Сокрытый в Тени Крыла - Вадим Оришин

— Мы зря переводим дурь, — голос мальчишки, недовольный.

— Дай ей мою порцию, мне все равно тренироваться, — снова первый.

— Мог бы продать, — это кто-то другой.

— Ха! Купить что-то лучше этой девахи я все равно не смогу.

— Она не твоя.

— Пока он потерял к ней интерес — моя. Или кто-то против?

На шее сомкнулся ошейник, а затем ей в нос силой засыпали порошок, и мир снова поплыл, а сознание резко свернулось в клубок. Думать стало просто больно. Судя по ощущениям ее подняли и снова куда-то поволокли. Голоса и звуки доносились сквозь пелену. И происходящее вокруг она почти не воспринимала. Снова попыталась вспоминать. Что было раньше? До того, как ее отдали? Было неплохо. Положение наложницы бойца было неплохим. Кормили, не приставали. Никто, кроме него самого. Все было не так уж и плохо. Почти. Разве что эта сволочь была собственником, а в остальном — садистом. Пассивным. Он не причинял боль, он любил наблюдать, как кто-то другой причиняет жертве боль. И ей тоже приходилось смотреть, как шестерки мучили прочих девушек. И потому сейчас они так не любят ее. Да. На дурь она подсела сама, чтобы хоть как-то спать по ночам. Без этого уснуть не получалось. Потому что ее текущее положение еще не так плохо в сравнении с тем, что было с теми девочками.

Неожиданно в сознание ворвалась волна Ки. Леденящая, мощная. Но именно она отогнала наркотическое наваждение. Столовая. Похоже, ее кормили. Что выглядело, наверное, весьма комично, так как она этого даже не замечала, и вряд ли самостоятельно глотала или жевала. Судя по лужи из какой-то каши, лицом в которой она и лежала, ее предположения были верны.

— Чего тебе, претендент? — его голос. Голос того, с кем она спала там много времени.

Ее положение позволяло видеть того, кто подошел для разговора. Но глаза видели сквозь пелену, и она могла понять только то, что это был заключенный.

— Мне нужна, — тот, кого назвали претендентом, поднял руку и направил куда-то в ее сторону, — она.

Раздались смешки.

— Хорошо, — кивнул боец арены, — и что ты готов дать взамен?

— Ну. Я не убью тебя прямо сейчас. Отличная сделка.

Она должна была как-то отреагировать на его наглость, но получалось слабо. Только безразличие. Ей даже было не важно, сможет он выполнить свою угрозу, или его порвут прямо здесь и сейчас.

— Ты совсем страх потерял? Думаешь, то, что ты убил троих идиотов на арене, дает тебе право приходить ко мне и угрожать?

— Да, — кивнул претендент, — и это были не идиоты. Одного из них ты туда сам послал.

Дальнейшего разговора было не слышно, потому что кто-то ударил по столу, и у нее в голове зазвенели колокольчики. Как началась драка, она тоже не заметила. Но смутно видела, как кто-то дерется. И кажется, кому-то оторвали руку. И ногу.

— Стоп! — снова выкрик ее хозяина, — Тебе она нужна? Забирай!

Кажется, раздался звук еще одного удара. И только потом кто-то подошел к ней, поднял, и закинул на плечо. Ее куда-то понесли, и смутно знакомый голос сказал:

— Аккуратнее неси. Судя по ее лицу, она сейчас…

Живот был действительно сдавлен, и ее вырвало тем, чем ее только что кормили.

— Ну вот, я же говорил, — голос действительно был знаком. Причем хорошо знаком, но она никак не могла вспомнить его обладателя.

— Проверь, чтобы не захлебнулась случайно.

Обладателя этого голоса она узнать не могла, как не напрягала память. Ее голову приподняли, чтобы очистить рот.

— Нет, все нормально. Кажется, ее чем-то накачали.

— Так и есть. Пошли в лазарет.

— Но сейчас бои.

— Срал я на бои.

Ее несли. Причем тот, кто ее нес, несколько раз матом отсылал кого-то подальше. Кажется, надзирателей. Даже сквозь пелену ей стало интересно, кто этот претендент, что без труда посылает всех и вся?

Принесли, положили. Оглядевшись, она смутно узнала лазарет.

— И что это такое? — голос принадлежал не молодому мужчине.

— Займитесь своей работой, доктор, — это был тот, кто ее нес, — надо привести ее в нормально состояние.

— Нормальное для чего? — уточнил врач.

— Нормальное — в смысле здоровое. Насколько это вообще возможно.

— Я же говорил, что все мои услуги сверх обычных — платные. Вы готовы заплатить?

Она отчетливо ощутила волну Ки.

— Во-первых, к вашим услугам я отношусь с уважением. Вот, даже протез ни разу не помял.

Щелкнуло железо.

— И, правда, цел. Удивительно.

— А во-вторых, это и есть ваши непосредственные обязанности. Если вам так деньги нужны… Заку! У нас деньги есть?

Заку? Он обращается не по цифрам, а по имени? И имя знакомое. Неужели…

— Ага, есть там что-то.

— Ну вот. Занесем потом.

Доктор вздохнул:

— Ладно, вы меня убедили. Разденьте ее.

Затем последовал какой-то укол. Дальнейшее было спутано еще более плотным туманом, чем до этого. Одна она чувствовала отчетливо — ей было плохо. Она снова чувствовала свое тело, но тело очень сильно болело. Люди о чем-то говорили, но слов она не разбирала. Кажется, у нее было лихорадка. А может, и нет. В конечном итоге, все это могло быть все тем же последствием приема наркотиков. А еще ей снились сны. На грани забвения и навеянной наркотиками и лихорадкой реальности, ей снова снились сны. Сны про то, как было когда-то. Когда-то давно, до всего этого. Когда-то, когда ей даже нравилась ее жизнь. Далеко отсюда. Так далеко, что казалось, это было в другом мире. Насколько иным был тот мир. Настолько недосягаем он был.

Она поежилась. Ей было холодно, но именно это и было неожиданно. Снова это тонкая грань между лихорадочным забвением и реальностью.

— Так забери ее себе, — ответил на какой-то вопрос незнакомый голос.

— Ну, уж нет! Чтобы она меня прибила при пробуждении!? — ответил Заку, — Да и не положено мне.

— Ты все еще паришься из-за местных правил?

— Бл*, а что помешает кому-нибудь зайти, а?

Несколько мгновений молчания.

— Даже не учитывая моей репутации? — голос отчетливо выражал скептицизм, а затем громко выкрикнул, — так, этаж, если кто тронет эту девушку, я вас всех порву!

— А если это не мы будем? — принесся откуда-то издалека вопрос.

— Все равно порву. А потом порву того, кто посмел.

— А если надзиратель? — пришел новый вопрос.

— Пф, а какая разница? Что мне помешает и их порвать?

Ответом был общий смех, кажется, всего корпуса, вперемешку с заверениями, что никто девицу не тронет.

— Вот видишь?

— Нет, ее лихорадит еще, а ты в этом шаришь, — продолжал отнекиваться Заку.

— Ну, ты совсем обнаглел. Сначала, говорит, давай мою напарницу вытащим, а то на нее смотреть больно. Ну, вытащили. Даже в лазарет сносили. А теперь что? Смотри за ней всю ночь, босс, ты умный. Так, что ли?

Заку засопел.

— Ладно, биджу с тобой. Все равно она спать до завтра будет.

Затем ее накрыли одеялом, и она вновь провалилась в дрему.

Проснулась. Ей было холодно. И ей хотелось есть. Я рядом пахло что-то явно съедобное. Открыв глаза, она осмотрелась. Уже почти забытая одиночная камера. Правда, здесь она была не одна. У другой стены сидел заключенный, парень, молодой, немногим старше ее. Выглядел здоровым, судя по позе, в которой спать было нереально — медитировал. Черные лохматые волосы спускались до плеч. Челка слабо прикрывала химический ожег, но на лице было и несколько других давно заживших шрамов. Вместо правой руки простенький протез примерно от локтя. Но тело крепкое, жилистое. В камере полумрак, но перед ней стоял поднос с нехитрым ужином. Ее сосед открыл глаза, которые тускло, едва заметно, светились в темноте. При свете хотя бы свечей она бы не смогла это заметить.

— Если сможешь — поешь.

Это его голос она слышала сквозь туман в голове. Его, и Заку. Но есть действительно хотелось, так что она подтащила к себе поднос и набросилась на еду. Даже легкое недомогание не помешало. Утолив голод, она снова посмотрела на своего сокамерника, вновь сидящего с закрытыми глазами.

— Если хочешь узнать, с чего такая доброта, — будто прочитал ее мысли калека, — скажи спасибо Заку.

Он кивнул себе за спину, видимо, имея ввиду камеру за стенкой.

— Кин, ты как? — отозвался с той стороны Заку.

— Нормально, спасибо.

Девушка пока не поняла, как себя вести. Этот парень бойцом арены пока не был, иначе не жил бы в общем корпусе. Но, видимо, очень даже мог стать, раз мог позволить себе притащить ее сюда. А раз он не поленился доставить ее сначала в лазарет, а затем еще и накормить, то находился в тюрьме недавно. Не успел еще набраться здешних привычек.

— Что я должна делать?

Калека пожал плечами:

— Умеешь готовить?

Кин кивнула, поздно сообразив, что парень ее, вообще-то, не видит. Но он, кажется, все же как-то видел.

— Ну вот. Я планирую перебраться в апартаменты получше этих. Будешь готовить. И убираться. И, возможно, стирать, если я сильно заляпаюсь кровью.