"Эль Гуахиро" - шахматист - Юрий Папоров

— Этого надо было ожидать, и я рад за тебя.

— А ваш друг Фернандес в проошлый раз так и сказал: «Если Павон решится, то гром ударит среди ясного неба».

— Вот и ударил. Впрочем, оно не такое уж ясное. — И про себя добавил: «В прямом и переносном смысле».

— Не знаю, смогу ли я соответствовать…

— Лучшей подруги ему не найти! Только дай слово, Эсперанса, что не оставишь работу. Ну, уж если очень прижмет, когда появится потомство. — Родригес поднялся. — Будь счастлива. Дай пожму твою руну. — И, взяв со стола томик Лермонтова, открыл нужную страницу, прочитал:

Дай бог, чтоб вечно вы не знали,

Что значат толки дураков,

И чтоб вам не было печали

От шпор, мундира и усов;

Дай бог, чтоб вас не огорчали

Соперниц ложные красы,

Чтобы у ног вы увидали

Мундир, и шпоры, и усы!

— Это, видно по всему, означает напутствие. Любить, хранить верность, быть другом, — улыбнулась Эсперанса — она не знала русского языка.

— Примерно. — И полковник перевел стихи на испанский. — Там уже есть кто?

— Да!

— Пусть заходят. А тебя от души поздравляю, Эсперанса. В добрый путь!

Деловая встреча с флавио Баррето, Роберто Веласкесом и еще тремя специалистами из минсельхоза прошла удачно. Служба прогнозов и сигнализации болезней, увеличив втрое количество проб, не нашла отклонений в поведении гусениц огневки. Единственным тревожным фактором была обнаруженная в ряде мест головня — грибковое заболевание сахарного тростника. Однако флавио Баррето успокоил:

— У наших «чистых» ученых есть своя болезнь, которую тоже не мешало бы изучить. Чуть что — срыть, уничтожить, а у нас задача — борьба за урожай! В районе Пилона заражен головней сорт В42231. Он неприхотлив и только там, на каменистых, засоленных почвах, и может расти. Перепахать? Значит, надо три раза перепахать, а затем 25 месяцев ждать урожая. В провинции Матансас, под Лимонаром, как-то возник очаг. Подозрительный? Да! На поле частного владельца было неприятно глядеть. Каждое второе растение поражено. Поле не попе, какая-то свалка ржавого железного прута. А вокруг другие сорта и ни одного больного! Мы установили, что тому гуахиро привозил полный чемодан черенков какой-то «специалист» из Гаваны. Условно сорт из чемодана назван Матансас-22, или М22. Он оказался чрезвычайно приспособленным к черным, тяжелым почвам района, но и исключительно восприимчивым к головне. И этот очаг ликвидировали, а все остальные пока не проблема.

— Да, Флавио, но почему ты не желаешь прислушаться к нашему голосу? — спросил Веласкес. — Мы с тобой так можем недооценить опасность. Два года назад, полковник Родригес, головня почти полностью уничтожила посевы сахарного тростника на Ямайке. И все ученые заговорили, особенно в США, что споры головни с высотными потоками воздуха прибыли в наш регион с африканского континента. Ты же знаешь, головня плохо летает. Ну, пусть долетела, но с чего это она села лишь на Ямайке, не зацепив никакой другой страны и нас? Вот это меня и настораживает! Сельское хозяйство Ямайки тут же поддержали американские компании. А головня-то уже рядом! Я продолжаю опасаться ее вспышки на Кубе.

— Ну, хорошо, Веласкес, решено: в понедельник подготовленную Госстанцией брошюру, предостерегающую наших земледельцев от возможной вспышки головни, мы утвердим у министра и через неделю распространим по всей стране. Заодно доложим о головне на заседании коллегии министерства. Это все! — подытожил Баррето, и одновременно в динамике послышался голос Эсперансы:

— Компаньеро полковник, прошу прощения, но к вам комендант по очень срочному делу.

— Пригласи! — Полковник извинился и прошел с комендантом и бойцом, одежда которого была заляпана краской и испачкана известкой, в другую комнату.

Через минуту из-за плотно закрытой двери послышался резкий голос полковника, но слов разобрать было нельзя.

В комнате между тем происходило следующее.

Лицо Родригеса побелело, затем залилось краской. На ладони его лежал вытянутый металлический предмет не более трех сантиметров в длину с заостренным концом.

— Невероятно! Какой кретин сказал, что тебе надобно работать в Госбезопасности? Еще доверили красить стены! Иди и доложи своему старшему, что полковник Родригес отправил тебя на пять суток под арест. На гауптвахте будет время поразмыслить. Ступай!

Боец вытянулся и ушел, а комендант, чувствуя и свою вину, пытался исправить дело:

— Компаньеро полковник!..

Родригес приложил палец к губам и подошел к дверце несгораемого шкафа, вделанного в стену, набрал несколько номеров, отворил ее, извлек коробку, в которой были обложенные ватой ампулы, устроил рядом металлический предмет, тщательно закрыл коробку, а затем и тяжелую дверь сейфа.

— Слушаю!

— Я говорю: может быть, мы немедленно водворим эту вещицу обратно?

— Какого черта теперь? Скажите лучше, как это его угораздило ее снять?

— Увидел с наружной стороны стены этой самой комнаты, хотел, как лучше. Но я считаю, если водворить на прежнее место, то будет все нормально.

— Плохо вы их знаете. Но разве только для того, чтобы наши техники попытались установить волну. А сообрази он, доложи, мы смогли бы прежде всего определить, как давно укреплен этот микрофон, выдать им такую «информацию», что они бы там почесались, а то и обнаружить адрес, где находится приемник, и тех, кто у нас под носом занимается радиолюбительством. А теперь — ЧП! И, надо полагать, этот аппарат помощнее микрофона-пистолета 902.

— Тот похож на шляпку гвоздя, его выстреливают из пистолета на расстоянии до ста пятидесяти метров, он влетает, в окно, впивается а стену и тут же начинает работать, — торопливо добавил комендант.

Педро Родригес сдвинул брови.

— Немедленно осмотрите все стены здания. Сделайте вид, что идет ремонт. Без паники! Поставьте в известность дежурного по министерству. Надо же! Знали, где устанавливать микрофон. Если судить по внешнему виду, он появился здесь недавно. Пусть боец составит рапорт и точно укажет техникам, где именно он нашел микрофон. И пусть они немедленно заберут его у меня. Исполняйте и готовьтесь рапортовать министру.

— В районе Малых Антильских формируется циклон. — Мистер Браун зажег сигарету. — Это может способствовать, но может и помешать нашим планам на субботу и воскресенье.

— Сделаем так, чтобы способствовало, — заявил старший офицер Мартин. — Людей вы всех видели и одобрили, Сродства доставки надежные. И первым сегодня же полетит Рой Коллингз. Вы напрасно в последнюю минуту изволите сомневаться. Рой — отличный пилот и так же отлично «собьется» с пути. Непогода ему только на руку. В самые сумерки, ориентируясь по маяку островка Боррачо, он на бреющем проскочит залив Буэнависта, а там сразу три посадочные полосы: сентрали «Симон Боливар», «Араселио Иглесиас» и аэродром в Маяхагуа.

— А ну как собьется в действительности?

— Не получит свои пятнадцать тысяч зелененькими. Погода его не беспокоит. Он уверен. Рой любит острые ощущения, да и Кубу поглядит своими глазами. Вот только надо, чтобы вы правильно дело повели по дипломатическим каналам и вернули бы его вместе с самолетом. Агент, которого он выбросит, — смертельный враг кастровцев, с парашютом прыгает с высоты ста метров. Сам он из Сулуэты, район Ягуахая знает прекрасно, там его встретят на машине. Втроем они обработают северное побережье двух провинций. В субботу, то есть завтра, перед рассветом мы на новой лодочке выбросим с катера FV-28 к островку Травиесо вашего любимого «Латосо».[83]

— Почему моего?

— Он вам больше других понравился.

— У него там брат, рыбак, он и встретит.

— Вот и превосходно! Примет на своей лодке, укроет, и они обработают треугольник Сьенфуэгос — Матансас — Санта-Клара.

— Меня беспокоят групповые высадки. — Мистер Браун загасил сигарету, набрал номер телефона. — Хай, Майкл! Ты меня ждешь? Буду через час. Представь мне ту лаборантку. Помнишь, я тебе говорил? И вечером придумай, куда нам с ней закатиться. Надо расслабить нервы. Бай-бай!

— Вы же сами, мистер Браун, решили, что дважды на одном месте прокола не бывает.

— Что это? — Намек на какое-то обстоятельство не понравился мистеру Брауну.

— На пляже Эль-Кахон, неподалеку от Гуантанамо, вы сами наметили высадку трех опытных агентов. Но там в шестьдесят девятом знаменитый «Ярей»[84] — Москеда Фернандес и девять наших, можно сказать, лучших людей сложили головы.

— Возможно, скоро им поставят памятник. Но вы не находите, Мартин, что этот их Андрес Насарио Сархен[85] способен послать на верную гибель родного брата, лишь бы прославиться, заработать куш?

— И превосходно! Нам как раз такие и нужны.