Повелитель Ижоры - Александр Егоров

– Он хотел забрать спикер, – пробормотал я. – Мне надоело, что у меня постоянно отбирают спикер.

Я чувствовал, что несу сплошную чушь. Мне хотелось плакать и смеяться одновременно. Так начинается истерика, холодно заметил кто-то внутри меня.

Ник глядел на меня со страхом. Похоже было, что этот парень не слишком-то испугался малолетних разбойников. Он испугался того, что случилось после.

– А где пистолет? – спросил он.

– Не знаю. Наверно, там остался.

Я клянусь: при этих словах младший ярл облегченно вздохнул. Странно, что и мне стало как-то полегче. Нет пистолета. А может, и не было. Не было вообще ничего.

Но надеяться на это было глупо. Вороны все еще кружились над деревьями, и откуда-то издалека, из-за серых бревенчатых домов, уже доносились встревоженные голоса. Надо было скрываться. Я заметил щель в заборе и кое-как протиснулся туда. Ник пролез за мной. Там росли высокие колючие кусты – смородина или крыжовник. Продравшись сквозь них в самую середину, мы поняли, что с улицы нас уже не видно, – и тогда без сил опустились на землю.

Здесь было тихо. Среди ветвей жужжали пчелы. Если это и был чей-то сад, то основательно запущенный.

– Что делать будем? – спросил Ник.

– Не знаю.

Я молча облизывал исцарапанную о колючки руку. Было больно. И еще до сих пор болела шея от удара дубинкой. Если бы я не выстрелил, они бы нас ограбили, оправдывал я себя. А может, и прибили бы на хрен. Вся история опять началась из-за спикера.

– Да: спикер, – вспомнил я. – У него же есть локальный режим. Надо попробовать найти кого-нибудь.

Ник с сомнением покачал головой. Я достал из футляра свой знаменитый «эппл» – подарок Мирского. К счастью, батарейка не была разряжена. Включив коротковолновый режим random search, я стал прислушиваться к шорохам и писку в наушниках.

– Слушаю, – раздался вдруг в ушах чей-то голос, искаженный до неузнаваемости. – Кто говорит? Кто на линии?

Я узнал князя Борислава.

– Это Фил, – чуть не крикнул я. – Мы заблудились. Борис Александрович, отца позовите.

«И все-таки мы – люди двадцать первого века, – подумал я при этом. – Нам здесь все можно. Играем дальше».

Князь Борислав задумчиво вертел в руках пистолет.

– Откуда взял «Макарова»? – строго спросил у меня отец.

– У Яниса.

– Два трупа, – холодно заметил Борис Александрович. – Только за дверь вышел – и сразу два трупа. Далеко пойдет мальчик.

– Я не хотел, – пробормотал я.

– Врешь. Хотел.

Ник сидел на лавке, опустив голову. Я поглядел на него, будто ждал поддержки. Или нет, не ждал. Никакая поддержка мне не нужна, думал я.

Час назад несколько дружинников на конях отыскали нас в лабиринте улочек старого города и привели обратно в терем – с повинными головами. Князь и конунг Ингвар встретили нас сурово. Оказывается, слух о наших похождениях быстро разлетелся по городу. Нашлись доброхоты, которые донесли князю об удивительном происшествии. Они же принесли ему оброненный пистолет, боязливо завернув его в тряпицу («Перунов огонь», – предположил самый догадливый).

Двоих убитых воришек опознали быстро; это были местные беспризорники, которые сколотили шайку и понемногу учились разбойничать. Точно так же, как это происходит и в двадцать первом веке. «Только в наше время они остаются безнаказанными», – сжав зубы, думал я.

Князь распорядился по-тихому зарыть трупы на краю погоста, где хоронят висельников и убийц. Похоже, оплакивать их в этом городе никто не спешил. И я тоже.

– Но ведь ничего не было, – робко сказал Ник со своего места. – Это ведь не люди были. Фантомы. Они умерли, и для них все кончилось, разве нет?

Борислав снова задумался.

– Никто не знает, чем это для них кончилось, – признал он. – Может быть, так, а может, и эдак. Одно могу сказать: им было больно перед смертью. Как было бы больно и вам. Это очень страшно, умирать. Будь то в параллельном прошлом или в еще каком-нибудь.

Над последними его словами я задумался.

Ни черта я не думал, когда стрелял, ни о параллельном прошлом, ни о чем вообще. Просто передо мной был враг, а в моей руке – оружие.

Да, ни о чем я не вспоминал, когда снимал «Макарова» с предохранителя. Только почему-то стояла перед глазами та автобусная остановка и уродцы в кожаных куртках. Это летом-то. Они всегда ходят в таких куртках, будто шкура убитого зверя придает им бодрости. Хотя какой там убитый зверь – обычная китайская прессованная крысятина, которой в детстве пугала меня мать (она когда-то торговала одеждой).

И еще те были бритые наголо.

– Ну что ж, первая кровь, – сказал вдруг Ингвар. – Скажи, ты испугался?

– Испугался, – словно эхо, откликнулся я.

– Это тебе не на полигоне по воронам стрелять. Корби такому ведь не учил?

– Не учил.

– Суолайнен у нас известный пацифист. Но я тебе так скажу: здесь жизнь такая, что без крови невозможно. Правда, Борис Александрович?

– Я вас тоже этому не учил, – хмуро ответствовал князь.

– Ara. A кто нам в детстве про Освенцим рассказывал? Два урока подряд? Да с такими подробностями!

Что такое Освенцим, я не знал. Но догадывался, что это не похоже на сауну или на солярий. Борислав же хмыкнул и ответил так:

– Зато я контрреволюцию всю на корню извел. И преступность у меня знаешь как снизилась?

– Видать, не вся, – сказал отец, и я был благодарен ему в этот момент. Потому что старый князь отвел взгляд, встал, подошел к поставцу и извлек из него полупустой штоф мутного стекла. Налил себе и Ингвару в стаканчики – и, подумав, наполнил еще два.

– Гм, – откашлялся он. – Кто из нас без греха. Предлагаю всем присутствующим выпить. И поскорее забыть о произошедшем.

Ник поднялся со своего места. Мы сдвинули стаканы. Крепкая перцовая водка обожгла горло. Мое лицо (я знал) пошло красными пятнами.

Спустя несколько минут мне в голову пришла одна шальная мысль. Некоторое время я боролся с ней, а затем она оказалась сильнее. Я встал из-за стола и сказал:

– А я вот хочу выпить за первую кровь, да. Потому что… кровь за кровь. Удар за удар. Это наша реальность, и мы должны подчинить ее себе. Я так считаю.

Я приподнял тяжелый графин и налил себе одному. Потом, опомнившись, – и всем остальным. А они глядели на меня в полном и гнетущем молчании.

– Пацан сказал – пацан ответил, – проворчал наконец князь Борислав, и снова я не понял, к чему это.

А Ингвар прищурился, вздохнул и произнес:

– Иного я и не ждал. Но учти… – Он взял свой стакан в руку и продолжил: – Ты еще многих вещей не знаешь, Фил. Нам приходится платить немалую цену за возможность жить так, как нам хочется. И в прямом смысле, и в любом другом… Пожалуй, на днях я введу тебя в курс дела. А пока – ты прав, выпьем за… боевое крещение… У нас не так много времени.