Стихотворения - Лев Кобылинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спасение в искусстве
Когда б лишь небеса да море голубели,Желтела б только рожь, и только б купы розБездушной красотой наш взор ласкать умели,—Я знаю, наш восторг не знал бы горьких слез!..
Но есть иная жизнь, есть Красота — иная,—Улыбка горькая, в слезах поникший взор,Милей, чем синева морей, небес просторНам образ женщины… Любя и обожая,
Мы обрекаем дух на вечные страданья,Но между песнями под говор струн живойЛюбви отвергнутой пленяют нас рыданья!..
Спаси ж, искусство, нас, как панцирь боевой,Чтоб милый образ мы любили без страданья,Как синеву небес, цветов благоуханье!
Чары ночи
Уж поздно… Вот слуга, дымя свечой своею,Ведет меня в приют, избранный мной…Я прохожу за ним неспешною стопойЗа галереей галерею…
Ложуся на кровать, и вдруг со всех сторонРезные львы в меня вперили взоры,И тени пестрые ложатся вкруг на шторыГотических окон.
В дремотном забытьи, исполнен суеверья,Я жадно пью волшебный дар луны…Вдруг шорох… так порой орел средь тишиныТеребит крепким клювом перья.
Чу, отдаленный гул… Я словно различаюУдары дружные молотящих цепов,Деревьев треск и звон тяжелых топоров…Забыв отрадный сон, я ухо напрягаю,—
Гул ширится, растет, вот с грохотом катится,Запряжена драконом огневым,Перед окном моим громада-колесница,И, тяжело дыша, змей изрыгает дым…
Промчалась… вот скользнул пронзительный свисток,Как вопль отчаянья средь тишины могильной,То — поезд пролетел… и легкий ветерокРазвеял по лугам и стук, и дым обильный.
В ответ на гул ночной чуть дребезжит окно,Под крышкой пыльною запели клавесины,В портретах дрогнуло чуть видно полотно,И покачнулися картины.
Дрожит бестрепетный охотник Актеон,Диана губки поджимает,Известка сыплется с карниза и оконИ чуть часов не разбивает…
И снова тишина… на потолке МолчаньеСложило медленно два трепетных крыла,И ночь, послав ответ на горькое рыданье.Закуталась и спит, спокойна и светла…
Но сердце бедное не может спать, тоскуя.Ему мерещится и свист, и шумный бег,Как будто перед ним, рыдая и бунтуя,Проносится еще один безумный век!
Издалека
Едва услышаны горячие желанья,Один блаженный миг — замена долгих грез,Не знает поцелуй улыбок прежних, слез,И стал могилою приют очарованья…
Обман, пустой обман — немолчные признанья;Что красота очам пресыщенным? Хаос!..И за весной любви опять седой морозВсе лепестки лилей сорвет без состраданья.
Нет, легче, разлучась с тобой навек, сноситьИ одиночества, и гордости страданье,И, сохранив в душе немое обожанье,
Навек в душе огонь желаний погасить,Чтоб, на красы свои набросив покрывало,Ты вечною звездой мне в небесах сияла!
Последнее прости
Когда наш брат иль лучший другВ объятьях смерти замолкает,Никто над ним не зарыдает,Но грудь оледенит испуг.
Ничто в нас жалоб не пробудит,Ни черный креп, ни «Страшный суд»,Потоки слез не побегут,И каждый стоны позабудет;
Презрев печаль, столпимся мыИ бросим взор во мрак могилы,Внемля, как в гроб ударит милыйКомок сырой земли средь тьмы.
Когда ж потом окинет взорВокруг стола семью родную,Проснется все, что до сих порВ одну сливалось скорбь немую.
Сталактиты
Мне дорог грот, где дымным светомМой факел сумрак багрянит,Где эхо грустное звучитНа вздох невольный мне ответом;
Мне дорог грот, где сталактиты,Как горьких слез замерзший ряд,На сводах каменных висят,Где капли падают на плиты.
Пусть вечно в сумраке печальномЦарит торжественный покой,И сталактиты предо мнойВисят убором погребальным…
Увы! любви моей давноЗамерзли горестные слезы,Но все же сердцу сужденоРыдать и в зимние морозы.
Сонет («Ты — милое дитя. ты любишь целый свет…»)
Ты — милое дитя. ты любишь целый свет!..Как горлинки, в гнезде воркуя боязливо,Глядят на мир мечты твоей души счастливой,И вся природа шлет им ласку и привет!
Тебе, дитя мое. я дам один совет, —Люби лишь простоту всегда душой стыдливой,Блеск чистый золота, убор неприхотливый,Фиалок и лесных цветов простой букет!
Пусть белоснежный твой наряд, взор чистый твойСияют символом прекрасным, благородным,Пусть грация твоя — в движении свободном!..
Когда же с бала ты придешь к себе домойИ сбросишь с груди прочь цветы и украшенья,Не сбрось того, что нас приводит в восхищенье.
Вальс
Волны газа и шелка шуршанье, Блеск паркета… и мчатся кругом Молчаливые пар очертанья, Бродят взоры их… люстры сиянье Обливает их жарким лучом…
Сердце горы далекой Бретани опять вспоминает,Там высокие волны качаются вдоль берегов,Вечно те же высокие волны, и вечно рыдает Тот же рев!..
Нежный вальс в ней опять пробуждает Быть любимой желанье, и вновь Крылья в сердце ее расправляет Как и прежде, любовь… Это вечное к свету стремленье, Это вечное к тьме возвращенье!..
Сердце горы далекой Бретани опять вспоминает,Там высокие волны качаются вдоль берегов,Вечно те же высокие волны, и вечно рыдает Тот же рев!..
В сердце юноши снова проснулась Грез, мечтаний былых череда… Я люблю, я любила всегда!.. Но лобзанье его не коснулось, Не коснется ее никогда…
Сердце горы далекой Бретани опять вспоминает,Там высокие волны качаются вдоль берегов,Вечно те же высокие волны, и вечно рыдает Тот же рев!..
Вот печально оркестр замолкает, Гаснет люстр, всюду сумрак ночной, Зеркала оросились слезой, Вот и пары, кружась, исчезают, Исчезают одна за другой…
Сердце горы далекой Бретани опять вспоминает,Там высокие волны качаются вдоль берегов,Вечно те же высокие волны, и вечно рыдает Тот же рев…
Данаиды
Каллида, Агавэ, Амимона, Теано,Рабыни жалкие тяжелого труда,Амфоры на плечах, спешите вы всегдаК волнам источника в работе неустанной;
Увы! слабеет длань под ношей безотрадной,И нежное плечо амфоры ранит край!«О бездна алчная! о, сжалься, отвечай.Когда насытится твой зев бездонно-жадный?!.»
Вот падают они под тяжестью амфор…Но вдруг развеет их тяжелую тревогуПеснь самой радостной и юной меж сестер…
И вот они опять пускаются в дорогу…Так оживают вновь мечты в душе моей.Когда надежда им шепнет: «Вперед, смелей!»
Сфинкс
Ночной порой мой сон смущается виденьем,—Из мрака страшный сфинкс взирает на меня,Призвав его, в тоске, терзаемый сомненьем,Я, полный ужаса, гоню его, кляня…
Безмолвный взор вперив, он мертвыми очамиМне душу леденит, как властный чародей,И каждый раз мой дух бессонными ночамиВедет борьбу с врагом, но каждый раз слабей…
Вдруг — шепот, надо мной склоняясь с лаской нежнойСтоит в тревоге мать, свечою мне светя,«Ты все не спишь еще, о бедное дитя!»
Прижав ладонь ко лбу и ко груди мятежной,Я отвечаю ей, потоки слез лия:«Родная, эту ночь боролся с Богом я!»
Обет
