Эпсилон Эридана - Алексей Владимирович Барон

– Старший офицер. Готовность экипажа – номер два.

– Служба локации. Неидентифицированных объектов в пространстве нет.

– Штаб планетных операций. Граница поисков населения Кампанеллы расширена до семидесяти километров от центра Трои. В работах участвуют пять человек и семь роботов. Район прикрывается дежурным шнелльботом. Второй дискоид работает с «Нереем». Возможно, обнаружена рыба неземного происхождения. Началось погружение батискафа во впадину Дит.

– Что на Эстабрионе?

– Поиски Нолана и мальчика пока безрезультатны. Сама «Цинхона» на всякий случай переведена на высокую орбиту.

– Аналитический центр. Исчезновение «Гепарда» на Эстабрионе связано с объектом, который с большой вероятностью можно считать макулой. После вспышки она исчезла вместе с дискоидом. Над горизонтом в это время всходил один из спутников. С помощью его приборов удалось оценить мощность взрыва. Энергии выделилось на несколько порядков меньше, чем должно было выделиться в случае полной аннигиляции материи массой в восемьсот шестьдесят тонн. Взрыва бортовых запасов дейтерия тоже не было.

– Так что же это было, Милдред?

– Похищение.

– Так далеко от Кампанеллы?

– Боюсь, что так.

– Не мы ли привели макулу на Эстабрион?

– Исключать ничего нельзя. Но не представляю, как это могло произойти.

– Живы ли Виктор и Артур?

– На этот вопрос может ответить только Рональд. У него более сильный дар, чем у меня, командор. Зря его отправили на Кампанеллу и в первый, и во второй раз. А погружение следовало запретить вовсе.

– Он полковник, Милдред.

– А вы – любимая женщина, Маша.

– Вот что, – решительно вмешался Мбойе. – Давайте закроем эту тему. Рональд не мальчишка, имеет право на взрослые решения. А личные отношения оставим в стороне.

Начальница аналитического центра упрямо тряхнула своими косичками.

– Дело не в личных отношениях. Рональд не просто лучший интравизор экипажа. Он один из сильнейших среди людей вообще. Рискуя собой, он рискует всей экспедицией.

– Он не мог поступить иначе, – сказал Мбойе. – Кроме всего прочего, он еще и офицер корпуса космической пехоты.

– Ох, уж эта мне мужская гордыня! Вот где сидит. Офицеры мы… Прошу немедленно вызвать батискаф. Маша, я требую, чтобы ты приказала им немедленно всплывать, и всплывать в аварийном режиме. Иначе эта история плохо кончится. Хотя и слабый, но я тоже интравизор, понимаешь?

Маша впервые видела Милдред в таком волнении.

– Давай, Александер, вызывай, – вздохнула она.

– Слушаюсь.

Пальцы старшего офицера шевельнулись. На экране появился Бертран Ли.

Выглядел он несчастным.

– Что? – испуганно спросила Маша.

Бертран молчал.

– Все ясно, – жестко сказала Милдред. – Взрослые мальчики доигрались.

* * *

Повернувшись носом к склону, «Нерей» продолжал спуск.

Перед глазами проплывали каскады остывшей и окаменевшей лавы. Различались отдельные вертикальные трубы, делавшие стену провала похожей на неф исполинского органа. Свет носового прожектора медленно скользил по черной поверхности этих невероятно вытянутых каменных капель. Якоб качал головой, удивляясь скудности проявлений жизни. Лишь изредка попадались губки, да пару раз мимо иллюминаторов проплыли коматулы – уникальные иглокожие, способные активно перемещаться в водной среде.

– Да, – сказал Ван Вервен. – Сорок лет назад с живностью здесь было побогаче. И виргулярии попадались, и горгонарии.

– Скучно без виргуляриев да горгонариев?

– Разве это жизнь? – улыбнулся океанолог. – Тебе не понять, пехота.

Еще более безотрадный вид открывался под днищем батискафа. Его там и не было, вида. Яркий свет нижних светильников просто тонул в чернильной мгле, уходящей в глубочайшую пропасть планеты. Склон был настолько крут, что только у верхней границы пояса пещер нашлась небольшая площадка для донной сейсмической станции. Такие приборы устанавливались и раньше, но все они почему-то перестали работать.

В плане впадина Дит имела форму неправильного овала, от которого разбегались многочисленные трещины. А на батиметрических картах она напоминает срез серии бобов, вставленных друг друга, поскольку с глубиной ее размеры уменьшались. Желая осмотреть все склоны, Рональд попросил спускаться по спирали, вставляя нос почти в каждую крупную трещину и пещеру. Это отнимало массу времени, и через несколько часов начала сказываться усталость. Якоб был вынужден посадить батискаф на пологом откосе и минут сорок поспать. Заранее предупрежденный об этом «Гепард» не беспокоил.

Рональд же решил использовать представившееся время для интравизии.

* * *

Получилось быстро, легко. И отчетливо до неправдоподобия. Так бывает только поблизости от источника очень мощных возмущений.

В этот раз он почувствовал себя совсем не Шегеном Джумагуловым, а кем-то другим. На нем были горячие от солнца шлем и кольчуга, сидел он на спине какого-то крупного животного, от которого неприятно пахло. Кусались мелкие мухи. Рядом, на таком же животном, похожем на растительноядного динозавра, в таком же шлеме и кольчуге, восседала человекообразная ящерица, правда, без хвоста. Полусотней метров дальше в небольшом озере плескалось что-то вроде утки с лягушачьей головой. А над всем этим висело знойное, безветренное небо. Белесое, с едва заметным оттенком голубизны и белесым же солнцем в зените. Человекообразный ящер тихо свистнул и махнул рукой вперед. Там из-за лесистого холма вышел огромный динозавр и принялся шумно пить воду из озера…

– Ба! Старый знакомец, – сказал Якоб. – Ронни, мы ему понравились.

Рональд очнулся. В боковой иллюминатор заглядывала давешняя рыба с двумя ротовыми щелями. Из каждого поочередно выскальзывал длинный змеиный язык, ощупывающий поверхность бронестекла.

– Кажется, она нас видит, – сказал океанолог.

– Да. И не прочь попробовать на вкус.

Ван Вервена передернуло.

– Это мы посмотрим, кто кого будет пробовать!

Он протянул руку к пульту.

– Монстр не виноват в том, что проголодался, – миролюбиво сказал Рональд.

– Ладно. Я выспался. Двигаем дальше? До дна еще пять километров.

– Вторую станцию сбросил?

– Сбросил.

– Тогда вперед. В смысле – вниз.

Уходя в глубину, пропасть сужалась. Витки спирали, по которой шел «Нерей», делались все короче. В половине первого, когда на поверхности моря давно царила ночь, батискаф достиг дна. Аппарат лег на грунт с небольшим креном на левый борт и замер.

– Глубина – тринадцать тысяч пятьсот семьдесят один метр и тридцать шесть сантиметров, – сообщил Ван Вервен. – Мы побили рекорд почти на полтора метра, Ронни.

– Поздравляю.

– Спасибо. Но что делать дальше?

Вокруг «Нерея» оседал взбаламученный винтами ил. От чудовищного забортного давления потрескивала титановая броня. Больше никаких звуков ухо не улавливало. Только через сверхчуткие гидрофоны едва просачивался шорох опускавшихся на дно частиц.

– М-да, – признал Рональд. – Никаких чудес пока не наблюдается. Что ж, оставляем третью станцию и всплываем.

Облегченный «Нерей» рванулся вверх. Через четыреста метров Ван Вервен затормозил всплытие, отошел в сторону.

– Пора бросать бомбу, – сказал он.

– Пора так пора.

Внизу ухнул старый недобрый тринитротолуол. Колебания дна, вызванные взрывом, зафиксировали все три сейсмические станции. Приборы сработали безукоризненно. Информация тут же ушла на качавшийся в