Королевский маскарад - Оксана Демченко

– Гэхир, у нас есть масло? – поинтересовался Кэль.

Воин молча поднялся, нервно передернув плечами, отошел от костра и скоро вернулся с небольшой бутылью. Мастер соорудил фитилек и опустил в масло. Темный смотрел с растущим интересом. Лэйли уже остервенело рыла склон, и Фэриз по мере сил помогал ей отгребать песок.

Гость неохотно отвернулся от огня и стал предлагать куда более удобное жилье, нежели убогий погреб. Можно выстроить дворец – с фонтанами, и будет вдоволь вкусной свежей воды. Он говорил много, складно и доверительно, часто задавал вопросы. Мол – нравится? А если добавить рощу? Как бы украсили дворец цветущие персики, не так ли?

Лэйли шипела и злилась, но пока всем удавалось молчать, не поддаваясь на несложный обман. Скажи «да» – и готово желание! Буркни «нет» – получишь тот же дворец, но без рощи. Темный знал о своем коварстве и не радовался ему. Временами он хвалил странных неразговорчивых людей и советовал не желать, а потом брался за старое. Предлагал коней, шелка, золото, дорогу до столицы за один день…

Логово для тени удалось устроить, когда костер уже почти угас. Темный сидел и глядел в жаркие угли, нервно вздрагивая. Он сам признался: когда угаснет последний лепесток пламени, он уйдет искать иные костры. Кэльвиль зажег фитилек самодельной масляной лампы. Гость отвернулся от костра, радуясь новому огню. Бутыль устроили в нише, и странный человек тотчас оказался рядом. Под его ногой не сместилась ни единая песчинка, и в логове не осыпались слабые стены. Фэриз без сожаления пожертвовал свой плащ для укрытия. Лэйли бережно забросала ткань песком, оставив тонкую смотровую щель.

До утра все сидели у погасшего огня, не решаясь сомкнуть глаз. А гость счастливо шептал что-то под плащом, где огонь горел для него одного. Утром он затих и только дышал тяжело, со всхлипами. Очевидно, свет для него столь же мучителен, сколь желанен.

– Днем… надо убрать… засыпать, – с трудом вскрикнул он, и слова разобрали только эльфы. – Иначе они найдут. Все равно… найдут…

Когда первый луч коснулся склона, из-под плотно присыпанного полога раздался стон боли, смешанной с восхищением. А потом огромное пламя выросло к солнцу, красно-золотое и удивительное. И опало тонким пеплом.

Лэйли довольно кивнула, разыскала свой совок и стала закапывать просевшую нору. Фэриз заглянул туда и увидел, что бутыль спеклась в комок мутного стекла, а от его плаща остался лишь пепел. Ни темного человека, ни малейших следов его присутствия не было.

Вчетвером путники быстро засыпали песком склон. Потом эльфы одним им известным способом восстановили дерн. Покидая место ночлега, Фэриз не взялся бы сам указать место, где горел костер и кошими Лэйла рыла нишу, чтобы закрыть ее плащом.

Почти до полудня путники ехали молча, каждый пытался поточнее вспомнить странного гостя и понять, кем он был. Когда жара вынудила искать тень, путники присмотрели довольно удобную наклонную скалу и устроились возле нее. Кэльвиль вздохнул и признался: он ничего не понял в ночном происшествии. И неудивительно – он ушел из долины так спешно, что не знал даже того немногого, что выяснила со слов Лэйли мудрая Эриль. Гэхир энергично кивнул и согласился: и понимать тут нечего. Живы – уже удача.

Фэриз сказал чуть больше. Он слышал от своего учителя о магии разделения. Вроде бы ее принесли с запада, и там служила она делу лекарей. Целила от душевных недугов. Маги отрезали человеку доступ к памяти и боли потери, давая отдохнуть и набраться сил, чтобы пережить то, что в ином случае смертельно, неодолимо. На востоке разделением пользовались иначе. Например, у самого непокорного раба можно со временем отнять его гордость вместе с памятью… Гэхир удивленно вскинулся, и маг подтвердил – именно так. Когда Ошгир пил силу воина, он еще и разделял его душу, отнимал прошлое. С ним заодно – и жажду свободы. Но есть и более глубокое разделение. Когда маг желает отнять дар у иного мага, например. Похититель обретает удвоенную силу и владеет ею, пока ограбленный им жив. Зато утративший силу впадает в сонное безразличие. Изредка он пытается очнуться – но ненадолго и не полностью. Фэриз виновато глянул на Лэйли.

– Мы исказили магию аль-эффи.

– И применили ее к тем, кого зовете эфритами, – добавила девушка. – Этот гость очень нуждался в помощи и пытался нам рассказать, кто он и чем мы можем ему быть полезны. Он – тень огня. Кэль, ты знаешь веру гномов в вершинный горн и его лепестки? Я теперь полагаю, эфриты – старшие дети гномьего Труженика. Лепестки огня горна. И этот – из вершинных.

– Именно из солнечных духов? – вскинул бровь мастер. – Похоже. Тогда понятно: ночью его легче подчинить, а день для тени эфрита запрещен, закрыт. Дух теперь ненадолго снова един, если был разделен всего на две составляющие.

– Но обряд проведут снова, – мрачно кивнула Лэйли. – Я так поняла его последние слова.

– Значит, ночами тень огня наводит страх на страну и копит для кого-то силу, – ужаснулся Фэриз. – Сам эфрит несвободен. Если Ошгир и подобные ему получат всю силу пламени… даже думать не хочу!

– Пока что не получили, – уверенно сказал Кэльвиль. – Иначе не сидел бы старик в оазисе и не ловил магов запада так примитивно, слабенькими заклятиями. Чтобы окончательно одолеть сопротивление старших детей Труженика, бога гномов, здешним магам не хватает именно силы.

– И фонтан во дворце был началом их опытов, – предположил Гэхир, включаясь в общую беседу. – Тот, возле которого умирали.

– Значит, я очень умная, – гордо сообщила Лэйли. – Я сразу сказала: надо идти в столицу. Тень туда не пускают, чтобы она не оказалась близко к своему свету, к родному костру дара эфрита!

Вывод показался всем достаточно смелым, но спорить с кошими бесполезно. Отдохнув, путники снова выбрались на дорогу. И продолжили обсуждать ночного гостя. Гэхир припомнил слова убитого возле западной оконечности пустыни разбойника. Тот назвал Лэйли – «эфрити». Выходит, дух огня – женщина? Или их не один, а несколько? Фэриз поднапрягся и вспомнил: древние легенды упоминали, по крайней мере, двух духов с неспокойной горы Юфир. Их звали то сыном и отцом, то старшим и младшим братьями, поскольку различить в подробностях облик стремительного пламени немыслимо.

– Вполне возможно, – вздохнул Гэхир, косясь на кошими, – что «сын» на самом деле – дочь. Просто никто о подобном не подумал. Огонь принадлежит магам и кузнецам, те и другие на востоке – мужчины.

– Все у вас принадлежит, – посетовала Лэйли. – Чем дальше мы уходим от гномих гор, тем чаще я думаю, что бородачи навели бы у вас порядок куда надежнее любых иных рас. Был бы жив король Рртых, он бы не спустил никому такого оскорбления! Огонь – и вдруг назвать рабом…