Скандальное пари - Энок Сюзанна

— Это может пойти им на пользу, — возразил Грей. — Жизнь не так уж идеальна, Эмма.

Она высвободила руку.

— Мне это известно, ваша светлость. И гораздо лучше, чем вам.

Никто просто так не бросал Грея. Эмма этого, очевидно, не знала, потому что не раз оставляла его одного. Но он пошел бы за ней, если бы Элис не вцепилась в него мертвой хваткой. Не станет же он тащить ее через всю комнату.

Бламтон с моноклем в глазу ходил кругами вокруг Джейн.

— Скажите, вы та самая девушка, которая играла Джульетту?

— Простите, сэр, — сдержанно ответила она, — но нас, кажется, не представили.

Грей, услышав это, готов был зааплодировать, а у Эммы был такой довольный вид, словно достойный ответ Джейн — полностью ее заслуга.

— Разрешите, господа. — Грей начал представлять девушкам присутствовавших джентльменов. Он нисколько не сомневался в том, что Бламтон будет соблюдать приличия, а ему самому удастся приструнить Элис, чтобы она не позволила себе какой-нибудь сумасбродной выходки. Опасения внушала Сильвия. Эмма, безусловно, смогла бы с ней справиться, но остальные были слишком молоды и неискушенны. Впрочем, как он уже сказал, им будет полезно пройти через это. В лондонском обществе издевка скрывалась почти за каждой любезной улыбкой. Если они поверят в искренность света, то станут объектом насмешек, а это их погубит.

— Можно мне посмотреть в ваш монокль? — спросила Элизабет Чарлза.

— Э… конечно, можно. — Бламтон даже покраснел от неожиданности.

Монокль был прикреплен к цепочке для часов, так что Чарлзу пришлось наклониться, чтобы Лиззи было удобнее смотреть. Она прищурила один глаз и уставилась на Чарлза через выпуклое стекло.

— Ваш нос кажется ужасно большим, — сказала она, продолжая разглядывать Бламтона.

Чарлз покраснел еще сильнее.

— Предполагается, что в монокль надо смотреть на других, а не на меня.

— О! Значит, он нужен для того, чтобы все остальные выглядели нелепо. — Лиззи повернулась к Генриетте: — Ты какая-то расплывчатая.

— А у тебя такой огромный глаз, — хихикнула Генриетта.

— Правда? — Немного помедлив, Лиззи отдала монокль Бламтону. — Благодарю вас. Я решила, что мне монокль не нужен.

— Девочки вообще не носят моноклей, — ответил Чарлз и, достав носовой платок, стал протирать стекло.

— И слава Богу. Эти монокли выглядят так чудно!

Пряча улыбку, Грей освободился от Элис и подошел к ним.

— Я бы не назвал это комплиментом, Лиззи, — сказал он.

— А какое это имеет значение? Я же не собираюсь за него замуж.

Присутствующие рассмеялись, и Грей в том числе, но, заметив недовольный, осуждающий взгляд Эммы, наставительно добавил:

— Даже в этом случае не следует оскорблять человека выше тебя по положению в обществе.

— Правильно, — возмущенно поддержал Грея Бламтон. — Мой отец — маркиз, а на вас я и не подумал бы жениться. Вы же совсем еще ребенок.

— Я по крайней мере не смотрю на всех в монокль и не показываю свой выпученный глаз.

— Элизабет Ньюкомб, — угрожающе произнесла Эмма. — Нас пригласили в гости, а не развлекать публику.

Лиззи тут же притихла и, повернувшись к Бламтону, сделала книксен.

— Прошу прощения, лорд Чарлз, — тихо вымолвила она, опустив глаза.

— Все в порядке. Нельзя требовать от ребенка неукоснительного соблюдения правил приличия.

— Слава Богу. — Элис снова уцепилась за Грея. — Полагаю, остаток вечера будет не таким невыносимым.

Самым невыносимым в этот вечер было то, что Грей едва перекинулся с Эммой несколькими словами. Весь день он размышлял о том, что она ему рассказала о Лиззи, и у него еще оставалось множество вопросов, требующих немедленного ответа.

Несмотря на то что Грей злился на Эмму, он не мог не восхищаться тем, как твердо она отстаивает свои убеждения. Тем не менее его несколько уязвляло то, что она, женщина, как человек лучше его. Впрочем, он видел все меньше и меньше сходства между ней и женщинами, которых знал.

— Грей!

— Да?

Элис смотрела на него, приподняв идеально закругленную бровь.

— Ты дрожишь.

— У меня онемела рука от твоей мертвой хватки, — сказал он, вырываясь.

— Негодяй.

Когда гостей пригласили к обеду, Грей подал руку тетушке. Сильвию сопровождал граф Хаверли. Тристану удалось завладеть рукой Джейн, а Бламтону пришлось сидеть между Элис и Эммой. Званый вечер оказался не такой уж блестящей идеей. Грей затеял его с целью провести время с Эммой Гренвилл, а все складывалось так, что оставался единственный способ остаться с ней наедине — куда-нибудь ее увезти. С каждой минутой эта идея нравилась ему все больше.

— Итак, леди, — начала Сильвия, когда дворецкий обносил гостей мясом и ветчиной, — признавайтесь. Поскольку Уиклифф и Дэр приезжали в академию каждый день, вы, наверное, все от них без ума.

— О нет, — спокойно возразила Джулия, — ведь Уиклифф и Дэр оба повесы.

— И как вы это определили? Объясните, прошу вас, — улыбнулась леди Сильвия.

— Они нам сами об этом сказали.

Сильвия мельком взглянула на Грея.

— Это интересно. Что скажешь, Элис?

— Я вовсе так не думаю.

— Хотелось бы точно знать, какие знания вам дают, — вступил в разговор Бламтон, отправляя в рот кусок мяса. — Не представляю себе, чему герцог Уиклифф может научить молодых девушек.

— А я очень хорошо представляю, — возразила Сильвия.

— Все уроки проходят в присутствии кого-нибудь из наших учителей, — вмешалась Эмма. — И я должна признать, что взгляды его светлости на правила поведения в обществе оказались весьма интересными нашим воспитанницам.

Она впервые сделала ему подобный комплимент. Грей удивился, но Эмма, даже не взглянув на него, занялась обедом. Неужели она вывела его из всеобъемлющей категории бесполезных мужчин? Нужно немедленно выяснить, так ли это на самом деле.

— Благодарю вас, мисс Эмма, но ведь это признание уменьшает ваши шансы выиграть пари.

Наконец-то она подняла на него глаза!

— Я утверждала, что ваши взгляды были интересны, ваша светлость. Но не говорила, что они были полезны.

— Отлично сказано, Эмма, — ободрила ее леди Хаверли.

— Господи, — сказала Элис, обмахиваясь салфеткой. — Что будет с нашей цивилизацией, если учительнице позволено говорить с герцогом в таком тоне.

— Я просто разъяснила свою точку зрения, мисс Босу-элл. В мои намерения не входило оскорбить его светлость. Простите, если это прозвучало как оскорбление.

Как было бы хорошо, если бы все гости внезапно исчезли хоть на пять минут, чтобы Эмма смогла бы оскорблять его наедине.

— Уверяю тебя, Элис, — лениво протянул Грей, — я умею постоять за себя. Кроме того, меня не оскорбили.

— А мы будем танцевать после обеда? — спросила Лиззи.

— Я думаю, для вас будет полезно попрактиковаться.

— Господи, — засмеялся дядя Деннис, — я уже сто лет не танцевал. Вот будет весело, да, Регина?

— Конечно! Я должна сказать, — добавила графиня, — как приятно, что наш дом снова полон гостей. В Хаверли слишком, долго было тихо!

— Я очень рада, что мы смогли доставить вам удовольствие, — с благодарной улыбкой откликнулась Эмма. — Вы с графом уже столько лет так много делаете для академии, что я счастлива хоть чем-то отплатить за вашу доброту.

— Вы могли бы заплатить ренту, — сказал Бламтон, откусывая бисквит с медом и облизывая губы.

Грей готов был придушить болтуна. Он пригласил Эмму не для того, чтобы напоминать ей, что они находятся по разные стороны баррикад.

— Мисс Гренвилл платит за аренду, — вмешался Грей. — Придется ли ее пересматривать — покажет время.

— Какая разительная перемена! Несколько дней назад ты был вне себя, говоря об арендной плате академии. — Сильвия наклонилась к Эмме, словно они были закадычные подруги. — Вы бы слышали его тогда. Он доказывал нам, что в академии женщин учат лгать, обманывать и расставлять ловушки мужчинам с целью женить их на себе, и поэтому ее следует сжечь дотла.