Акулы из стали. Туман (сборник) - Эдуард Овечкин

– Вова, – спросил Игорь, – что случилось-то?

– Всё пропало, ребята, – вздохнул Вова клубом дыма.

– Всё пропало уже давно. Но это же не повод петь грустные песни на фоне красы и гордости Северного флота, а также лучшего корабля по ракетной подготовке!

– Всё пропало, ребята! – гнул свою линию Вова. – Я оказался воплощением хаоса и тлена и, похоже, довёл нашу воинскую часть до расформирования и несмываемого позора!

– Хуя, ты Геракл!

– А могу потому что! Пошли, вас там старпом с замом сейчас пытать станут.

Спускаемся в центральный – Вова со вздохами, а мы с любопытством. В центральном висит гремучая смесь из напряжённости, суеты и служебного расследования, обильно сдобренная запахом цугцванга.

– Так! Свежая кровь и глаза! Товарищи офицеры, ко мне! – Старпом, взлохмаченный и с озабоченным лицом, сидит в своём кресле, перед ним висит вахтенный журнал подводной лодки, над его плечом висит замполит и смотрит вокруг строгими глазами.

– Начнём с более молодого и пугливого, – тычет старпом в меня пальцем, – иди-ка сюда, наклоняйся ближе и отвечай немедленно: какого это цвета?!

И тем же пальцем, что только что тыкал в меня, тычет в вахтенный журнал. Я сразу начинаю чувствовать себя виноватым. Идеальный офицер флота, по мнению руководства, вообще всегда должен чувствовать себя виноватым. Во-первых, для профилактики, а во-вторых, наверняка же где-то всё время косячит и манкирует, сука такой. Знают они нас как облупленных потому что!

– Прошу уточнить, Сей Саныч, про цвет чего вы спрашиваете? Про цвет вахтенного журнала?

– Начинает вилять сразу, прошу заметить! – вставляет зам.

– Ручка! Ручка, блядь, какого цвета?

– Какая ручка, Сей Саныч? Я не вижу тут никакой ручки, кроме ваших!

Старпом глубоко вздыхает. Держит паузу.

– Какого. Цвета. Ручкой. Сделаны. Последние. Записи. В. Вахтенном журнале. Быстро отвечать!!! Не задумываясь!!!

Не, ну я так не могу, не задумываясь, я же вершина пищевой цепочки и венец эволюции, в конце концов. Смотрю на записи, параллельно анализируя ситуацию. Понятно же, что начальство считает, что Вова накосячил. Тут главное – как мне выгородить друга или хотя бы вставить за него свои три копейки, но и против истинны явно не грешить. Единство и борьба противоположностей в практическом аспекте бытовой жизни, ёпта. А каким цветом написано, и правда непонятно. Не то серым, не то бледно-чёрным, не то сине-зелёным. Такой, знаете, неопределённый цвет в определённых обстоятельствах. Определённость обстоятельств заключается в том, что вахтенный журнал подводной лодки до невозможности секретный документ, который хранится в сейфе, охраняется человеком с пистолетом, и записи в нём делает только дежурный по кораблю и только ручкой чёрного цвета. Почему именно чёрной ручкой, со стороны формальной логики объяснить невозможно, со стороны логики журнал вообще должен вестись химическим карандашом, но формальную логику изучают на первом курсе военного училища, а далее расширяют её до военно-морских высот. То есть со стороны формальной логики журнал должен вестись химическим карандашом, потому что карандаш не растворяется в воде после того, как корабль утонет, а со стороны логики военно-морской журнал должен вестись пастой чёрного цвета, потому что так решил начальник штаба ВМФ.

– Чёрный вроде как цвет, Сей Саныч! – решаю я кинуться грудью на амбразуру за друга.

– Круговая порука! – кричит зам.

– Мажет, как копоть! – добавляет Вова.

– Владимир, – делает ему замечание старпом, – чья бы корова мычала, а ваша засунула бы язык в жопу и не пиздела! Игорь, какой цвет? Докладывай мне как на духу, немедля!

Игорь смотрит в журнал, наклоняет голову вправо, влево, хмурит брови и резюмирует:

– Да мне по хуй, вообще, я вахтенный инженер-механик!

– Видишь, Серёга, не признаёт его чёрным! Синий! Синий же шарик, говорю я вам! – торжествует зам.

– А чего ты торжествуешь-то? Это же жопа тогда! Что делать-то будем теперь? Как смотреть в глаза потомкам?! Уже не важна справедливость, уже важно, как из этого выйти с наименьшими потерями.

– А давайте дадим ему заведомо чёрную ручку и пусть аккуратно обводит!

– Кому? Киповцу ГЭУ? Да он пишет – как бык ссыт! Представляешь, что будет, если он свои коряболы обводить начнёт? Тогда потомки не только укорять нас будут, но и смеяться в голос до колик в животе!

Вот скажите мне, потомки, есть вам дело до того, каким цветом были сделаны записи размером в восемь строчек в вахтенном журнале атомной подводной лодки ТК-20 в апреле тысяча девятьсот девяносто девятого года? А мы вот думали, что есть. Заботились, так сказать, о своей репутации в ваших светлых глазах, представляете?

И так и сяк вертели этот журнал, выносили на дневной свет посмотреть, под лампы разной мощности клали и заодно вспомнили все школьные трюки с выведением двоек из дневников. Ну, яйца там варёные, хлорку, лезвие и невнимательность мамы. Сразу всем ловким манипуляторам хочу сказать, что менять в журнале листы, заклеивать, закрашивать корректором можно, конечно, но это является воинским преступлением с наградой за ловкость в виде тюрьмы. Как и все люди, которые считают себя русскими, решили положиться на двух русских святых покровителей: Авося и Небося. С поправкой на военно-морскую хитрость, естественно.

– Так, Эдуард, – резюмировал старпом, – писать в чистовой журнал побольше всего! Всякую хуйню писать, но так, чтоб она выглядела солидной хуйнёй! И по вахте передай, кто меньше листа напишет, тому лучше мне на глаза не попадаться!

– А что будет?

– Не знаю. Мне самому страшно это представлять, хоть мужчина я, в принципе, бесстрашный!

Ночью старпом звонил на корабль:

– Ну что, исполняешь там моё приказание?

– Так точно!

– Какое?

– Все!

– Так, блядь. Кодовое слово «синий шарик»!

– А! Прошу разрешения доложить! Операция «синий шарик» проходит по плану! Норму выполню в два раза!

Старпом тревожно посопел в трубку:

– За счёт чего? Надеюсь, не за счёт описаний, как ты ходил курить, есть и спать?

– Обижаете!

– Констатирую! Докладывай суть!

– Только за счёт благоприятствующих мне природных факторов в виде ветра три и ветра два, а также благодаря проведённым мной пяти отработкам вахты по борьбе за живучесть!

– Ты провёл пять отработок вахты?

– Записал.

– Во все журналы?

– Обижаете.

– Все подумают, что ты ебанулся!

– Похуй.

– Согласен! Отбой связи!

Так вот успешно и исписали мы тот журнал, сдав его в секретную часть дивизии на вечное хранение с непонятным цветом шарика на одной странице. Авось с Небосем нам помогли, и никто из высокого начальства так и не заметил подвоха. Хотя, какого цвета там была ручка, я до сих пор понять не могу. Так что, дорогие потомки, когда будете перечитывать вахтенные журналы тяжёлого атомного подводного крейсера стратегического назначения ТК-20 и увидите там записи ручкой непонятного цвета, то знайте – чёрная там ручка, чёрная! И не ебёт.

Одиссея без пяти минут капитана Вовы

Проходил июль. Вместе с ним проходили надежды на лучшую жизнь, душевное спокойствие и почётную старость, но так как проходили они тут каждый день, каждую неделю и каждый месяц, то к ним уже привыкли как к части пейзажа и не обращали внимания, как на самых затасканных портовых шлюх.

А июль был шикарен! В меру дождей, и вот-вот должны пойти грибы с ягодами, и как раз к июлю уже привыкаешь к тому, что радостное солнце с любопытством пьяного друга ломится к тебе в дом днём и ночью, мешая спать и вообще уединяться. Это в мае или в июне ты ещё пытаешься забить окно цветастым китайским пледом, чтоб поспать, а в июле уже спишь и так, просто морщась во сне. И всё это радовало, а ещё радовало то, что мы собирались на парад.

Какой-никакой, а выход в море и надводный переход аж до самого Североморска – всё лучше, чем в базе торчать, как забытым сливам в жопе. И опять же, мы ж не морпехи какие или пограничники, нам маршировать, растопырив плечи, прыгать с парашютов и драться на глазах у изумлённой публики не надо. Нам надо просто постоять на рейде напротив трибуны, предварительно помыв корпус от автографов влюблённых чаек белым по чёрному (и хвост, вы себе не представляете, какой это квест – отмыть хвост «Акулы»!), ну и постоять там часик на палубе, гордо выпятив грудь, пока командующий объезд своих владений будет делать. Да и то не всем, а тем, кто плохо себя вёл или просто сильно хочет поучаствовать в этой помпезности.

Не рад был только Вова Поломай. Нет, он тоже был бы рад, если бы не два обстоятельства, трагическим образом наложившихся друг на друга. Из отпуска как раз вернулся его друг, кум и земляк и привёз посылку от мамы. А так как мама работала на коньячном заводе в городе Бельцы, то все мы знали, что в той посылке. И Вова знал тем более, и это была первая причина, а старпом не хотел отпускать его домой по второй причине – начался ввод ГЭУ и Вову оставили на вторые сутки стоять дежурным по кораблю.