Учебник рисования - Максим Кантор

— Да, — сказал Кузин, — коммунизм — это рудимент варварства, я сам не раз писал об этом. Коммунистическая идеология отбросила Россию в развитии на много десятилетий назад. Да что там — просто выкинула из истории цивилизованных стран! Но шанс у нас оставался. Был шанс снова войти в историю, стать европейской страной, пойти по пути демократии. Был шанс преодолеть лицемерие и пороки коммунистических вождей, был шанс отменить неравенство и произвол. Да и в самой коммунистической идее — в ней была искренность, был задор. И если этому не суждено было сбыться — то из-за вас, из-за таких, как вы. Вы использовали не идейную, не идеологическую базу коммунизма, вы использовали страх и нищету, оставленные нам в наследство всей русской историей. Говорилось только так, что вы, мол, вышли из коммунистического прошлого. Вам и на коммунизм, и на демократию — плевать, вы все подряд использовали для строительства своей империи.

— В ваших словах много горькой правды, Боря, — ответил ему Луговой, — Россия бедна, условия жизни отвратительны. Я вам такое могу порассказать: сентиментальный эпизод с мылом поблекнет рядом с грубой реальностью. То — чувства, эмоции. Жизнь, она страшнее. Знаете ли вы о младенцах, зарытых на помойке, от невозможности их прокормить? Страшна действительность, Боря, пугающе несправедлива! И мне непросто будет защищать Ивана Михайловича Лугового от вашей филиппики. Мой подзащитный пользовался привилегиями — все так. И не признавал равенства, увы, это тоже верно. Обратите, однако, внимание вот на что: на заявленное вами почтение к идее равенства. Мне хотелось бы, Боря, чтобы вы сами заметили противоречие. Коммунизм вас не устраивал своим лицемерием, верно? Вы заметили (точно заметили), что аппаратчики богаче слесарей и профессоров, вам это показалось оскорбительным. Антикоммунистическое настроение ваше было спровоцировано желанием подлинного равенства, а не мнимого. Пусть все будут равны, как обещано, не так ли? Вас, интеллигентов, не устраивало, что все люди бедны, а Луговой — богат. Вас оскорбляло, что ваша страна бедна, а Запад — обеспечен. Однако — и здесь важный пункт, сосредоточьтесь, прошу вас, — какого же равенства вы хотели? Вы не хотели, чтобы все уравнялись в бедности — вы рвались в равенство богатых, не правда ли? Вам потребно было равенство привилегированных, не так ли? Вас манил пример Михаила Дупеля, прогрессивного миллиардера! Вот оно, желанное: из грязи — в князи! Теперь, набравшись опыта, осмотревшись, поездив по миру, признайтесь самому себе в простой вещи: равенства вы не обрели. Знаете отчего? Оттого, что равенство бывает только у бедных, другого равенства нет. Нет равенства богатых, нет такого в природе, — и Луговой обвел единственной рукой кабинет, захватил и двери в гостиную, словно приглашая полюбоваться убранством комнат, словно говоря: и рад бы, мол, поделиться всем этим, но вот не получается. — Хотите равенства? Запаситесь смирением: придется голодать. Ненавистный вам коммунизм на самом деле, действительно осуществлял концепцию равенства. Но то, что коммунистическая страна была окружена странами капиталистическими, — рождало предположение о неравенстве внутри коммунистического лагеря. И вот — в поисках равенства — вы стали обличать бедный коммунизм. Вы ошиблись, Боря, не по тому месту стукнули.

— Оставим коммунизм. — Кузин рубанул ладонью воздух. — К черту. Если там и было что дельное, вы сожрали его содержание так же, как съели русский народ, православие, самодержавие, государство, культуру. Вы — чиновники, аппаратчики, держиморды, вам что ни дай, вы из всего извлечете выгоду, выжмете, как лимон, и выбросите. Вы тот организм, который уничтожает все на этой земле. Вы — саранча, вы — раковая опухоль.

— Протестую. Обвинение составляется путем оценки личности подсудимого. К делу не относится.

— Протест принят. Я сформулирую сейчас основные пункты обвинения. Послушайте, вам будет интересно.

— Внимательно вас слушаю. Да вы бы топорик свой положили.

— Топорик?

— Топорик у вас в руке. Тяжело, наверное, держать. Беседовать не мешает?

— Ах, вот вы о чем. Нет, топорик не мешает. Топорик мне понадобится.

— Я просто предложил, Боря. Как вам удобнее, так и поступайте. Еще кексу? Так, значит обвинения, по пунктам. Наконец услышим что-то дельное.

— Прекратите паясничать!

— Я слушаю вас, Боря, затаив дыхание. Говорите же!

— Пункт первый. Вы, Иван Михайлович Луговой, по должности назначенный блюсти страну, на деле занимались личным обогащением. Вы — вор. Грабили землю, о которой обязаны были заботиться. Занимаясь личным обогащением, вы преследовали тех, кто пытался нечто реальное делать для страны. Вы Дупеля помянули! Как только язык повернулся! Вы разрушили все, что он создал, уничтожили человека и его дело. Дупель арестован, а его империю вы себе присвоили! Человек поднял из праха нефтяную промышленность, по кирпичику выстроил компанию, одну из первых в мире, поднял экономику страны — но с вами разве построишь хоть что-нибудь? Разве вам интересы России интересны? Что вы сделали? Сплели заговор, посадили Дупеля в тюрьму, прибрали его миллиарды. Данный пункт обвинения я хочу разделить на два: воровство в особо крупных размерах и покушение на свободу и достоинство честного человека.

— Браво! — сказал Луговой. — И сформулировано достаточно четко. Тянет на статью, ну, скажем на 163-ю статью, часть третья, пункт «б». Насчет «честного человека», конечно, перебор, ну да пусть. Однако продолжайте.

— Пункт второй. Преследуя корыстные интересы, вы ввели в соблазн определенную группу лиц, используя их в своих целях. Вы, опытный оперативный работник, вычленили из общества его интеллектуальную, творческую часть — и совратили ее. Вы инициировали заговор интеллигенции, сплотили вокруг себя людей, вам доверившихся, предали их. Вы предали интеллигенцию! Эти люди, действуя по вашему наущению, преступили закон, и сейчас их преследуют. И — хуже! Вы нравственно их растлили. Вы обманули их, соблазнили, использовали. Вы сознательно их погубили.

— Неплохо. Звучит убедительно, и говорите вы страстно.

— О, вам было безразлично, каких людей вы используете! Задумались вы разве над тем, что могла бы сделать Роза Кранц или я? Разве вас когда-либо интересовало содержание тех людей, которых вы губите?

— Нет, не интересовало. Оставим эмоции. К делу.

— Пункт третий. Попутно с вашей основной, стяжательской деятельностью, и руководствуясь целями обогащения, вы использовали культурный фонд страны. С культурными ресурсами вы обошлись так же цинично, как с нефтью, алюминием и газом. Вы грабили, продавали, занимались подделками. Вы эксплуатировали не только природные ресурсы, но самый культурный образ России превратили в дешевый рыночный товар. Целый пласт русской культуры был циничным образом превращен в предмет спекуляций и подделок. Иногда я думаю: так вы сводили счеты с интеллигенцией, которую ненавидите. В результате культурный потенциал страны — как в персональных судьбах, так и в произведениях искусства — понес неисчислимый ущерб.

— Полегче, Борис Кириллович! Без пафоса, будьте добры, без фанатизма. Неисчислимый ущерб! Подумать только! Посчитаем и определим размеры ущерба. Выражайтесь точнее.

— Культурный потенциал страны понес ущерб.

— Так. Дальше.

— Пункт четвертый. Развал страны. Вы приняли руководство страной в трудные годы. Я оставляю сейчас в стороне тот факт, что именно вы и спровоцировали эти трудные годы, но, получив власть в критический момент, — вы не пытались смягчить кризис, нет! Вы способствовали тому, что Российская империя распалась на части не так, как могла бы — не договорным путем, не законодательно, но с кровью, грязью, преступлениями. Границы вы провели поперек человеческих судеб — по сферам влияния воровских кланов. Вы вступили в преступный сговор с такими же, как вы, бессовестными людьми. Вы создали фиктивную законодательную власть: парламент продажный и управляемый. Законы вы принимали исключительно в корыстных интересах, на то время, что было необходимо для очередной сделки. Вы делили страну феодальными методами — руководствуясь финансовыми интересами нескольких преступников.

— А какими еще интересами надо руководствоваться, когда делишь страну, — ахнул Луговой, — если не финансовыми, то, простите, какими же?

— Пункт пятый. Убийство свободной прессы. Где свобода слова, за которую мы боролись? Где независимые издания и честные телеканалы? Где — правда? Вы всё — буквально всё! — прибрали к рукам!

— Это у вас удачно получилось, что пресса пятым пунктом идет, — отметил Луговой, — там как раз сплошь одни евреи. Остроумно — и метко. Но дальше, прошу вас.

— Пункт шестой. Убийство идеала. Демократия, свобода, прогресс — все те прекрасные слова, в которые мы верили, они уже ничего не стоят: оплеваны. Народ смеется над словом «демократия» — и вы тому причиной! Вы специально, каждым шагом, продумано дискредитировали святые принципы. Открытое общество! Где оно? Кто его погубил? Где те лозунги, что мы писали на знаменах двадцать лет назад? Где многопартийная система? Она понадобилась вам лишь на время, необходимое для формального прикрытия воровства. В первые годы нового режима, используя плюрализм и многопартийность, вы создали иллюзию множественности интересов — и необходимости распыления собственности по разным направлениям. И мы, одураченные статисты, верили, что заводы и фабрики отходят разным людям — и у каждого из этих новых хозяев свои идеалы. На деле же вы концентрировали собственность в руках одного воровского клана, и многопартийность завершилась созданием единой управляемой централизованной партии. Эту партию я считаю фашистской. Она выполняет все функции фашистской партии. Именно вы привели к власти в России коррумпированную промышленную бюрократию, партию бессовестную и не имеющую отношения к интересам народа. Фальсификация выборов, имитация общественного мнения, усиление зависимости гражданина от государственной машины. Все признаки налицо. В дальнейшем положение будет лишь ухудшаться. Вы развалите страну до конца и распродадите последних крепостных, оставив для себя и своей фашистской партии территорию в размерах Иванова царства. Нет сомнений в том, какого рода порядок вы там установите. На экспансии сил у вас нет, вы учредите локальную диктатуру, откупаясь от мира теми территориями, которые уже разграбили и довели до полного ничтожества. Я для себя определил этот процесс, как финальный, фатальный этап развития монгольской империи. Вы, наследники Чингисхана, уже не в силах захватывать внешние земли. Вы стали разваливать свою империю, но осуществляете это по тем же принципам, что монголы — свои завоевания. Сжигая леса и убивая людей, вы уже не двигаетесь вперед, но отступаете вглубь. На ваш век хватит! Вы сожжете и уничтожите все пространство нашей страны, но протянете свой век в роскоши, глумясь над населением. Вы погубили дорогих мне людей, вы поставили под угрозу мою собственную свободу, вы испоганили мои идеалы и всю мою жизнь. Вы погубили Россию. Дело зашло слишком далеко. Вы не остановитесь перед новыми преступлениями. Выход один — вас надо остановить силой. Вор, убийца, предатель! Я требую для вас смертной казни — и сам приведу приговор в исполнение.