Навечно в грёзах (СИ) - "Eva 4444"

Увидев, что Амайя окончательно впала в грёзы, решил: пора действовать. Пора вытаскивать неугомонную девчонку из той задницы, в которую она сама же и влезла.

Я достаточно тихо подкрался к едва дышащей принцессе и попытался аккуратно залезть к ней за пазуху через очень скромное и целомудренное декольте на майке. Нда-а-а… Аккуратно у меня не вышло, так как со связанными руками это сложно сделать незаметно. Но на мою удачу Амайя впала в транс, по силе сравнимый со смертью, так что, даже если бы я решил её трахнуть, она едва бы это заметила. Доставая из её кружевного белья свёрток с лунарисом, я всё-таки сдержался и не облапал соблазнительную грудь. А мне пиздец как хотелось! Но не в моих правилах пользоваться бессознательным состоянием девушки. Сделаю это, когда она будет в сознании… и не только это.

Так и не развернув свёрток с травой, я кинул его на тлеющие угли и, глядя на то, как медленно горит отрава, представил себе взбешённую поутру принцессу. Но, как оказалось, до утра ещё нужно дожить.

Пережить ночь в смертоносном болоте — дело не из лёгких. Температура воздуха понижалась с немыслимой скоростью. И если изначально я переживал, как буду спать на тонкой ветке, по-рыцарски уступив Амайе её хлипкое ложе, то теперь ни о каком сне не было и речи. Я с завидной регулярностью каждые несколько минут проверял частоту пульса девчонки, мысленно проклиная себя за то, что не отговорил её от грёз. А ведь, сука, мог! Мог! Но мне, блять, показалось, что проще отобрать у фурии лунарис, когда она будет без сознания. Трус! Какой же я трус! Из-за того, что я не хотел в очередной раз ругаться с ней, теперь сижу и думаю, как согреть едва дышащую Амайю. Сейчас около трёх ночи, а температура воздуха примерно минус пятнадцать градусов по Цельсию. И она неумолимо понижается, как и частота пульса обкуренной засранки. В безуспешных попытках отогреть полуживую Амайю снял с себя всё, кроме трусов, и укрыл вещами.

К четырём утра я был уже не в силах нащупать пульс девушки и постоянно прислушивался к её слабому сердцебиению, прильнув к грудной клетке ухом. А сердце… будто нарочно билось всё медленнее и медленнее. Сука-а-а… Грёбаный лунарис! Ну уж нет, принцесса эльфов, командир боевого отряда и невеста братца-извращенца по совместительству! Так просто тебе от меня не избавиться!

С этими мыслями я забрался под плащи и вещи, которыми была укрыта бездыханная эльфийка. Как жаль, что мы не смогли взять с собой хотя бы одну шкуру. Плащи из пуха чертополоха, конечно, прочные и водонепроницаемые, но греют они чисто символически. Бережно повернув Амайю на бок, накинул на неё связанные руки, крепко обнимая и прижимаясь к ней всем телом. И мне настолько кайфово её обнимать, что даже впивающиеся в мои исхудалые бока сучки не в силах испортить запретное удовольствие. Глупышка моя, так гордилась тем, что соорудила это подобие походной койки. Да будь у меня развязаны руки, я бы ей в два раза быстрее соорудил королевскую кровать. Но нужно отдать ей должное. Она старалась. А что мне мешало взять и помочь ей? Упрямый я ослина! Может, действительно пора бы мне уже простить её? Амайя ведь имела полное право так и не только так поступить со мной — своим пленником. А я обиделся как ребёнок. Или как баба. Даже не знаю, что хуже…

Амайя ещё такая молоденькая. Ей и без моих бойкотов тяжело справляться с трудностями Тартаса и своей зависимостью. Один только брак с Бурхатом чего стоит? А я ежеминутно создаю девчонке проблемы вместо того, чтобы по-мужски забыть о своей гордости и подать руку помощи. Брак с Бурхатом… Какого хуя я снова об этом вспомнил? Твою мать! Не идёт эта новость у меня из головы.

Ближе к утру я всё крепче прижимал к себе ледяную Амайю, в надежде хоть немного отогреть её стремительно остывающее тело.

Это должно сработать! Не то чтобы я часто так согревался на поле боя, но в экстренных ситуациях… в общем, всякое бывало. И несмотря на то, что Скайя я любил как брата, сейчас у меня компания значительно приятней. Была бы моя воля, и она — в сознании, я бы предпочёл иной способ согреться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

От несбыточных мечтаний меня оторвал стеклянный взгляд Амайи, устремившийся сквозь меня. Не то чтобы я его испугался, но неприятный холодок всё же пробежался вверх по позвоночнику. Мне кажется, даже у покойников не такие безжизненные глаза, как у наркоманов. В глазах умершего навеки отпечатываются последние испытываемые им эмоции, будь-то страх, боль, ненависть, реже, но бывает и любовь. В глазах же наркомана под кайфом всегда только одна эмоция — безразличие. Это взгляд в пустоту. Будто тело опустело, и душа улетела в места, где ей лучше, где легче. Ну почему эта несносная девчонка сознательно портит мои любимые небесные омуты, делая их безжизненными?

Решив, что я достаточно насмотрелся в бездну, снова потревожил Амайю и, выпустив её из объятий, прикрыл ей глаза. Ну, так-то лучше. Представлю себе, будто она просто спит… спит и видит прекрасные сны. Сны обо мне.

Тепло моего тела явно помогало Амайе согреться. И как только я заметил улучшения, моя тревога за укуренную Незабудку немного отступила.

Смотрю на неё в сиянии холодного лунного света и налюбоваться не могу. У принцессы приятные черты лица и чертовски обворожительная улыбка. Жаль, что она так редко улыбается. Чуть полные губы и аккуратный носик придают ей вид маленькой девочки. Нежной, хрупкой, маленькой девочки. Длинные, немного подрагивающие ресницы отбрасывают тень от света луны на точёные бледные скулы. Она такая удивительная.

Всю ночь напролёт я поглаживал русые волосы девушки, которые красиво обрамляли овал лица. Я как одержимый наслаждался бархатистостью её кожи и не мог надышаться запахом моей Незабудки. От этих прикосновений мой член стоял колом и болезненно ныл от напряжения. Это даже несмотря на то, в каком она сейчас состоянии. Глухо застонал, и мой надрывный стон эхом разлетелся по всему болоту. Может, и к лучшему, что Амайя без сознания? Хорошо, что она сейчас не чувствует, как он нагло упирается ей в промежность. А то мне сейчас не до её истерик…

(Jennifer Thomas — Believer)

Когда из-за горизонта потихоньку начало выплывать безжалостное солнце Тартаса, Амайя так и не пришла в себя. И мне не пришло на ум ничего гениальней, кроме как скинуть её с лежанки в вонючую болотную воду. Скинул. И я уже приготовился вытаскивать её из воды, если через пару секунд сама не выплывет, но она выплыла. А после принцесса, откашлявшись и нервно вынув водоросли из своих длинных русых волос, возмущённо-вопросительно уставилась на меня.

— А как иначе я должен был тебя в чувства привести? — Решил оправдаться, предупредив надвигающуюся истерику.

Не сказав ни слова, Амайя укоризненно глянула на меня, отвернулась и спешно начала приводить себя в порядок. Но уже спустя пару секунд истошно завопила:

— ГДЕ МОЙ ЛУНАРИС? Это ты! Ты его украл! — Бля-я-я… Ну, понеслось… Я знал, что, обнаружив пропажу, она придёт в бешенство. Но и тут Амайя меня удивила. Девушка резко смолкла на пару секунд, при этом прикрыв глаза и зажав ладони в кулачки. Ах-ре-неть! Ахренеть можно! Она явно пытается взять под контроль свои эмоции. Впервые вижу такую выдержку и самообладание у представительницы женского пола. Амайя таки успокоилась и уже сдержанней продолжила: — Мог бы просто попросить. Я не жадная. А сейчас верни мне его.

— Я, конечно, пробовал курить лунарис. — Лукаво ей усмехнулся. — Кто в наши дни не пробовал? Но я не наркоман, в отличие от некоторых… И мне не нужен твой грёбаный лунарис. Оставь его себе, коль нравится убивать себя медленно. Не можешь найти его? Так он наверняка выпал в воду, когда ты упала с лежанки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Принцесса, скептически приподняв одну бровь, укоризненным тоном парировала:

— Я не упала! Ты меня скинул! И что-то мне мало верится, что он вот так просто взял и вывалился.

Не верит. Не удивила. Ладно, я готов зайти дальше, лишь бы убедить её, что у меня его нет.

— Если ты мне не веришь — можешь меня обыскать.