Он+Она - Мишель Уоррен

- Почему ты не спас Брена? Почему ты не вернулся за Бреном? - бросаюсь на него и начинаю колотить по груди и рукам. Он стоит на месте, словно нерушимая стена, глядя на меня и позволяя делать больно, что только ещё сильнее злит меня.

- Я вернулся! - наконец произносит Хью в свою защиту. - Я прыгнул назад в воду, однако Брена уже не было видно. Была ночь и вода была слишком тёмной. Ничего не видно. Никто не мог его найти, пока не приехали водолазы.

- Я ненавижу тебя! - налетаю я на него. - Уходи! - кричу я, снова толкая его. - Я ненавижу тебя! - я ору так громко, что кажется, что вот-вот моё горло разорвётся на части.

Хью, словно раненый зверь, отходит назад. Он не оправдывается и не предпринимает попыток изменить моё мнение. Он просто садится за руль и заводит двигатель, как будто сказал всё, что хотел.

Так и есть. Он сказал всё необходимое, чтобы заставить меня возненавидеть его и больше никогда не захотеть увидеть вновь. Неважно, был ли он реальным или выдуманным, я уже стараюсь вырвать те части души, в которых он присутствует, в то время как его автомобиль задним ходом выезжает с подъездной дорожки и уносится прочь.

Глава 53

Он

Выезжаю с грязного асфальта подъездной дорожки и стремительно удаляюсь от фермы семьи Ши. Крича от злости, бью ладонями по жесткому покрытию руля, до тех пор, пока боль не становится невыносимой. Отъехав на милю от её дома, ударяю по тормозам, отчего машину заносит, и она вылетает с дороги и останавливается уже в поле на сухой траве.

Разве я надеялся, что она воспримет эту информацию как-то по-другому? Как я мог просить её о любви, после того, как сломал ей жизнь? Все её шрамы из-за меня. Меня! И наконец спустя два года, как я мог подумать, что моя жизнь наладилась и что я могу жить дальше? Какая жестокая шутка. Теперь, когда я встретил эту потрясающую девушку, я должен потерять её навсегда, совсем как потерял мою сестру. Ши была абсолютно права в первый день нашей встречи: судьба – это сука, а её месть – настоящая пытка.

Тру ладонями глаза, затем начинаю растирать лоб, стараясь хоть как-то ослабить невероятное давление, нарастающее в черепе. Знаю, что в любую секунду он может расколоться. Поэтому делаю единственное, что могу: быстрыми движениями наклоняюсь к пассажирскому сидению и открываю бардачок, чтобы взять то, что находится внутри. Занеся руку над серебряной фляжкой, подаренной мне на свадьбе несколько лет назад, ещё до того, как выпивка стала проблемой, я не могу принять решение.

Начиная с той вечеринки в Калифорнии вместе с Ши, мне стыдно признаться, что мое поведение было не самым лучшим. И с каждым выпитым глотком алкоголя я ненавидел себя чуточку сильнее. Моя вина за ту жуткую ночь в Балтиморе значительно увеличилась с тех пор, как я влюбился в Ши. Пока я сидел в тюрьме после аварии, моя семья рассказывала мне, что случилось с той девушкой. Да, я чувствовал угрызения совести, но теперь перешёл на новый уровень боли. Сразу после трагедии решил, что справлюсь с этим, пытаясь спрятать в дальний угол памяти всё, что случилось, и взять под контроль каждый аспект моей новой жизни, что было не так-то трудно, находясь в тюрьме. Однако с тех пор, как меня выпустили, становилось всё сложнее и сложнее, словно изнурительная битва, которая, кажется, никогда не закончится. По опыту знаю, что намного легче притупить свои чувства, а для этого у меня есть один единственный способ.

Одной рукой хватаю флягу и быстро открываю водительскую дверь, затем выскакиваю из машины и бегу. Словно спринтер, бегу через поле, уворачиваясь от деревьев и камней. Я пытаюсь измотать своё тело по максимуму, словно это какая-то очередная пытка. Мне нужно принять решение. Я могу измениться в лучшую сторону и совершать правильные поступки, а могу легко вновь надеть поношенный костюм старого меня.

Когда я с ностальгией вспоминаю, какой лёгкой и беззаботной была моя жизнь в те времена, внутри кричит не-просри-всё голос, будто моя душа начала полыхать в пламени ада: «Вспомни, чем всё закончилось в прошлый раз?»

Быстро принимаю решение. Останавливаюсь как вкопанный, замахиваюсь рукой с фляжкой и выбрасываю её подальше от себя. Она летит, вращаясь в воздухе, и приземляется с плеском в пруд, распугав плавающих вокруг уток. Круги расходятся по воде и достигают берега, где стою я, усердно пытаясь унять дрожь и обрести контроль над телом и разумом. Но есть и хорошая новость: внутренний голос, наконец, замолчал.

Мои плечи опускаются. Напряжение спадает, и я сажусь на землю, совершенно выдохнувшийся и обессиленный, готовый в конце концов сдаться. Это оно. Я так больше не могу. Но, как я раньше и говорил себе, в моём грёбаном пазле появилась новая весомая деталь, которая для меня важнее всего – Ши. Я должен сделать это ради неё, ради того, что причинил ей, её жениху и их семьям. И ради всего того, что причинил собственной семье.

Моя семья.

Слова на секунду застывают на кончике языка. Эти два слова кажутся такими непривычными. После аварии мы уже больше не были похожи на семью. По крайней мере, в тех моментах, которые касались меня. Перестав бороться, я падаю в грязь, сворачиваюсь в позе эмбриона и оплакиваю всё то, что потерял, включая себя.

Я хочу стать лучше.

Мне необходимо стать лучше.

Я стану лучше.

Начиная с этой минуты, я буду делать всё, что в моих силах, чтобы стать достаточно хорошим для Ши. Для самого себя. Для Бет. Для моей семьи и для всех тех, кто решит стать частью моей жизни. Я даю себе обещание.

Список обещаний увеличивается, пока я наблюдаю за закатом. Когда солнце опускается за деревья, закрывая занавес этого дня, который я уничтожил или, возможно наоборот, спас, мне, наконец-то, удаётся взять себя в руки. Я вот уже как час должен был быть в доме моих родителей на ужине по случаю Дня Благодарения. И хотя я уверен, что они не особо скучают по мне, решаю, что сейчас самый подходящий момент, чтобы попытаться загладить вину.

• • •

Когда оказываюсь перед родительским домом в Аннаполисе, закрываю глаза и слышу скрип стульев по деревянному полу, звон столового серебра по праздничному фарфоровому сервизу моей мамы, а также гул приятной беседы. В тот момент, когда моя нога ступает на крыльцо, все разражаются громким смехом. Я могу на слух определить каждого из членов семьи. От звука их голосов, внутри ощущается острая боль. Прижимаю руку к животу, физически ощущая реальную боль от того, как сильно мне их не хватало. Того, какими мы были раньше, и от неведения, что будет, когда я войду внутрь.

Прикладываю ладонь к двери и вздыхаю. Если я уйду, то их праздник станет только лучше. Они не видели меня практически два месяца, с того момента, как я переехал к месту новой работы. Моя сестра Эшли, у которой я жил до переезда, прислала мне приглашение на сегодняшний ужин. Даже несмотря на то, что мы с ней общаемся ближе всего, она, возможно, и не предполагала, что я действительно покажусь им на глаза. На самом деле так бы и случилось, если я не решил поехать к Ши, чтобы покаяться.

Прямо перед тем, как я повернулся, чтобы уйти, дверь со скрипом открылась.

- Привет, - произносит тихий голос, через дверь с москитной сеткой.

Оборачиваюсь и вижу дочь моей сестры Лейн, трёхлетнюю племянницу Бини. Её глаза широко открыты и сияют от счастья. Она ещё слишком маленькая, чтобы знать, почему все так меня ненавидят. Наша дружба началась с того момента, когда мы играли в принцесс.

Стоя на цыпочках и покачиваясь, она дотягивается до щеколды и открывает дверь. Её маленькие пальчики ног оказываются на пороге:

- Пойдём играть, - очаровательно лепечет она. - Я хочу показать тебе мою новую Барби, - она протягивает мне крошечную ручку.

Её большие глаза с надеждой смотрят на меня, она, пожалуй, единственный человек в этом доме, которому я не могу отказать. Протягиваю руку, и её маленькие пухлые пальчики цепляются за неё.

Оказавшись в холле, вижу, что никто не заметил моего присутствия. Я приподнимаю Бини и держу её на руках. Знаю, дерьмовое действие. Словно она броня, которая спасёт меня от снарядов, брошенных в мою сторону, когда они увидят меня.

Иду через холл в гостиную, откуда отчетливо виден накрытый стол. Сквозь открытые двери вижу, что вся семья сидит вокруг стола, продолжая общаться и смеяться так, как это происходит в каждой нормальной семье.

Эшли первой замечает меня.

- Ты пришёл! - она встаёт, отодвинув стул. Пока идёт в мою сторону, чтобы обнять, всё мгновенно замолкают. Нависает такая тяжёлая атмосфера, что становится трудно дышать. Они знают, моё присутствие здесь может означать только одно - скандал. - Я так рада, что ты здесь, - Эшли обнимает меня, в то время как Бини хихикает.

- Кто здесь? - произносит папа, входя в столовую из прилегающей кухни с кастрюлей в руках. Он поворачивает голову в мою сторону. Когда видит меня, то его рот сжимается, а челюсть напрягается. - Зачем ты пришёл? Из-за той девушки? - он с грохотом ставит кастрюлю на стол.