Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

в камеру вошёл, катя перед собой столик с приготовленным инструментарием, очень серьёзный Крис. Но, увидев Жарикова, он улыбнулся. Радостной приветливой улыбкой. И Жариков улыбнулся в ответ.

– Больной Шерман, – серьёзно, даже строго, сказал по-английски Крис. – Приготовьтесь к процедуре.

Жариков кивнул охраннику, и тот вышел, закрыв за собой дверь. Рассел поглядел на Криса, Жарикова и пошёл к кровати. Крис очень деловито и тщательно приготовил шприц и стал набирать из ампулы прозрачную жидкость. Жариков старательно сохранял серьёзное лицо. А Крис, держа в одной руке иглой вверх шприц, а в другой смоченную спиртом вату, повернулся к Расселу.

– Больной, готовы?

Рассел, лежащий на кровати ничком со спущенными штанами, отвернулся к стене. Крис ловко сделал укол и вернулся к столику.

– Не вставайте. Ещё один, – смена шприца и повторение процедуры. И уже по-русски, глядя на Жарикова: – Иван Дормидонтович, ну как?

– Отлично, Кирилл. Ты молодец, – улыбнулся Жариков, тут же повторив сказанное по-английски.

Крис расплылся в счастливой улыбке и покатил столик к двери. Стукнул в косяк костяшками пальцев, и охранник открыл ему дверь. Жариков кивнул солдату, и тот опять оставил их вдвоём.

Рассел встал, оправил одежду. Взял сигарету, отошёл к окну и закурил.

– Ну как, доктор? Насладились моим унижением? – он старался говорить язвительно, но вышло жалобно.

– Вы считаете положение больного унизительным? – спокойно ответил вопросом Жариков.

Рассел стоял, прислонившись спиной к окну, и быстро нервно курил.

– Вы не хотите меня понять или…? Хотя, действительно… Скажите, весь этот цирк с медиком-спальником, неужели это для меня?

– Это не спектакль, Шерман. Они работают в госпитале.

– Кем?!

– Санитары, массажисты, уборщики. Желающие окончили ускоренные курсы и действительно медики, квалифицированный медперсонал.

– А по их основной специальности вы разве их не используете? – уже спокойно с деловитой заинтересованностью спросил Рассел. – Сексотерапия иногда творит чудеса.

– Да, я читал, – кивнул Жариков. – Но интимная жизнь человека является жизнью, только когда интимна.

– И что же? Вы разрешили им работать бесконтрольно? Да нет, доктор, вы же знаете, должны знать. Три дня сексуального воздержания и начнётся процесс… Это похоже на наркотическую ломку, это… или… нет, контроль необходим… Прежде всего для равномерного распределения нагрузки, для их же блага… они же начнут гореть, поймите… – Рассел замолчал, словно захлебнувшись.

– Они все перегорели.

И от этих простых слов он отшатнулся, как от удара.

– Что? Что вы сказали, доктор?! Все? Как это – все?

– Все, значит, все, – перебил его лепет Жариков. – Все до одного. Кто приходит делать вам уколы, кого вы видите на спортплощадке, все.

Рассел опустил голову. Постоял так, потом, пошатываясь, не дошёл, добрался до кровати и рухнул на неё. Жариков молча встал и пошёл к двери, стукнул в косяк, дождался, пока откроют, и вышел. Рассел не шевелился. Сейчас он хотел остаться один. Только это. И понимая, Жариков согласился. Да, так будет лучше.

Атланта

Сейлемские казармы

Центр репатриации

Ночью Зина проснулась. Вдруг. И не могла понять, что её разбудило. И не сразу догадалась, что это дыхание. Она привыкла слушать только Катино, тихое, будто всхлипывающее. Раньше Катя спала с ней и здесь никак не могла привыкнуть к отдельной кровати, пугалась и звала её. Или тихо безнадёжно плакала. А сейчас… Спит спокойно. А это… посапывание Димочки. И ещё… ровное сильное дыхание мужчины. Зина осторожно приподнялась на локте, придерживая у груди одеяло, вгляделась в еле различимое в синем ночном свете тёмное лицо. Тим, Тимофей Дмитриевич Чернов, Тима… господи, неужели это и вправду с ней, неужели, господи, как же оно теперь будет, господи…?

Тим повернулся набок, лицом к стене, и сползшее одеяло открыло его плечо и спину, а свесившийся угол почти коснулся Дима. Зина потянулась поправить одеяло, но только ещё больше его сдёрнула. Тесно-то тесно, а руки не хватило. Тим открыл глаза и сел, подхватывая сваливающееся одеяло, повернулся и увидел Зину. Их взгляды встретились.

– Я… я разбудил тебя? – тихо спросил Тим.

– Нет, я… – смутилась Зина, – это я, я только хотела одеяло тебе поправить. Ты спи себе, Тима, спи.

Тим улыбнулся и лёг снова набок, но теперь лицом к ней. Оба одновременно посмотрели вниз на спящих детей и опять друг на друга. Зина улыбнулась.

Они лежали и смотрели друг на друга, не зная, что сказать. А хотелось поговорить. Но и дети внизу, и стены ведь… одно название, что стены, слышно же всё всем. И… и страшно чего-то.

Так и не заговорив, заснули.

А с утра начались обычная суета, сутолока и неразбериха. За завтраком выяснилось, что Зина с Катей врачей тоже всех прошли, но у Зины тестирование не закончено. Ну, пройти-то прошла, а за результатами не сходила, не до того стало. Значит, как теперь? И результаты, а там могут и на второй круг по этим тестам послать, вон, говорят, кого-то сразу пропускают, а кого-то и по третьему кругу гонят, и к врачу – Зина покраснела – всё ж таки серьги вдеть надо, и стирка накопилась… Тим предложил, что постирать и он может, управлялся же раньше. И со своим, и с сыновним. Так что и её с Катиным постирает. Зина пришла в такой ужас от его предложения, что Тим изумился, не понимая причины. А объяснять некогда, из-за стола уже встают, а в дверях следующая смена. Проталкиваясь к выходу, Тим заметил Эркина, а рядом с ним Женю. И сразу решил:

– Я в библиотеку пойду, буду место подбирать.

– Ну и хорошо, – сразу согласилась Зина. – Дождя нету, до обеда погуляют, – она ловко обвязала Катю платком. – А я и после обеда постираю.

– Мам, ты сказала, что бананы после завтрака, – напомнил Дим, беря Катю за руку.

– Они дома остались, – сказала Катя и вздохнула: – И остальное тоже.

Зина посмотрела на Тима, показывая, что его слово – главное. Тим благодарно улыбнулся ей и кивнул:

– Тогда пошли есть бананы.

– Ура-а! – завопил Дим. – Катька, бежим!

Зина уже гораздо увереннее взяла Тима под руку, и они пошли за детьми в свой барак.

– Тима, а груши не попортятся?

– Н-не знаю, – неуверенно ответил Тим, обводя Зину вокруг лужи. – Они быстро портятся.

– Тогда я посмотрю сейчас, и если что, то их тоже прямо сейчас и дам. А яблоки с апельсинами тогда на обед и после сна. Как скажешь, Тима?

– Хорошо, – кивнул Тим.

Когда они вошли в свой отсек, Дим и Катя чинно сидели на кроватях, даже разделись и пальтишки рядом положили.

– Ну, молодцы, – похвалила их Зина. – Вот сейчас и поедите.

Она открыла стоявший на тумбочке пакет и достала