Эпсилон Эридана - Алексей Владимирович Барон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
К ночи поднялся ветер.
Тучи рассеялись, над круглым потолочным окном базы «Орешец» зажглись звезды. Когда в диспетчерской выключили свет, они стали огромными. Различалось даже Солнце. Такое, каким оно было одиннадцать лет назад. Скромное желтое пятнышко, одно из миллионов ему подобных небольших звезд, медленно кружащихся в вечном танце Галактики. Выделялось оно лишь тем, что его дети научились добираться до соседних светил, открывая и заселяя все новые и новые планеты. Платой же за освоение пространств были человеческие жизни.
По старой традиции Космофлота памятная церемония проходит в тишине, без речей и музыки. Чаще всего оно бывает заочным, поскольку нежная человеческая плоть не переживает взрыва реактора, люди могут бесследно кануть в тысячекилометровых глубинах гигантских газовых планет, затеряться в межзвездных далях, сгореть в раскаленных атмосферах звезд. Ко всем известным опасностям космоса, способным бесследно поглотить человека, на Кампанелле добавились еще и макулы.
Снаружи был слышен ветер, погромыхивали далекие вулканы. А внутри приглушенно стучал метроном. После тридцатого удара вспыхнули лучи видеосинтезатора. Встретившись над центром диспетчерской, они вылепили четыре человеческие фигуры, – трех мужчин и женщину. Виктор Нолан задумчиво смотрел вверх, на поблекшие звезды. Ван Вервен обращался к Рональду с какими-то словами, и Рональд, склонив голову, внимательно его слушал.
Перед ними, положив ногу на ногу, в легком кресле сидела Джун. На ней было бальное платье, узкая кисть облегала бокал шампанского. Так она выглядела во время своего последнего, встреченного на борту «Звездного Вихря», Кристмаса.
Площадка с видеоскульптурами медленно вращалась, позволяя увидеть их с разных сторон. Легкий ветер шевелил отложной воротник Нолана, играл каштановыми локонами Джун. Казалось, еще миг, и все четверо оживут, зашевелятся, сойдут с подиума, и кто-то, скорее всего, Джун, недоуменно спросит, ради чего собралась столь невеселая компания. Но этого не случилось.
Заработал канал связи с крейсером.
Экран включился не в специальной кабине, а прямо над пультом управления базой. На нем возникло похудевшее лицо Маши с тенями в глазницах.
– Друзья мои, – несколько севшим голосом сказала она и на секунду смолкла. – Друзья мои, мы понесли потери. Горькие, странные, непонятные. Может показаться, что мы не готовы противодействовать силам, проявившимся здесь, в системе Эпсилона Эридана. Но хочу напомнить, что в нашем распоряжении находится один из лучших кораблей, когда-либо созданных людьми. Мы не имеем права отступить, пока не исчерпаем все его возможности. Это не в традициях Объединенного Космофлота. Вы знаете, что по уставу ОКС у меня есть право на чрезвычайные полномочия. Считаю, что время для них настало. Объявляю на тяжелом крейсере «Звездный Вихрь» военное положение. Призываю всех к стойкости. Что бы ни случилось, мы должны исполнить свой долг перед памятью наших товарищей, перед тринадцатью миллионами наших исчезнувших сестер и братьев, перед всем стомиллиардным человечеством, которому брошен нешуточный вызов. Волею судьбы этот вызов должны принять мы. Наш час пробил! Это главный час жизни каждого из нас. И я верю в вас, ребята. Пожалуйста, включите свет. Хочу видеть ваши лица.
В диспетчерской секунду стояла тишина. Потом кто-то зажег лампы.
Хосе отшвырнул очередную пивную банку и встал. К нему присоединилась обычно очень скептичная и осторожная Джетти Лоренс. Из лестничного проема на свет вышли Шанталь, Турумалай, Франческа. Встали Игнац, Десмонд, Зоран, Ио, встали все. И положили руки друг другу на плечи, таков был еще один обычай Космофлота. А за спиной Маши, по другую сторону лазерного луча, обеспечивающего связь, происходило то же самое: в зале управления вставали люди. Экипаж тяжелого крейсера «Звездный Вихрь» принимал вызов Космоса.
Тех, Кто Старше Нас.
– Спасибо, – дрогнувшим голосом сказала Маша. – Я не сомневалась в вашем мужестве и ясном разуме. План наших ближайших действий будет готов через несколько часов. До его завершения прошу не предпринимать активных действий. Комендантом базы «Орешец» назначаю Ио Цесселин.
– Меня? – удивилась Ио. – Почему?
– Приказы не обсуждаются.
– Хорошо. То есть слушаюсь. А что делать?
– Спать. Выставить охрану и всем спать. Через несколько минут к вам прилетит Яцек Барановский с полным экипажем своего «Гепарда». Теперь он будет стеречь вас постоянно.
* * *
Следующее утро выдалось удивительно мирным. Принятое Машей решение словно сняло остроту событий, сделало их ожидаемыми, вещи стали на свои места, и не только в умах. По какому-то совпадению тревожных сообщений не поступало. Шанталь заметила, что такое случается только после решений и правильных, и своевременных. Но тут же, почувствовав некоторую натяжку, призналась:
– Впрочем, к Маше я не могу быть беспристрастной.
– У каждого – свои недостатки, – туманно высказался Турумалай.
Его очень занимала родинка на шее собеседницы. Шанталь делала вид, что не замечает этого. Одиннадцатый год она была замужем, и брак оказался вполне удачным. Настолько удачным, что оставалось только сожалеть по поводу невозможности завести ребенка.
– Запиши меня в очередь, а?
– Шерше ля фам, Турум.
– Так я уже…
– Э, нет. В очередь на другую женщину.
Они прогуливались вокруг сизого от окалины «Гепарда» в одних комбинезонах из легкой ткани. Громоздкие скафандры было разрешено не надевать, поскольку от макул они не спасали, как уже выяснилось со всей очевидностью. А вот гулять в них совершенно немыслимо.
– И все равно я тебе благодарен, – вкрадчиво сказал Турумалай.
Шанталь улыбнулась.
– Не поможет. Прекрасная погода. Мне кажется, ты этого не замечаешь, а зря.
– Сейчас исправлюсь, – сказал Турумалай.
Он остановился и поднял голову.
С голубого, почти безоблачного неба сиял Эпсилон. Было удивительно тепло для сентября. Шапки дыма от вулканов плыли на юг, прочь от базы. В степи завораживающе шелестел ветер, навевая меланхолические мысли. Вопреки этому жизнерадостные мужчины, забыв о военном положении, устроили волейбольный матч между «гепардовцами» и «орешевцами». Мяч поочередно шлепался то по броне планетной базы, то по обшивке шнелльбота. В этом случае Яцек Барановский яростно сверкал глазами и топал ногами. В кабине «Гепарда» он являл само хладнокровие, но только не на спортивной площадке. Тут его темперамент прорывался в полной мере. Командир шнелльбота с явным трудом удерживался от ругательств, хотя его команда и вела в счете.
Из окна диспетчерской за игрой наблюдала Ио.
– Ты считаешь это нормальным? – спросил Хосе.
– Что?
– Игрище.
– После вчерашнего?
– Да.
– Нужно уметь расслабляться. Нервы нам еще потребуются.
– Это правильно. Но я вот все ломаю голову над тем, как поступить со следующей макулой. Может, и другим не вредно подумать?
– Следующую ловить не будем. Абрахам настоял на другом.
– На чем именно?
– Следующую мы
