Искатель следов - Густав Эмар

Мексиканцы были поражены, хотя в то же время они должны были сознаться, что поведение индейцев было необыкновенно — краснокожие никогда еще не относились так милостиво к бледнолицым.

После того как нервное возбуждение, охватившее их в первую минуту, уступило место спокойному обсуждению свершившегося факта, мексиканцы здраво могли обсудить свое положение и поняли, что борьба с таким многочисленным врагом — чистое безумие и может только ухудшить их положение, тогда как условия, которые поставил вождь краснокожих, как бы тяжелы они ни казались, давали по крайней мере некоторым из них надежду на спасение, и, кроме того, он обещал, что все женщины будут освобождены.

Последнее соображение заставило мексиканцев решиться. Дон Мигель без особого труда убедил своих спутников в необходимости подчиниться требованию вождя, и все слезли с лошадей и выстроились в одну линию, как этого требовал Единорог.

Дон Мигель и его сын встали во главе спешившихся охотников.

Единорог с той холодной храбростью, которая характеризует индейцев, подъехал совершенно один к мексиканцам, у которых у всех было оружие и которые под влиянием отчаяния, рискуя быть перебитыми, могли бы на нем первом излить обуревавшую их жажду мщения.

Вождь тоже слез с лошади. Заложив руки за спину и нахмурив брови, начал он осматривать пленников.

Многие сердца сжимались при его приближении, потому что для несчастных решался в эту минуту, может быть, вопрос жизни или смерти. Одна только перспектива ужасных мук, грозивших их женщинам, могла заставить их согласиться на это унизительное и оскорбительное условие.

Единорог был великодушен.

Из всех мексиканцев он выбрал только восьмерых, а все остальные получили позволение снова сесть на лошадей и выйти из этого живого круга.

Но, по странной случайности или же, может быть, умышленно — этого никто пока не знал — в число восьми пленников или заложников попали губернатор, генерал Итурес и уголовный судья Лусиано Перес, т. е. самые важные лица из всего общества, стоявшие, к тому же, во главе управления провинцией.

Дон Мигель не мог, конечно, не обратить на это внимания и, надо сознаться, был этим очень удивлен.

Впрочем, команчи свято выполнили условия, которые сами же они и поставили: мексиканские дамы были немедленно выпущены на свободу.

Индейцы отнеслись к ним очень вежливо и внимательно. Они захватили их лагерь и их самих почти таким же образом, каким овладели и охотниками, т. е. лагерь был захвачен со всех сторон одновременно.

При этом необходимо заметить, что за все время не было пролито ни одной капли крови.

Когда прошли первые минуты радости видеть свою дочь здоровой и невредимой, дон Мигель решился сделать последнюю попытку и похлопотать в пользу несчастных, оставшихся в плену у Единорога.

Вождь выслушал его с уважением, не прервав его ни разу во все время, пока он говорил. Затем он ответил ему с улыбкой и таким тоном, который асиендадо тщетно старался себе объяснить:

— У моего отца течет в жилах индейская кровь, краснокожие его любят и никогда не сделают ему никакого зла… Единорог был бы очень рад, если бы мог сейчас же вернуть пленников, которые ему совсем ни на что не нужны. Но это невозможно… Мой отец сам скоро стал бы жалеть, если бы Единорог согласился исполнить его просьбу… Но, чтобы доказать моему отцу, насколько вождь дорожит возможностью сделать ему хоть что-нибудь приятное, с пленниками не будут обращаться дурно: они отделаются только несколькими днями скуки… Единорог соглашается взять за них выкуп вместо того, чтобы держать их в плену. Мой отец может сам объявить им об этом…

— Благодарю вас, вождь, — отвечал дон Мигель, — ваш благородный поступок растрогал меня до глубины души, и я никогда этого не забуду. Будьте уверены, что если только представится случай, я буду очень рад доказать вам, как я вам за это благодарен.

Вождь грациозно поклонился и отошел, чтобы дать асиендадо возможность поговорить со своими товарищами.

Последние сидели на земле, мрачные и подавленные горем. Дон Мигель передал им свой разговор с Единорогом и обещание последнего взять за них выкуп.

Это известие сразу вернуло им мужество. В самых горячих словах и с проявлением живейшей радости благодарили они асиендадо за его попытку вернуть им свободу.

И на самом деле, благодаря обещанию отпустить их за выкуп через неделю и хорошо обращаться с ними, пока они будут пленниками, план не имел уже для них ничего страшного, — это было не что иное, как одна из множества неприятных случайностей, которые можно ожидать каждую минуту и на каждом шагу. Словом, они сразу вполне утешились и с беспечностью, которая лежит в основе мексиканского характера — а мексиканцы, может быть, самый легкомысленный народ на свете — они же сами первые принялись смеяться над своим несчастьем.

Но дон Мигель вовсе не был расположен шутить и смеяться и, простившись со своими друзьями, снова направился к индейскому вождю. Последний еще раз повторил ему обещание, что пленники будут освобождены через неделю, если согласятся заплатить выкуп всего в тысячу пиастров. Затем вождь сказал асиендадо, что он может уехать, когда пожелает — индейцы против этого ровно ничего не имеют.

Дон Мигель не замедлил воспользоваться этим милостивым разрешением. Все общество, за исключением пленников, уселось на лошадей и, поместив дам в середину отряда, галопом умчалось по направлению к асиенде, радуясь, что им удалось так счастливо выпутаться из беды.

Вскоре лагерные огни остались уже давно позади. Генерал Ибаньес подъехал к своему другу и, нагнувшись, шепотом сказал ему:

— Дон Мигель, да разве команчи наши союзники? Если я не ошибаюсь, то сегодня вечером они оказали нам громадную услугу и очень помогли успеху нашего предприятия.

Эта мысль, подобная светлому лучу, уже не раз приходила в голову и асиендадо.

— Не знаю, — отвечал асиендадо, улыбаясь, — но, во всяком случае, милейший мой генерал, это очень ловкие враги.

Маленький отряд продолжал быстро продвигаться к асиенде, которая была уже недалеко и куда они надеялись прибыть еще до восхода солнца.

ГЛАВА ХХII. Встреча

— Однако, черт возьми! — говорил генерал Ибаньес. — Надо сознаться, что эти красные дьяволы оказали нам, сами того не подозревая, громадную услугу… Можно даже подумать, что они действовали так по строго обдуманному заранее плану. Этот Единорог — так, кажется, зовут их вождя — пресимпатичнейший малый, черт его возьми!.. Я даже не прочь был бы поближе с ним познакомиться, потому что, кто знает, что может случиться в будущем, и мне кажется, не мешает иметь другом такого умного малого, как этот краснокожий.