Тень великого колдуна (СИ) - Шумских Светлана Геннадьевна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Серебристая пахнущая горьким медом трава тихо шелестела на ветру. На светлеющем небосклоне еще горели далекие и замысловатые узоры созвездий. Раньше у меня не хватало ни времени, ни зрения, ни совести вот так просто, открыто смотреть небу в глаза. Это было раньше. А сейгеш я смотрела на звезды, слушала размеренное дыхание людей и думала. О чем думаешь, когда смотришь на звезды? Конечно же, о мечтах.
— Умбра… Умбра? Умбра!
— Ну что?
— Ты спишь?
— Сплю, Тим.
— Как ты думаешь, а герои из легенд, ну там Гильгамеш, Энкиду, они, правда, когда-то жили на свете?
— Конечно, жили. — Авторитетно соврала я. — Иначе, откуда взяться легендам. На самом деле, у людей не очень богатое воображение.
— Обалдеть, как здорово! — Восхищенно протянул мальчишка. — Когда вырасту, я хочу стать настоящим воином, сильным, чтобы меня все боялись, отважным и благородным. Знаешь, путешествовал бы по всему миру, помогая попавшим в беду, и уничтожая всяких мерзких тварей… ну, то есть, кончено, не всех… в смысле, не таких, как ты… то есть, таких, которые совсем уж мерзкие…
У меня вырвался горький смешок.
— Умбра, а как думаешь, я когда-нибудь стану, похожим на Гильгамеша?
— Никогда. — И в этот момент я нисколько не кривила душой, или что там у игигов вместо нее? Гильгамеша изображают юным атлетом со светлым взором и здоровенной дубиной в крепкой руке, как правило, одухотворенно лупцующим жуткое страховидло или спасающим прекрасную царевну. Но не многим известно, что великий герой никогда не делал особой разницы между царевной и страховидлом, и если бы понадобилось, с одинаковым вдохновением прибил бы первую и женился на втором, или наоборот, в любой последовательности. Агрессивный, беспринципный, жадный до власти и денег убийца… почти как я…
— Тим, ты совсем другой, и надеюсь, будешь намного лучше любого из этих героев.
Сникший было мальчишка, встрепенулся и даже приподнялся на локте, растревожив спящую сестренку. В широко распахнутых глазах отражался огонь и полный приключений мир.
— Правда?
— Правда. Но учти, герои живут долго только в легендах.
— Спасибо… ты умеешь обнадежить. — Он откинулся на спину, чтобы снова взглянуть на далекие мерцающие огоньки. — Умбра, ты всегда такая… серьезная. Мне кажется, что ты в детстве и не мечтала ни о чем.
— У меня не было детства. — Я немного помолчала, собираясь с духом. — Но мечта была. Мне всегда хотелось стать художницей…
— Кем!?
— Что, думаешь, это смешно? — С обреченным вздохом осведомилась я.
Но, как ни странно, Тимхо и не подумал смеяться.
— Нет, просто ты не похожа на… деятельницу искусства. А, на самом деле, быть художником — это обалдеть, как здорово!
— Правда? Ты не поверишь, как приятно это слышать. Многие не понимают. Знаешь, ведь картины сильнее любой магии. — Меня откровенно несло. — Они могут остановить время, изменить мир, заставить грустного улыбнуться, умершего жить вечно… я всегда мечтала окончить школу искусств, а потом жить в каком-нибудь маленьком городке, в небольшом домике, можно снимать комнату, не важно… писала бы картины, часть продавала, чтобы хватало на жизнь, а часть оставляла бы себе…
— … Умбра, послушай, когда все это закончится… ты могла бы остаться с нами.
— Чего?!!
— Оставайся с нами насовсем… Шушуня тебя очень полюбила… дядя помог бы тебе найти хорошего преподавателя…
— Спасибо, Тим. Я подумаю. Спокойной ночи. — Я резко отвернулась, уткнувшись носом в кожаную куртку Асеера. Да, грубо. Но иначе нельзя. Нельзя, чтобы кто-нибудь видел невысказанную позорную горечь, катившуюся по щекам крупными солеными слезами.
Тусклая, еле уловимая вспышка пламени, отразившаяся в приоткрывшихся глазах, обожгла сильнее самого огня. Вот бесы, он же, вроде, спал! Мне немедленно захотелось провалиться в подземное Царство. Как можно глубже.
— Умбра, а какого цвета у тебя волосы? — Шепот охотника щекотнул мое ухо и нервы разом.
— Чего?!
Какое-то время ушло просто на то, чтобы переварить вопрос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Не знаю… — Наконец сбивчиво пробормотала я, смущенно покусывая губы. — У меня их никогда не было… не растут… такие уж у Хозяина представления о практичности… хм, ты решил побеседовать с тварью, дингир-ур?
Асеер слегка сморщил нос. Что-то не припомню за собой такой привычки.
— Меня всегда учили, что люди — это свет, а твари — тьма. А где в тебе эта граница между злом и добром, между игигом и человеком? Что, похоже на бред сумасшедшего? — Он помолчал, вглядываясь в мое лицо. — А если еще учесть, что я фактически говорю сам с собой…
— Ты слишком заморачиваешься…
Но он меня не слушал.
— … ты тень, от которой не отделаешься, как ни крутись. Если повернуться к свету, ты ударишь со спины. Если отвернуться — преградишь дорогу.
— Какие глубокие размышления. — Недовольно проворчала я. — А ты просто иди рядом… и я буду тебе по боку.
Охотник усмехнулся и с протяжным вздохом закрыл глаза, уткнувшись лбом мне в плечо.
— Я все равно тебя убью. — Пробормотал он непреклонным тоном обиженного ребенка.
Да, судьба… А ведь эти слова могли быть произнесены для меня в такой же обстановке, но другим человеком, в другой жизни… и немного по-другому. Я бы тогда не кривилась в ехидной ухмылке, а счастливо улыбнулась, тихо прошептав…
— И я тебя.
* * *Где-то далеко, в другом мире, в замке среди неприступных гор, пожилой черноволосый мужчина с аристократичной сединой на висках устало стянул очки, отшвырнул старинную рукопись и уставился в потолок, нервно покусывая губы. Его серые глаза растерянно блуждали по роскошным цветным фрескам, не задерживаясь ни на одной, словно человек пребывал в глубокой задумчивости или растерянности. Внезапно глаза его решительно сузились.
Легкий щелчок пальцев, и в воздухе таинственным образом появились огромные песочные часы.
В этот же момент распахнулась дверь, и на пороге возник молодой парень с отчаянно-рыжей шевелюрой, увенчанной маленькими рожками.
— Сайтас, вот ты где! Я тут пораскинул…
Порывистый взмах руки, и дверь резко, со страшным грохотом захлопнулась, подняв облако пыли и едва ли не вылетев с другой стороны, с которой тут же донеслись громкие стоны вперемешку с возмущенными ругательствами.
Но седовласый и бровью не повел. Все это время он не отводил взгляда от часов, изогнутых знаком бесконечности, словно в насмешку над их назначением. Искрящийся антрацитовый песок с тихим шепотом ссыпался в пирамиду у основания…
* * *Меня разбудил холод, нагло, по-хозяйски разлившийся по всему телу. Яркий свет, не преминувший ударить в глаза, заставил болезненно зажмуриться и чертыхнуться. Эх, надо же, под утро все-таки сморило. И, судя по тому, как высоко поднялось солнце, уже полдень. Мир вокруг, подернулся знакомой мутноватой пеленой. Даже у немощных альбиносов зрение лучше. Снова возвратилась застарелая раздражающая боль, сдавив виски жестким обручем. Что же, свершилось.
Поднявшись, я планомерно ощупала себя от макушки до талии, констатировала полноту комплектации и безрадостно огляделась, сглотнув застрявший в горле комок. Симург и Тимхо сидели среди высокой, позолоченной солнцем травы, и, судя по серьезным сосредоточенным лицам, втихую подъедали оставшиеся припасы.
— Доброе утро.
Мальчишка не проронил ни звука, даже не пошевельнулся.
— Достопочтимый дингир-ур… — Симург нерешительно поднялся, делая жалкую попытку преградить мне дорогу. — Знаете… сейгеш не время для разговоров.
— Успокойся, это не достопочтимый, это снова я, мерзкая тварь. Что происходит?
— Умбра? — Физиономия алхимика чуть просветлела, но на общем фоне грязи, скорби и усталости это было почти незаметно. — Шушельга не просыпается, и, дышит все труднее. Кажется, уже скоро…
Мужчина перешел на приглушенный шепот, отгородившись от племянника ладонью.
