Весло невесты - Лина Дорош

— Может быть, может быть… — она смотрела куда-то в себя, потом что-то вспомнила и посмотрела на часы, — ты спешишь куда-нибудь?

— Нет.

— Тогда приглашаю тебя на концерт — дети выступать будут, а потом еще посидим где-нибудь, пообщаемся, если ты не против, конечно, — Амалия Львовна говорила не как начальник.

— С удовольствием.

Концерт, как положено, проходил во Дворце культуры. Мы пришли буквально в последний момент, почти опоздали. Мужчина в костюме и шляпе сильно нервничал. Появление Амалии Львовны сделало его счастливым, он начал что-то щебетать. Я не слушала, всё как-то проходило мимо меня. Важным было другое, но его щебетание не давало сосредоточиться на этом важном. Амалия Львовна тоже была не особенно с ним любезна. Она слушала и иногда кивала головой. Она опять выглядела как руководитель. Мы стремительно зашли в зрительный зал, сели на огороженные места, и свет погас.

Концерт художественной самодеятельности начался. На сцену вышли дети. Было видно, что мамы очень старались. Лучший тюль ушел на костюмы маленьких лебедей и фей… Потом вышли другие дети с «народными» номерами, об этом гордо сказал ведущий, закончив громогласно:

— «Заплетися, мой плетень»!

Я приготовилась слушать песню. Жду-жду, а они всё танцуют и танцуют. Петь про «заплетися» никак не начинают. Оказалось, что это совсем не песня, а просто танец. Хотя название почему-то обещало и песню тоже. Мамочки, сидящие в зале, так восторженно принимали каждый номер, что стало неловко — меня-то искусство не тронуло. В целом трогательно, так трогательно, что сердце, чтобы разобраться в ненахлынувших эмоциях, попросило несколько капель лечебного коньяку. Я шепнула Амалии Львовне:

— Фляжку с коньяком с собой не держите?

— Нет, а что?

— Детские воспоминания нахлынули — пойду в буфет на разведку.

— Скоро концерт закончится, цветы вручу и тоже подойду.

Я тихонько выскользнула из зала. В буфете аншлага не было. За барной стойкой сидел единственный посетитель и пил водку. Было очевидно, что я прервала очень личный разговор, но возвращаться в зал не хотелось. Коньяк мне налили стремительно, а дальний столик находился на вежливом от прерванного разговора расстоянии. Я села спиной к возобновившейся «беседе по обе стороны рюмки».

Вид из окна был хорош: окна буфета выходили на парк. Закат начинался. Коньяк согревал. Уже что-то хорошее стало рождаться в теле, как над ухом раздалось мужское:

— Не помешаю?

Бывает, выхлоп бьет так сильно, что парализует речь. Еще инстинкт самосохранения срабатывает, потому что не знаешь, чего ждать от человека не очень высокого, но очень плотного. У моего нежданного собеседника кулак был размером с пол моей головы. Глаз не видно, когда смотришь на него снизу, из-под подбородка. А подбородку навскидку лет сорок пять. Не меньше. На эти же года намекают кулаки. И шея чуть тоньше моей талии. И всё это подкатило не просто так, потому что было уже сильно не трезво. А раз не трезво, то эмоционально может среагировать даже на самую невинную малость. И, по закону подлости, не промазать.

— Мне всегда рады, — он сел за столик и поставил свою рюмку водки.

— Уникальный талант, — я старалась не перечить и надеялась, что тонкую иронию он не распознает.

— Да, такая у меня фортуна — женщины мне всегда рады. Любят они меня, — он постарался мягко положить руку на стол — стол пошатнулся.

— Безответно?

— Почему, а я — их. Полная взаимность.

— Вы с буфетчицей тему взаимности обсуждали?

— А что?

— Мне кажется, Вы уж извините, что она более заинтересованный собеседник.

— Не понял.

— Слава Богу. Вам домой не пора?

— Пошли к тебе?

— Это Вы мне?

— Тебе. Пошли. Ты мне нравишься, — он потянул руку ко мне.

Я так резко отклонилась, что чуть не слетела со стула:

— Какое несчастье.

— Конечно, если бы брякнулась, то было бы несчастье — ты уж поаккуратней давай. А то видишь, как повезло тебе! Еще как повезло! Вон, у Милки спроси, — он кивнул в сторону буфетчицы.

Буфетчица Мила сверкала в нашу сторону глазами.

— Боюсь, мне этого разговора не пережить — весовые категории у нас разные.

— Не боись, в обиду тебя не дам.

— Спасибо, неужели пошли хорошие новости?

— Понял, сейчас всё будет — что ты там пьешь?

— Кофе с пирожным.

Он залез носом в мой бокал и пошел к покинутой собой же пассии. Недолго позвенела посуда. И на столик приземлились бутылка коньяку, чашка кофе, бутерброды и пирожные — все виды, какие были в наличии. То есть два.

— Однако, Вы не жадный, — сама не поняла: то ли комплимент сделала, то ли съязвила.

— Да я вообще отличный — говорю тебе, а ты не веришь!

— Я верю!

— Любишь меня?

— Любовь обычно после пирожных приходит, извините.

— Ешь! — он пододвинул ко мне всю еду.

— Не знаю, как сказать, но пирожных сейчас почему-то не хочется.

— Крутишь?

— Давайте серьезно.

— Давай, — он стукнул кулаком по столу, чтобы продемонстрировать свою решительность.

Всё зазвенело. Чашки с кофе упали, их содержимое вылилось на стол. Бутылку он успел схватить за горлышко. Буфетчица кинулась к нашему столику и принялась рьяно наводить порядок. Я молчала. Она всё натирала стол.

— Мил, иди уже!

Она с обиженным видом медленно вернулась к стойке.

— Прости, перестарался, — он сложил руки на коленях, как маленький провинившийся мальчик.

Я вдохнула, выдохнула. Повторила дыхательное упражнение. Хотелось провести блиц-атаку и стремительно завершить наше знакомство.

— Родители у Вас есть?

— Есть, — теперь он помогал себе говорить, не привлекая кулаки — просто кивал головой.

— Дети?

— Есть. Двое.

— Жена?

— Есть. Лизавета.

— Любовница?

— Есть.

— А зовут Вас?

— Фред.

— Чего?

— Альфред. А ты что думала, тут только Васьки да Машки? А вот она! — показал фигу.

Я больше никогда не смогу смеяться, глядя на фигу. Никогда. Потому что перед глазами будет появляться кукиш Фреда. Это было страшно…

— А жена меня зовет Фредди. В отдельные моменты нашей совместной жизни.

— Меркьюри.

— Ну, курю, конечно. А что? Хорошие сигареты курю.

— У тебя всё уже есть, Фред. Не улучшай конструкцию!

— Я шофером работаю.

— Поздравляю.

— У меня жена есть и любовница есть.

— Поздравляю в квадрате.

— Я, вот, года полтора назад понял: мне для счастья нужно, чтобы и жена была, и любовница — и обе постоянно. И еще разные женщины были иногда.