Строгий режим - Виталий Дёмочка

— Вот это прислали на общак с города, — Солома отсоединил большую часть и зажал в руке. Потом, выдержав паузу, он показал в пальцах другой руки меньшую часть и многозначительно произнес: — Вот этот крапаль, только вдвое больше, я посылал человеку здесь в тюрьме. Атеперь поспрашайте у него хорошенько, как к нему попало вот это. Только предварительно пропи… дошьте его до поноса, чтобы знал, как людей объ…бывать. И чтоб впредь знал своё место…

Леший с Антоном молча переглянулись. Видя их нерешительность, Солома спросил с нотками издёвки в голосе:

— Или мне самому разбираться?

— Да не-е, Сань, всё нормально, — поспешил ответить Леший, — спросим как надо. Щас Витяю скажем, он его первый хлопнет.

— Витяй щас в лагерь уедет, уже заказали наверное на этап, пока вы здесь, — поставил их в курс Солома. — Бандера там не будет за него встревать?

— Да не-е, — уверенно ответил Леший, — он его подтянуть-то подтянул, но уже давно чё-то сам на него наезжает. Недавно глазок его поставил закрывать, пока коня плели. Злой на него за чё-то конкретно. Е…анет сам без базару.

— Ну вот и отлично, — подытожил Солома, — делайте. А потом отпишите, как чё…

Бандера с нетерпением ожидал возвращения Лешего с Антоном, чтобы поднять кипеш за пропажу своих денег. Уже через полчаса на смену заступит Гера, и Юрий запросто сможет передать малявку Ольге через продол и после ужина словиться с ней в стакане или даже в отстойнике, так что времени у Бандеры уже не оставалось.

Он поглядывал на лежащий на батарее блокнот Юрия, в который он уже засунул под обложку три сотенные купюры, и настраивался морально. Подстава была старой и примитивной, но он был уверен, что сможет разыграть её как по нотам, что даже свои ничего не заподозрят. В своём умении играть он не сомневался, обнаружил эту свою способность после освобождения с первого срока. До той подсидки никто не играл, всё делали нагло и примитивно. Приходили к кооператорам и говорили, что будете платить, иначе зубы скажут «прощай». Иногда действительно доводили дело до рукоприкладства, поджогов и так далее, и всё по серьёзному. А когда он освободился в конце 91-го уже начинали играть, изображая из себя не злых вымогателей, а сильных заступников. В этих спектаклях перед коммерсантами, уже так назывались вчерашние кооператоры, Бандера переиграл все роли и ни разу ни у кого не возникло сомнений в достоверности. И теперь он тоже был уверен в себе.

Наконец дверь открылась и на пороге появились Антон с Лешим, которых, по-видимому, дёргали кумовья. Бандера сразу стал озабоченно ковырять свою книгу, делая вид, что ищет там что-то и не может найти.

— Чё ты, Виталь? — спросил его Антон, подойдя вплотную.

— Да бабки не могу найти свои, — с озабоченным видом раздражённо бросил Бандра.

— Забыл, куда заныкал? — равнодушно спросил Антон. — Найдутся, куда они на хер денутся. Давай отойдём, базар есть…

— Да точно помню, что в эту книгу заклеивал, — раздражённо бубнил Бандера, но пошёл вслед за Антоном к умывальнику. Краем глаза он заметил, как Леший присел к лежащему на шконке Витяю и стал что-то потихоньку говорить ему чуть-ли не прямо в ухо.

Пока Антон излагал ему над умывальником суть дела, Бандера лихорадочно соображал, как ему самому выбраться чистым из этой ситуации. Проблема с Юрием для него отпала сама собой, но, как оказалось, не без его активного участия. Было уже понятно, что Юрию сейчас достанется так, что мало не покажется, но сам Бандера мог тоже поставить себя под сомнение.

— Да ну на ху… — раздался удивлённо-раздосадованный голос Витяя, и он поднялся со шконки.

— Пойдём, порешаем, чё делать, — произнёс Антон и повернулся, чтобы подойти к Витяю с Лешим.

В этот момент кормушка открылась и дежурный дубак крикнул:

— Седых!

— Да! — отозвался Витяй.

— С вещами! — буднично произнёс дубак и захлопнул кормушку.

Витяй подскочил и стал быстро собираться, понимая, что здесь он уже ничего не успеет сделать. Все стали активно помогать ему, так как теперь это был первостепенный вопрос, на который отводилось очень мало времени. Леший насыпал ему в кисет чаю в дорогу, Антон заворачивал конфет и сигарет. Бандера достал из курка общаковые деньги и, отсчитав три купюры, сказал Витяю:

— Чё, триста я тебе запаяю, да?

— Да давайте четыреста, вам-то хватит тут покуражиться, — впопыхах произнёс Витяй, покосившись на ещё забитую продуктами решётку.

Витяй с Лешим опустили головы, делая вид, что занимаются делом. Бандера молча достал ещё одну купюру и, быстро свернув их в маленькую торпеду, стал запаивать в целлофан.

Видя эти движения Юрий наконец оторвался от Потапа, где они уже заканчивали писать кассационную жалобу, и подошёл к Витяю.

— Что, уезжаешь? — спросил он с сожалением. Витяй был его надеждой на встречу с Ольгой, ведь он обещал помочь и именно сегодня.

— Да, — коротко и равнодушно ответил Витяй и, повернувшись к Лешему, сказал: — Подождите уже тогда, щас проверка уже. А то ломанётся.

Леший кивнул в ответ, укладывая ему в сумку кисет и ещё одну пачку чая. Юрий, конечно, не понял, что разговор касается его. Он посмотрел на освобождающуюся шконку Витяя и нерешительно спросил:

— Я тогда твою койку займу, ладно?

— Койку? — усмехнулся Витяй, не поворачиваясь к Юрию и подмигнул Лешему. — Займи, займи койку.

За дверью послышались движения и шаги множества ног. Витяй резко застегнул свою сумку и стал прощаться на ходу, так как дверь уже открывали.

— Ну давай, братан, удачи, — хлопали его по спине Антон с Лешим, на ходу пожимая руку.

— Привет там всем по трассе, — улыбнулся ему Бандера, одновременно с рукопожатием вкладывая ему в руку запаянную торпедку.

Юрий пожать ему руку не успел, или Витяй сам не захотел этого, делая вид, что торопится попасть в открытую дверь, как будто её могут закрыть перед его носом и не взять на этап. В проём двери парни увидели целый отряд заключённых с сумками, среди которых узнали тоже уходящего этим этапом ответственного за их аппендицит Фрола, и поприветствовали его.

Дверь закрылась прежде, чем тот успел им ответить и сразу раздался гул и топот ног заключённых, которых повели в отстойник, откуда вскоре увезут на этап. Юрий сразу пошёл обосновываться на месте Витяя, не видя, как Леший, Антон и Бандера переглянулись возле двери и, глядя ему вслед, саркастически улыбнулись.

С трудом дождавшись окончания проверки Плетень постучал в кормушку и подтянул нового дежурного. Чтобы не терять времени даром, он сразу сказал ему, чтобы он позвал корпусного. Насколько Олег понял, всё зависит именно от «смотрящего» за корпусом. Когда тот подошёл и открыл кормушку, Олег решил начать издалека, чтобы не повторить вчерашней ошибки, но попытаться прощупать человека. Но после нескольких незначительных фраз корпусной, заглянув в кормушку и убедившись, что в отстойнике больше никого нет, произнёс, понизив голос:

— Давай покороче… Говори, чё надо, а то мне тут стоять базарить с тобой неудобняк. Если спиртное, то только ночью. Наркоты нет и не будет, бегать к твоим дружкам за гревом на волю не буду.

Олег сначала аж замолчал, обалдев от такой прямоты и наглости дубака. Но в тоже время он отметил, что по серьёзному, так сказать, подстатейно тот сразу компостер ставит, что ничего не будет.

— Мне бы тёлку сюда закинуть, а? — Олег понизил голос до минимума. — Ненадолго. Деньги есть.

— Ты уже договорился? А сколько денег есть?

— А сколько надо? Мне на полчасика, ну, максимум на час.

— Триста минимум, — не думая ответил корпусной.

— А чё так дорого-то? — удивился Плетень.

— Инфляция, сынок, инфляция. Ну так чё?

— Ну ладно, чё ни сделаешь ради любимой, — улыбнулся Олег. — А когда?

— После ужина. Бабки приготовь, чтоб уже на руках были, — корпусной оглянулся и кивнул на двери напротив. — Она с какой хаты, с той или с этой?

— С один восемь она, — ответил Олег. — Ольга Шеляева.

— У-у-у, — вскинув брови протянул корпусной и покачал головой. — Тогда четыреста. Тому дежурному тоже сотку надо дать будет, — он кивнул головой наверх.

— Ну ё-моё, — опустил голову Олег.

— Ну а как ты хотел? Чё, не мог здесь с кем-нибудь договориться? — корпусной опять кивнул на женские камеры напротив.

— Я чё, виноват, что она там сидит? — всё ещё качая головой проговорил Олег и, подумав, добавил: — Ладно, давай четыреста. Тогда на часик, о'кей? Это все мои деньги.

— Договорились, — проговорил корпусной, — тогда молись, чтобы вечером какого-нибудь пидора с КПЗ не привезли, или краснопузого. А то придётся тебе с ней в стакане ютиться.

— Да-а, — протянул Олег. — Ну тогда до вечера. Тебя как зовут-то?

— Василич, просто Василич, — ответил корпусной и, закрыв кормушку, ушёл.