Два романа об отравителях - Агата Кристи

— Я работаю в этих местах уже двенадцать лет, но никогда и представить себе не мог такого возмущения, какое поднялось после этой истории. Как и следовало ожидать, первая молва утверждала, что это миссис Терри продает отравленные конфеты. Судя по всему, многие убеждены, что шоколад может портиться так же, как, скажем, колбаса. Миссис Терри чуть с ума не сошла: сидела, закрыв лицо фартуком и непрерывно плакала. В ее лавочке побили стекла. Однако через пару дней люди немного успокоились и начали размышлять над случившимся. Джо Чесни прямо заявил в баре «Синего Льва», что речь идет об умышленном отравлении. Именно он пытался спасти Френки. Френки съел три конфеты, содержавшие триста шестьдесят миллиграммов стрихнина. Как вы знаете, смертельная доза — пятьдесят четыре миллиграмма. На остальных трех пострадавших пришлось в сумме не менее ста двадцати миллиграммов. Все конфеты из средней коробки были отправлены на анализ. Две из них содержали больше, чем по сто миллиграммов стрихнина в спиртовом растворе — точно так же, как и две конфеты, лежавшие в сумочке Лойс Кертен, не считая тех двух, которые она и дети успели съесть. В общей сложности отравлено было десять конфет, и в каждой из них доза яда была гораздо больше смертельной. Кто — то решил убивать — и убивать, причиняя своим жертвам максимальные страдания. Очевидно, тут возможны три решения. Первое: миссис Терри умышленно отравила конфеты. В это сейчас уже никто не верит. Второе: кто — то зашел в лавочку и бросил в коробку пригоршню отравленных конфет, когда миссис Терри на минутку отвернулась. Третье: это сделала Марджори Вилс. Предположим, что в кармане ее плаща был спрятан пакетик с заранее приготовленными отравленными конфетами. Когда Френки принес ей пакет с безобидными конфетами, она сунула его в карман, вытащила отравленные и попросила Френки сбегать и обменять их. Таким образом отравленные конфеты оказались в средней коробке. Улавливаете? Эллиот нахмурился.

— Да, сэр. Однако…

— Вот именно! — перебил его майор, не отрывая от гостя гипнотизирующего взгляда. — Именно это я и хочу сказать. Тут есть одна трудность. Мисс Вилс купила шесть конфет. В коробке, однако, отравленных конфет оказалось десять. Если она заготовила двойник пакета с шестью конфетами, как объяснить четыре лишних? А если пакет содержал десять конфет вместо шести, каким образом этого не заметила миссис Терри?

До этого момента инспектор Боствик из местной полиции не произнес ни единого слова. Это был высокий, широкоплечий мужчина, сидевший со скрещенными руками и неподвижно устремленным на стенку взглядом. Сейчас он откашлялся и проговорил:

— Многие считают, что она в спешке могла просто не обратить на это внимания, — снова откашлявшись, он добавил: — Со Скотленд Ярдом или без него, но мы этого проклятого убийцу поймаем, чего бы это нам ни стоило.

Слова эти были произнесены с такой страстью, что майор Кроу счел нужным заметить:

— Как правило, Боствик никогда не теряет ясности суждений. И если так думает он, как, полагаете, думают все остальные?

— Ясно, — ответил Эллиот, чувствуя, как по спине у него пробежал холодок. — Значит, большинство уверено, что мисс Вилс?..

— Выяснить, как было на самом деле, и будет вашей задачей. А вообще — то люди не склонны вдаваться в подробности так, как это приходится делать нам. В этом — то и беда. Прежде всего всех поразила абсурдность, извращенность всего этого дела. А потом… мисс Вилс не слишком пошел на пользу тот факт (счастье еще, что большинство завсегдатаев «Синего Льва» не знает о нем), что обстоятельства дела почти точно совпадают с обстоятельствами знаменитого случая, происшедшего в Брайтоне больше шестидесяти лет назад, в 1871 году. Вы слыхали о деле Кристины Эдмундс? Ей удалось проделать трюк с отравленными конфетами, послав ребенка обменять их точно так, как я только что рассказывал. Второй пакетик был, если не ошибаюсь, спрятан у нее в муфточке, и она сумела ловко, словно фокусник, подсунуть его вместо настоящего.

Эллиот задумался.

— Да, я читал об этом, — сказал он наконец. — Кристина Эдмундс была сумасшедшей и умерла в Бродмуре.

— Совершенно верно, — энергично кивнул майор, — и у нас многие уверены, что мисс Вилс кончит там же. — После небольшой паузы он рассудительным тоном продолжил: — Обратите, однако, внимание на дело, сфабрикованное против нее! Оно же по сути просто не существует — концы не сходятся с концами. Во — первых, не удается проследить, каким образом мог попасть к ней яд, нет никаких доказательств того, что она купила, взяла у кого — то, нашла или украла хотя бы долю миллиграмма стрихнина. Эту трудность здесь объясняют просто. Доктор Чесни очень любит племянницу, а Джо Чесни — один из тех беззаботных людей, говорят они, которые держат стрихнин где попало, словно табак. В его аптечке стрихнин действительно есть, но он дал нам отчет о каждой его крупинке. Во — вторых, миссис Терри клянется, что в пакетике, который ей вернул Френки Дейл, было ровно шесть конфет. В — третьих, если преступление совершила Марджори Вилс, то сделала она это просто невероятно глупо. Она была даже более неосторожна, чем сумасшедшая Кристина Эдмундс.

В конце концов, Брайтон — большой город, и женщина, попросившая незнакомого ребенка обменять ее покупку; может рассчитывать на шанс остаться неопознанной. А эта девушка?.. Проделывает все это в таком городке, как наш, причем разговаривая со знакомым мальчиком и при свидетелях! Какого черта! Специально, что ли, она хотела привлечь к себе внимание? Уж если она хотела отравить конфеты, это можно было, как я уже объяснял, сделать так, что никто ее не заподозрил. Нет, инспектор. Обвинение против нее хороший адвокат разнес бы в пух и прах за какие — нибудь двадцать минут, и мы не можем арестовать ее только ради того, чтобы доставить удовольствие дядюшке Тому Кобли и всем прочим. К тому же, это хорошая девушка. Никто о ней никогда дурного слова не сказал, за исключением того, что она, как и все Чесни, со странностями в характере.

— Люди настроились против нее после того, как Чесни вернулись из — за границы?

— Я бы сказал, что подспудно это тлело и раньше, но вовсю разразилось после их возвращения. Сейчас ситуация совсем обострилась; инспектор Боствик побаивается, что могут найтись горячие головы, готовые начать громить оранжереи Марка. Я, впрочем, в это не верю. Здешние молодые люди любят пошуметь, но не более. Они надеются, что полиция сделает свое дело и найдет преступника. Господи, я и сам не хочу ничего другого! — добавил майор голосом, в котором внезапно прозвучала жалобная нотка. — У меня тоже есть дети, и вся эта история нравится мне не больше, чем любому другому. Надо сказать, что Марк Чесни мало чем помогает нам своим поведением. Он только и делает, что взывает к правосудию да утверждает, будто сам разрешит проблему после того, как мы сломаем на ней зубы. Мне говорили, что позавчера он был здесь, не знаю, под каким уж предлогом, и расспрашивал…

На лице Эллиота появилось выражение живого интереса.

— О, вот как? О чем же, сэр?

Майор вопросительно посмотрел на Боствика. Тот заговорил как всегда медленно и солидно.

— Этот джентльмен хотел узнать, — в голосе инспектора зазвучал сарказм, — точные размеры коробок, стоявших на стойке миссис Терри. Я спросил, зачем ему это нужно. Он разъярился и ответил, что это меня не касается. Я сказал, что в таком случае ему лучше обратиться непосредственно к миссис Терри. Он сказал, — инспектор угрюмо усмехнулся, — он сказал мне, что собирался задать еще один вопрос, но, раз я так глуп, не задаст его — и пусть последствия падут на мою голову. Ему давно уже известно, — добавил он, — что я не умею наблюдать, но теперь он видит, что и мозгов у меня не хватает.

— У него навязчивая идея, — объяснил майор, — что люди в большинстве своем неспособны правильно описать то, что они видели или слышали.

— Я это знаю, — сказал Эллиот.

— Знаете? Откуда?

Эллиот не успел ответить, потому что в этот самый момент зазвонил телефон. Майор поднял недовольный взгляд на часы, продолжавшие гулко тикать и показывавшие сейчас двадцать минут первого. Боствик тяжелым шагом подошел к аппарату и поднял трубку, а Эллиот и майор погрузились в гнетущие, невеселые раздумья. Привел их в себя голос Боствика… быть может, та пронзительная интонация, с которой он повторил: «Сэр!» Резким движением майор поднялся, и его стул глухо стукнулся о письменный стол.

— Это доктор Джо, — сказал Боствик. — Лучше будет, если вы сами поговорите с ним, сэр.

На лбу инспектора блестели капельки пота, хотя выражение лица оставалось непроницаемым. Он протянул майору трубку. С минуту майор Кроу молча слушал. Эллиот слышал голос в трубке, но не мог разобрать слов. Наконец майор осторожно положил трубку на место.