Не время Людей - Павел Меджеви

Ну ладно бинт, пластырь, они могли просто сгореть в огне, но хотя бы шрам должен остаться. Да и если сгорели бинт и пластырь, то на коже тогда должны быть ожоги. Местные медицинские препараты, похоже, обладают просто какими-то волшебными свойствами. И тут, пока Олег размышлял, произошло еще одно чудо — поле закончилось, и он вбежал под кроны первых деревьев нового лесного массива. Олег готов был поклясться, что с момента, когда он выскочил в поле с той стороны леса, прошло не более пяти минут. Ну, хорошо, можно представить, что он задумался — тогда десять. Но уж никак не двадцать. А это означало, что ему пора подавать заявку на включение своей скромной персоны в олимпийскую сборную России по бегу. Еще один факт, как и неприятно высокая температура тела, требующий осмысления.

Олег родился еще в Советском Союзе, и почему-то сейчас ему вспомнился факт, когда-то сильно поразивший его молодой и любознательный ум. В последние годы Союза, на пике могущества науки, не достигнутом и сейчас, ученые много работали над проблемой бессмертия человека. Выяснилось, что если уменьшить температуру тела на два градуса, то срок жизни человека теоретически увеличится до двухсот лет. А если сделать нормальной температуру в 33 градуса — то уже до семисот! Исходя из этого, тело, прикасаясь к которому Олег ощущал сейчас неприятный жар, должно прожить всего несколько дней. Если, конечно, это не временные последствия действия медицинских препаратов. И тут он совершенно четко вспомнил, почему название антибиотика «Пантеон» показалось ему знакомым. Подсознание услужливо подкинуло фразу, сказанную как-то в разговоре Симвилой: «А наш лучший жаропонижающий и противовоспалительный антибиотик „Пантеон“, продающийся в любой аптеке без рецепта, сделает из вас супермена! Но ненадолго, потом, перенапрягшись, организм быстро умрет».

Какое-то время, по инерции, супермен, перейдя с бега на шаг, продолжал углубляться в лес. Потом, найдя упавшее высохшее дерево, присел на него. Больше не нужно было никуда спешить. Мозг, работавший необычайно четко, выдал эту мысль еще в процессе движения. Нет смысла возвращаться на Землю, если жить тебе осталось, в лучшем случае, несколько дней. Олег слышал, как под ним, в бревне, поедали древесину мелкие жуки. Слышал пение птиц, утихшее, когда в отдалении в воздухе пролетел вертолет, чувствовал кожей изменение направления ветра и его интенсивность, ощущал жизнь мелких насекомых, находящихся неподалеку, в траве. Теперь мозг даже мог услужливо выстроить перед ним модель всех его перемещений, включая плутание по городу, как теперь он мог понять далеко не оптимальное. Так что Олег смог бы легко найти резиденцию Янга и Симвилы и отомстить. Правда, стоило ли тратить на личную месть хотя бы часть из оставшихся ему часов жизни? Тем, более, что Олег не испытывал сейчас к Янгу или Симвиле какой-либо вражды. Зато сейчас, когда его мозг стал мыслить немного по-другому, более глобальными, что ли, категориями, появилась обида за все человечество. А вместе с ней возникла и цель, на которую не жалко употребить оставшееся время.

Как только Олег определился с целью, мозг тут же стал выстраивать систему ее достижения. Поразительно, не нужно было ничего обдумывать, тратить время, искать варианты. Оптимальные решения возникали сразу, мгновенно, и так же стремительно обрастали второстепенными мелочами и деталями. Теперь он знал, что ему нужен транспорт, но не простой, а чрезвычайно маневренный, чтобы в случае погони передвигаться на нем даже в лесу. Ему нужна одежда, которая не даст разглядеть в нем землянина, но и не будет сильно выделять его в толпе. Что-нибудь закрытое, солидное, вроде делового костюма. И темные очки. Но и тогда он сможет передвигаться по городу только в темноте. И ему даже не нужно оружие. Сила, от которой сейчас просто распухали мышцы, позволит на начальном этапе добиться всего необходимого голыми руками. Единственный фактор, вносивший диссонанс в его новый план, был бы ранее просто незамечен мозгом. Сейчас же мысль тревожно зудела, не находя решения даже в такой совершенной голове. Олег не имел ни малейшего понятия, как преследователи обнаружили его в прошлый раз.

Ну и ладно! Олег распрямился и резко, с места, перешел на быстрый бег. Теперь он супермен, а супермен должен быть безжалостным, непобедимым, сильным, быстрым. Набор качеств как-то сам собой сложился в подобие детской считалочки, которую удобно скороговоркой проговаривать на бегу. И Олег забубнил про себя, стараясь попадать в такт с движением ног:

Я должен быть самым сильным!

Я должен быть самым быстрым!

Я должен быть непобедимым!

Я в это верю свято!

И я буду самым сильным!

И я буду самым быстрым!

И я буду непобедимым!

И я это точно знаю!

Лиш Кванг, на взятой напрокат машине, прибыл к месту блокирования землянина, как только о его обнаружении сообщили новости. Изнутри, из самой глубины души, наружу рвался тихий, мерный, устрашающий рык, заглушавший шум двигателя. И Лишу казалось, что этот звук слышат и все окружающие. Именно поэтому машины на трассе предупредительно шарахались в сторону, уступая дорогу бешено лавирующей в потоке старой и явно неприспособленной для подобной езды колымаге. Это его гнев за смерть брата и ответственность за поруганную честь семьи Кванг освобождали ему путь. Проклятье, почему Зун оказался таким эгоистичным, и не разбудил его, почему Лиш так крепко спал в ту ночь, и не услышал ухода брата. И, главное, каким образом Зун оказался так неосторожен, что землянин смог его убить?

Теперь Лиш больше не мог позволить себе недооценивать врага, убившего в поединках уже двух отличных воинов семьи Кванг. Он не мог позволить себе быть неосторожным или самонадеянным, и поэтому был одет не в ритуальную повязку, а в нормальную, не бросающуюся в глаза на этой планете одежду, к тому же скрывающую бронежилет. И вооружение его составляло не ритуальное копье, а крупнокалиберный восьмизарядный пистолет с удлиненным стволом и разрывными пулями. А еще, возможно, Лиш и не был самым могучим воином в семье, зато среди соплеменников славился осторожностью и предусмотрительностью.

Но он все равно опоздал, и сейчас уныло наблюдал за суетой, которую устроили две спасательные бригады ценирцев, под присмотром группы спецназа извлекшие из воды сожженную и покореженную машину, на которой пытался скрыться землянин. Кузов автомобиля имел множество отверстий различного диаметра, от колес и стекол ничего не осталось, салон выгорел. Судя по количеству прострелов кузова, землянина должно было просто разорвать на части. Однако тела в салоне не обнаружилось, и водолазы-спасатели пока безрезультатно обшаривали дно реки. Лиш не очень хорошо плавал, и вряд ли мог конкурировать в этом вопросе с профессиональными подводными пловцами, оснащенными спецкостюмами. Зато он видел, что у машины нет водительской двери, а значит, враг вполне мог вывалиться из салона в воду.

Если так, рассуждал Лиш, то тело землянина нужно искать на некотором расстоянии от машины, скорее всего вниз по течению реки. Примерно так думали и водолазы, сначала немного, для очистки совести, пошарившие по дну реки вверх по течению, а сейчас медленно спускающиеся по нему все ниже.

Чтобы не стоять без дела, Лиш решил прогуляться вдоль берега. Река не такая уж и глубокая, и недостаточно широкая, да и течение несильное. Даже с учетом взрыва, выбросившего землянина из салона авто, тело не должно отнести достаточно далеко. И, по идее, Лиш и водолазы уже миновали критическое расстояние. Но тела, судя по всему, так и не обнаружилось. Лиш не был досконально знаком с анатомией землян, но понимал, что свежий труп обязательно должен затонуть. Потом, пролежав на дне достаточно долго, мертвые ткани выработают трупный газ, который и поднимет тело на поверхность, отправляя его в последнее путешествие. Но, возможно, при взрыве у землянина что-либо оторвало, возможно, прицепилась какая-либо подушка безопасности, кусок обивки сидения из салона, одежда его «подхватила» воздушный пузырь. И все это не дало телу утонуть, а отправило его далее по реке.

Какая обивка, какая подушка, сам себе тут же противоречил Лиш. Там все, абсолютно все сгорело. Но ведь тела-то нет, и с этим фактом приходится считаться. Погруженный в раздумья, Лиш все дальше уходил от шума и суеты спасателей и водолазов. День на планете, итак неприятной климатом для коренного кренинга, получился жарким. Тело под костюмом и бронежилетом взопрело, капельки пота смачивали и щекотали волосы. Инстинктивно Лиш забирался все дальше в лес, в тень, создаваемую кронами деревьев, к прохладе, ощущаемой вдоль берега реки. Впереди, из-за небольшого холма, река делала плавный поворот, и на этом месте, где берег и дно реки сплошь были покрыты чистейшим золотистым песком, Лиш не смог больше сопротивляться соблазну, подошел вплотную к воде и, наклонившись, зачерпнул полные ладони прозрачной холодной влаги. Принюхавшись, он не уловил запахов гари, топлива, крови. Ничего здесь не напоминало о бойне и суете вверху по течению. Лиш умылся, с удовольствием погружая лицо в студеную воду, отфыркиваясь и стряхивая капли с волос. Минута наслаждения прохладой тем более приятная, когда телу долго приходилось переносить жару. Лиш потянулся, расправил плечи, бодрость и энергия вливались в тело, возвращая его к активности. Присел, потянулся, наклонился вправо, влево, разминая тело. И тут… Электрический разряд неожиданного открытия, пройдя через зрительные нервы, ударил в мозг, мгновенно заставивший подобраться все тело. Немного левее, в стороне, Лиш увидел на песке четкий след босой человеческой ноги. Только один — ближе к воде все слизали небольшие, образуемые ветром и течением, волны реки, дальше, где должна была стать вторая нога, начиналась трава. Но и этот единственный след принадлежал не ценирцу — со всей очевидностью он принадлежал землянину, твердо стоявшему на ногах.