Цветы Сатаны - Поль Альтер

Они звучали завораживающей мелодией, несравнимой по силе и коварству с пением сирен… Созвучия были нежными, как кожа младенца, шелковистыми и упругими, как кожа красавицы метиски, сладкими, как мед, и пленительными, как запах ванили. Они горячили сердце, восторгали душу. И эти мгновения наивысшего блаженства вдруг были сметены мощным дыханием, порывом обжигающего ветра пустыни. Питер так остро ощутил этот жар, что проснулся весь в поту.

Не двигаясь, он продолжал лежать в темноте, пытаясь прийти в себя, прогнать воспоминания об этом странном и зловещем сновидении, но ощущение жара и духоты не проходило. Что-то непонятное тревожило и угнетало его…

«Что-то, находящееся в этой комнате…»

Он чувствовал присутствие постороннего. Ночь была такая темная, что Питер буквально ничего не различал в спальне, но его не покидала уверенность в том, что кто-то стоит перед ним… Напрягшись, он смутно различил тень, едва видимую на фоне почти незаметного голубоватого света, идущего от окна.

Она пристально смотрела на него — он был в этом уверен, хотя и не видел ее глаз. Вспомнился призрак Виолетты, описанный Деброй, и тогда ему почудилось, что он различает их.

«Большие бесцветные глаза, слабо мерцающие в темноте…»

С тысячью предосторожностей он ощупал место на постели рядом с собой, но Дебры там не было. Подумалось, что кошмар продолжается, хотя он и был уверен в обратном.

Чувствуя, как стучит в висках кровь, Сатклиф протянул левую руку к прикроватному столику у изголовья, пытаясь нащупать кнопку лампы. Все тело его задрожало, когда он нашел ее, но страх, раздиравший его, оказался несравнимым с тем же чувством, когда он включил свет.

Недвижная, со странной улыбкой на губах, перед кроватью стояла Дебра. Ее глаза светились каким-то невыразимо радостным светом, от которого кровь стыла в жилах.

Оцепенев, Питер заметил в ее руке большой кухонный нож. Рука медленно поднималась.

38

Питер со вздохом раздавил в пепельнице очередную сигарету и сказал:

— Можете поверить, инспектор, я был так напуган этим видением, что и мизинцем бы не смог шевельнуть, если бы она в тот момент кинулась на меня. А ведь она уже была готова к этому. Но не сделала… Выронив нож, которым замахнулась, она зарыдала, забилась в истерике…

Мне удалось успокоить ее, и мы после этого разговаривали, и даже очень долго. Я думал, что кризис миновал, что Дебра пришла в себя и я могу оставить ее на время одну, чтобы пойти вызвать врача… Но теперь вам ясна печальная картина, которая предстала передо мной, когда я вернулся. Врач, который занялся ею, увидев изрезанные руки, еще надеялся, что может ее спасти. Ничего он не смог сделать. Она не боролась за жизнь. Теперь она уже никому не принесет вреда.

— Значит, вы все знаете?

— Да, все. У нас было время поговорить по душам. Но как вам-то удалось все понять, инспектор? Кто же она была, эта миссис Жордан?

— Сперва было запоздалое сообщение доктора Киндли. Затянувшееся отсутствие патрона настолько обеспокоило его, что он добровольно поведал нам то, что тщательно скрывал от меня сам доктор Жордан. Оказывается, Дебра Жордан провела пять лет в его собственной клинике после убийства, совершенного в состоянии безумия. Семнадцати лет она убила своего отца и двух маленьких детей в том самом Бондлае в Сомерсете, где мы потеряли ее след. Влюбившийся в нее Жордан подкупил Киндли и еще одного специалиста для того, чтобы те официально подтвердили его заключение о полнейшем выздоровлении мисс Дебры Стил — это ее девичья фамилия, — которая зарезала своего спящего отца, будучи невменяемой, и стало быть, не должна нести никакой ответственности. Поступил он так, чтобы жениться на ней, что и произошло вскоре после мнимого выздоровления — два года назад. — Пожав плечами, инспектор продолжил: — Вполне понятно, что муж старался сохранить тайну ее прошлого и сделать все, чтобы избежать рецидива. Боялся он этого, когда жена убежала от него, потому-то и молчал. А упомянуть о ее заболевании значило поставить под сомнение медицинскую компетентность, как свою, так и своего коллеги. Вот почему Жордан забеспокоился настолько, что затеял собственное расследование. Он безумно любил ее, раз женился, несмотря на ее болезнь, но он хотел избежать новых драм. К сожалению, я узнал все это слишком поздно.

Одновременно один из здешних полицейских поделился со мной своими соображениями по поводу странного сходства несчастных случаев, произошедших в Марфорде в разное время, с трагической гибелью двух детей в Бондлае. Мне стало известно, что два последних преступления были совершены молодой Деброй Стил. Не очень доверяя совпадениям, мы углубили наши поиски, и обнаружилось, что они с отцом некогда жили в «Могиле Адониса» два или три года и уехали из деревни в 1957 году, то есть в год, когда произошли два других несчастных случая с детьми. Было ей тогда всего пятнадцать, но у нее уже мозги были не в порядке, и вполне вероятно, что в смерти детей виновата именно она. Она не была виновницей драм сорок девятого года, случившихся до смерти Виолетты Гарднер, но, вероятнее всего, узнала о них, а потом занималась подражательством. По словам доктора Киндли, такое часто бывает.

Углы губ Питера опустились в печальной улыбке.

— По этому поводу я кое-что расскажу вам, инспектор, но продолжайте, прошу вас.

— Да… Итак, все это доказывало, что при случае миссис Жордан могла оказаться опасной. Ее связи с Деборой Джеймс мы так и не установили. Они были просто знакомы. Тот факт, что доктор Жордан напал на след своей жены у мисс Джеймс, явился для нас неожиданностью, но он, возможно, ошибся, если учесть, что вышеуказанная мисс Джеймс уверяла, что уже несколько месяцев ничего не слышала о своей подруге.

Но я не мог пройти мимо следующего совпадения: мисс Дебора Джеймс переехала в дом, где когда-то жила мисс Стил. Что-то за этим крылось. Простое следствие по делу мисс Джеймс, которая никому не открывала всей правды, и особенно тщательное изучение фотографии миссис Жордан позволили нам быстро раскрыть секрет. Но может быть, вы всего не знали, мистер Сатклиф?

— Дебра мне призналась однажды вечером, — осторожно ответил Питер. — Но, думаю, необходимо сказать несколько слов о другом примечательном персонаже этого дела, который является зачинателем всего.

Почти час Питер подробно рассказывал о Виолетте Гарднер — о ее преступлениях, супружеских изменах, ее литературном таланте от дьявола.

— Дебра, — заключил он, — некстати и к несчастью, нашла тот проклятый дневник, когда она была еще совсем юной, замкнутой в себе девушкой, жившей только с отцом, который, впрочем, часто бывал в отлучке. Она наслаждалась одиночеством и почти не покидала этого дома. Здесь был ее мирок, и она была счастлива. Думаю, она бессознательно страдала из-за отсутствия матери, но специалисты вроде доктора Жордана или Киндли лучше разбираются в этом вопросе. Дневник, найденный в вещах супругов Гарднер, сложенных в двух комнатах второго этажа, явился для нее целым событием, чем-то вроде маяка, указывающего направление ее мыслям, будто дух Виолетты Гарднер временно заменил ей мать. Она стала восхищаться ею, перенимать ее вкусы, ее страсть к цветам… и ее порочность.

Я сам читал этот дневник и приходил в дрожь от его сатанинских строк, поэтому могу сказать, какое влияние он мог оказать на неокрепший ум девушки, предоставленной самой себе в области чувств. Дебра, очевидно, захотела подражать своей «наставнице», совершив, в свою очередь, два убийства, два перла, два шедевра изобретательности и изощренности… Она убила двух детей, ловко замаскировав преступления под несчастные случаи. Миссис Миллер почти разоблачила ее, застав в момент, когда она учила прыгать со скакалкой одну из своих будущих жертв. В то время она промолчала, очевидно, не желая портить девушке жизнь.

— Должен ли я сделать вывод, что и убийство старой дамы — ее рук дело?

— Да… Дебра призналась мне и в этом преступлении. Она была уверена, что миссис Миллер узнала ее в тот вечер, когда пригласила нас на чай. Припоминая нашу тогдашнюю беседу и некоторые из ее логических рассуждений, я склоняюсь к тому, что Дебра не ошиблась. Она, как вы и догадались, убила старушку во сне куском черепицы. Переехав в Бондлай, она, как вы знаете, принялась за старое. Уверившись в себе после двух удачных попыток, она даже дерзнула воспроизвести один из своих старых сценариев, а также одну из «постановок» миссис Гарднер.

— «Случайное» падение лестницы и преступное предложение маленькому купальщику поменять местами пробковые пояски.

— Да. Но с отцом вышло по-другому. Она искренне любила его и не желала его смерти. Но тот сделал ошибку, высказав подозрение на ее счет. Дебра не захотела лечиться, как он ей предложил.

— В гневе она нанесла спящему сорок семь ударов ножом! — вставил полицейский.