когда она сама двинулась к свету (после того, как усталость перекрыла все остальные ощущения и сон снова стал казаться чем-то возможным), уже стоя в дверном проёме, ей показалось, что где-то позади и наверху послышался отдалённый птичий крик.

Но она знала, что крик адресован не ей, и потому начала подниматься по ступеням к своей спальне.

Остальные девочки наверняка уже спят и не станут смотреть на неё или отворачиваться…

Она почувствовала, как полились слёзы, и на этот раз она не стала их сдерживать.

Глава 85. Цена бесценного. Послесловие 3. На расстоянии

На вершину башни Когтеврана вела длинная лестница, подниматься по которой было тяжело и долго. Изнутри она выглядела совершенно прямой, хотя снаружи бы показалось, что, по логике вещей, ей следует идти по спирали. Добраться до вершины можно было, лишь проделав весь долгий путь, никак не пытаясь его срезать — шаг за шагом, ступенька за ступенькой. И сейчас усталые ноги Гарри пересчитывали эти ступеньки.

Он убедился, что Гермиона благополучно отправилась спать.

Он пробыл в гостиной Когтеврана столько времени, сколько понадобилось, чтобы собрать несколько подписей — это могло пригодиться Гермионе позже. Подписались лишь немногие — никто не учил волшебников мыслить по правилам магловской науки: «делай ставку или заткнись», «поручись головой за своё предсказание или перестань прикидываться, что веришь в свою теорию». Большинство из них не усматривало никакого противоречия между нежеланием подписывать договор, в соответствии с которым они будут обязаны Гермионе по гроб жизни, если не правы, и той безраздельной уверенностью в её вине, которую они демонстрировали. Но когда правда выйдет наружу, такой список подписей может оказаться полезным. И если кто-нибудь снова заподозрит Гермиону в чём-нибудь Тёмном, ей, по крайней мере, не придётся проходить через всё это второй раз.

Затем Гарри поспешил покинуть общую комнату: ему было всё тяжелее и тяжелее помнить о всепрощении, на которое он себя настроил. Иногда у него проскакивала мысль, что глубочайший разлом в его личности не имеет никакого отношения к тёмной стороне, а скорее является границей между альтруистичным и великодушным Абстрактно Рассуждающим Гарри и разочарованным и сердитым Сиюминутным Гарри.