Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Джон Гибсон

Глава 20

Гавань Тринкомали находится примерно в середине восточного побережья острова Цейлон. Это очень живописное, но пустынное место прозвали Скапа-Флоу[11] Востока. Гавань была хорошо защищена от муссонов, и, так как в Коломбо теперь заходило слишком много торговых судов, Восточный флот начал перебираться в Тринкомали. Сама гавань представляла собой лишь якорную стоянку шириной три мили: суда не могли подойти к крошечным причалам у берега, на котором росли пальмы. Неподалеку среди деревьев стояла местная деревушка, а чуть дальше на север расположилась новая база британских ВМС. К западу от нее находились небольшой аэродром «Каталины» и аэродром «Сандерленды» ВВС, замаскированные так, что их невозможно разглядеть. Помимо этого здесь были длинные белые пляжи, глубокие пещеры, непроходимые джунгли и вечные склоняющиеся над водой пальмы. Многие из нас перебрались сюда с радостью, подальше от надоедливого начальства и суетливого Коломбо. Здесь мы ходили под парусами, купались, ловили рыбу и устраивали вечеринки в крошечных бунгало, которые построили офицеры инженерных войск из Кочина. Вскоре прибыли военнослужащие женской вспомогательной службы ВМС, которых разместили в комфортабельном каменном доме рядом с базой ВМС. В течение нескольких месяцев моряки флотилии подводных лодок жили здесь довольно вольготно, но позднее, когда сюда прибыл весь флот, стало слишком многолюдно и очарование этого места несколько померкло. Все же Тринко, как мы называли базу, был нашим домом, и мы любили его.

В свободное время экипаж лодки срывался и убегал на холмы, чтобы насладиться пейзажем и подышать свежим воздухом. Матросы подолгу задерживались у плантаторов, которые были мастерами своего дела. Нам разрешалось брать увольнение в Коломбо, но мало у кого возникало такое желание, поскольку в путешествии на поезде мало приятного. Дороги были плохими, и, если нам удавалось поймать грузовик, длительная утомительная поездка портила весь отдых. Поэтому мы старались никуда не ездить и сами придумывали для себя развлечения.

Однажды в Тринкомали во второй половине дня мы взяли парусную шлюпку и вышли в море. Вода в гавани сверкала от ярких лучей солнца, плыть было одно удовольствие. В шлюпке, как обычно, лежал наш охотничий набор: винтовка 12-го калибра, автомат, пистолет и несколько небольших подводных зарядов. Эти заряды весили один фунт с четвертью, мы использовали их для охоты на черепах и ловли рыб. На одном из причалов нас ждали три девушки из женской вспомогательной службы ВМС. После того как они благополучно забрались в шлюпку, мы отплыли. Ветер дул с кормы, с носа летели брызги. В одной из небольших бухт мы подогнали шлюпку к берегу, искупались и приступили к вечернему чаепитию, состоявшему из джина, сока лайма и бутербродов с сардинами. У входа в бухту на причале ждал нас друг Питер. В закатном свете крыша из пальмовых листьев его бунгало была оранжевой. К тому времени, когда мы пришвартовали шлюпку и сошли на берег, уже начало темнеть. Приближалась ночь, но воздух оставался теплым. В тех местах всегда было тепло. Одежда нужна только для защиты от москитов.

У Питера на лице выражение довольства. Он неплохо порыбачил с помощью подрывных зарядов. На столе в его маленькой кухне лежат, поблескивая чешуей, семь крупных кефалей и пятнадцать желтохвостов. Мы выгружаем из сумки бутылки, включаем патефон, достаем игральные кости. За окном в воде в самом конце причала виден светящийся фосфором след какого-то ночного пловца. В бунгало тускло светят масляные лампы, слышен звон бокалов. Издалека доносится ритмичный барабанный бой. Это веселятся местные жители, прибывшие сюда с Малабарского берега. Низко над гаванью видны падающие огни возвращающегося из дозора самолета. Вдали мигает сигнальная лампа невидимого судна, патрулирующего в заливе у входа в гавань. Война продолжается. Тем временем мы потягиваем виски, которое горячит нашу кровь. Кто-то начинает медленный танец на деревянной террасе, слышен громкий смех играющих в кости. Мимо бунгало пробегает девушка в купальнике, который все еще светится фосфорическим светом.

Пора уходить. Питер вызвался подвезти нас на своем большом грузовике. Мы сидим в кузове, подпрыгиваем на ухабах и что-то напеваем. Такие ночи запоминаются надолго. Впоследствии, когда нас будут спрашивать, нравилось ли нам служить на подводной лодке, мы ответим, что нравилось. Но при этом будем иметь в виду не то время, в течение которого мы находились в море, а счастливые дни, проведенные на берегу – в Алжире, Бейруте, Порт-Саиде, Адене и Тринкомали. Мы с удовольствием вспомним острова Эгейского моря, залитое солнцем побережье Франции и заснеженные вершины Суматры. Гораздо реже будем мысленно возвращаться к тем редким моментам, когда мы дрались с врагом. Эти сражения блекли и изглаживались из памяти, словно кильватер судна. Они не оставляли глубоких следов в наших воспоминаниях.

Жизнь была полна резких контрастов. Еще несколько дней назад мы патрулировали в темных водах Малаккского пролива возле заросших джунглями островов, а уже сегодня загораем с друзьями на белом песчаном пляже или танцуем под звездами на открытой площадке нашей столовой. Такими были контрасты – свет и тень.

Спустя некоторое время вокруг нас сгустилась атмосфера таинственности, которая ощущалась во всем. Командир подолгу совещался наедине с мрачного вида военными, на лодку приносили подозрительные пакеты. Судя по всему, готовилась какая-то совместная операция, и, помня о печальном опыте с парнями из ВР и БО, мы не особенно радовались этому. Каждый день нас навещали армейские офицеры все более высокого ранга, их знаки отличия блестели все сильнее, оттенки беретов становились все ярче. Явно замышлялось что-то очень серьезное.

Несмотря на то что почти все на плавучей базе знали о предстоящей секретной операции, когда военные решили провести учения по высадке на берег, мы отплыли, соблюдая конспирацию, и стали на бочку в отдаленном уголке гавани. Группа высадки состояла из пяти офицеров, двух армейских сигнальщиков и шести индийцев. Работа была нелегкая. Груз, который они собирались взять с собой, весил 8 тысяч фунтов. Мы тренировались и спорили, часами отрабатывали способ выгрузки груза на вражеский берег. Работа была утомительной, но интересной, и в конце концов все трудности остались позади.

Наступил чудный вечер, когда наша лодка покидала гавань с пассажирами и грузом. До мола за нами следовало несколько яхт с друзьями, которые провожали нас. Плавучая база сигналами пожелала нам удачи. Корабль, охраняющий мол, лихо отсалютовал. Когда лодка повернула на восток, подул бриз с моря, и сразу исчезла легкая грусть от расставания с друзьями. В кают-компании царило радостное оживление. За кормой садилось солнце. На розовом фоне неба вырисовывались очертания судов идущего с юга конвоя, которые везли грузы из Англии. Вскоре они исчезли из виду, и мы продолжали движение по бескрайним водным пространствам, отделяющим нас от врага. Было 15 декабря, до Рождества оставалось десять дней.