Цветы Сатаны - Поль Альтер

— Я не тянул вас за язык, Дэвис, но я и сам чувствую, что во всем этом, как и в смерти старой Миллер, кроется что-то необычное. Хотите еще пива?

— Охотно. Если вас это не затруднит, Таугил, я хотел бы, чтобы вы рассказали обо всех необычных случаях, которые произошли в Марфорде.

— Один случай — перед вами! А остальные очень давние!

— Ничего, я уже не спешу.

Повествование Таугила длилось больше часа. Инспектор Нортон несколько раз заказывал пиво, не упуская ни слова из того, что рассказывал его коллега. Когда тот закончил, Дэвис Нортон с задумчивым видом проговорил:

— Даже не верится! Говорят, все дороги ведут в Рим, а тут можно было бы сказать: все беды сходятся в одной точке — в доме, справедливо названном «Могилой Адониса»…

34

8 августа

Открыв дверь, Дебра обнаружила на пороге Питера, нагруженного пакетами.

— Почему ты никогда не берешь корзину? — отругала она его. — Может, считаешь, что это не подходит мужчине?

— Да нет, я прекрасно обхожусь и без нее, — сказал он в ответ и тут же уронил коробку с обувью, которую придерживал подбородком. Питер исполнил что-то вроде танцевального па, чтобы восстановить равновесие, но в результате вся гора пакетов рухнула, а он доплясал до вешалки и свалился перед херувимом. Задетая им статуя покачалась, потом оторвалась от цоколя и упала на пол. Она не разбилась — мягкий ковер самортизировал.

— Я едва дотронулся до нее, — удивился Питер. — Непонятно…

Дебра подошла к упавшему ангелу. Осмотрела цоколь, потом сказала:

— Можно подумать, что он уже был поврежден!

— Спасибо за то, что сперва побеспокоилась об этом гипсе, — поднимаясь, проворчал Питер. — Я мог бы переломать себе кости, а ты бы и не почесалась! Ладно, взгляни… Странно! Раньше я этого не замечал!

— Знаешь, о чем я подумала?

— Знаю: о том же, что и я. Этот ужасный херувим хотел отомстить мне за то, что я набил морду твоему мужу!

— Никогда не произноси этого слова, прошу тебя. Но ты, пожалуй, прав… Если только тот при падении не ударился об эту фигуру…

Питер, указывая на вешалку, отрицательно покачал головой:

— Нет, я хорошо помню, что он упал головой туда. Да и какая разница! Я приклею эту статую и замажу шов краской. Кто знает… Полицейские могут начать задавать лишние вопросы, если заметят повреждение. А пока мне хотелось бы тебе кое-что показать…

Питер достал из кармана конверт со штампом.

— Что это такое? — заинтересовалась Дебра, недоверчиво приподнимая бровь.

— Два билета в Канаду.

— Питер… — восхищенно произнесла Дебра. — Мог бы и сразу сказать… Когда мы отплываем?

— Завтра утром. Полдня на сборы. В Портсмуте мы должны быть до наступления ночи. Я уже заказал номер в отеле, потому что судно отходит рано утром.

— Но, Питер, мы не можем уехать внезапно!

— Можем. Я обо всем позаботился. Осталось сложить чемоданы.

— А ты предупредил власти?

— О чем? О том, что мы на несколько недель уезжаем отдыхать? Это что, такой порядок?

Тень разочарования упала на лицо Дебры.

— А… Я думала, мы уезжаем насовсем…

— А я разве против? Просто мы примем окончательное решение, когда будем уже там, понятно?

Дебра сразу повеселела.

— Все ясно! А как же со следствием по делу миссис Миллер и…

— Насколько мне известно, мы вне подозрений! Нас не подозревают ни в убийстве нашей соседки, ни в исчезновении доктора Жордана. Мы не виноваты, что полиция запуталась. Миссис Миллер умерла уже две недели назад! Ты куда, Дебра? Ведь я говорю с тобой!

Дебра уже поднялась на несколько ступенек. Она обернулась. Глаза ее блестели.

— Собирать чемоданы! Нельзя терять ни секунды!

Черные тучи обложили небо с наступлением сумерек. Море — его было видно с дороги — вздымалось волнами. Бриз насыщал воздух йодом. Питер и Дебра чувствовали возрастающее предотъездное возбуждение. Зов моря усиливался с каждой минутой. Они были на заре новой жизни, новых приключений, и оба ощущали странное пощипывание в горле.

Изменив первоначальный план, они в конечном итоге зашли попрощаться с некоторыми друзьями, разумно посчитав, что неожиданный отъезд безо всяких объяснений мог показаться странным и даже подозрительным. Так, они посетили полковника Хоука и Дорин Маршал и сказали, что уезжают на несколько дней, а может быть, недель к своим канадским друзьям. Миссис Маршал горячо пожелала им хорошо отдохнуть, а вот полковник, похоже, был неприятно удивлен. Однако, когда они оказались недалеко от места назначения и Питер начал снижать скорость, никто из них больше не думал о соседях.

— Кажется, это здесь, — вдруг сказал Питер, указывая подбородком на кирпичное строение, стоящее на скалистом выступе, нависшем над морем.

— Но ведь это еще не Портсмут!

— Нет, сам город — по ту сторону бухты, там, где много огней…

Выходя из машины, Дебра зябко поежилась. Над старинным отелем кружили чайки, издававшие причудливые хриплые крики, которые эхом разносил ветер. Донесся до нее и запах гниющих водорослей.

— Ты бывал здесь?

— Нет, я нашел его случайно в телефонном справочнике. Хотелось устроиться подальше от городского шума и сутолоки… Ладно, я займусь багажом! А ты пока можешь идти к регистратору. Да! Я и позабыл тебе сказать, что заказал номер на имя мистера и миссис Браун.

Дебра обернулась и удивленно посмотрела на своего спутника, открывавшего багажник:

— Мистер и миссис Браун? К чему это?

— Глупо, конечно… Но я подумал, что так будет таинственнее и романтичнее!

— А если спросят документы?

Питер оглянулся на темную массу отеля, вырисовывающуюся на фоне моря.

— Предъявишь. Но сомневаюсь, чтобы в подобных заведениях на этом очень уж настаивали!

Была уже ночь, когда пара устроилась в номере на последнем этаже, откуда сверху открывался вид на море. Отель, оказавшийся более комфортабельным, чем обещал его внешний вид, имел вдобавок и превосходную кухню. Плотно поужинав, Дебра и Питер поднялись в номер. Начался дождь, потом послышались приближающиеся раскаты грома.

Они встали у раскрытого окна, облокотившись о подоконник, завороженные зрелищем, развертывающимся перед ними. Ослепительные стрелы вылетали из черных туч и вонзались в море, мгновенно становившееся белым в местах падений. Дебра вздрагивала при ударах грома, но ее успокаивала рука Питера, обнявшая ее талию.

— Как чудесно, Питер, правда? — тихо, боясь спугнуть очарование, проговорила она.

— Да, дорогая, я бы сказал, в этом есть что-то магическое.

— Если бы ты только знал, как я счастлива оттого, что уехала, оттого, что я с тобой, оттого, что позади осталась бесцветная жизнь! Мне хотелось бы стереть все одним махом, забыть, обрести могущество молнии, чтобы разом уничтожить прошлое.

— Все мрачное позади, — произнес Питер своим низким, рокочущим, теплым голосом. — А впереди — новая, светлая жизнь. Смотри, разве не добрый знак — эти ослепительные небесные посланцы? Вот увидишь, дорогая, очень скоро ты встретишь нечто необыкновенное. Забудь про «Могилу Адониса» с ее вереницей несчастий. Ты больше не вернешься туда!

— А что будет с домом?

— Продам. Но не сразу. Посмотрим, как будут обстоять дела через несколько месяцев. Впрочем, у нас свои заботы.

— Свадьба?

— Да, милая…

— Мне кажется, это сон!..

Питер Сатклиф крепче обнял свою избранницу, ожидая нежностей, но Дебра вдруг сменила тон:

— Кстати, ты не хочешь мне кое-что объяснить?

— Ах да… Понимаю, на что ты намекаешь. Объяснения не очень-то веселые, видишь ли… Ты и вправду считаешь, что сейчас самое время?

— Да. Чтобы покончить со всем раз и навсегда… Честно говоря, мне не верится, что ты нашел разгадку!

— Нет, Дебра, в своей правоте я убежден. Разве не доказано, что только фантом мог убить Виолетту?

— Ее не убили. Виолетта Гарднер покончила с собой после того, как осознала свое безумие…

Белые вспышки молний освещали его ставшее напряженным лицо.

— Потому что именно она убила в тот год тех троих детей…

35

Несколько раскатов грома прокатилось вдалеке, прежде чем до сознания Дебры дошли его слова. Не веря своим ушам, она нерешительно возразила:

— Это… такое невозможно… Она не могла этого сделать…

Питер отвернулся, прошел на середину комнаты за сигаретами, закурил, потом ответил:

— Я знал, что ты мне не поверишь. Тогда слушай внимательно. Я буду подавать тебе факты маленькими порциями, и ты увидишь, что все элементы так прилегают друг к другу, что других объяснений и не потребуется. Хочу только подчеркнуть: Ян Гарднер, которого все считают виновным, на самом деле является еще одной жертвой.

Он уже за несколько месяцев до того догадался, что жена его психически больна. Возможно, он знал о ее внебрачных связях и причинах, которые толкали ее в объятия любовников. Виолетта не могла смириться с тем, что никогда у нее не будет очаровательных крошек, и она вконец убедила себя — несмотря на мнение врачей, — что во всем виноват Ян, и пустилась во все тяжкие, выбирая зрелых мужчин… но безуспешно. Следующие одна задругой неудачи, осознание своих преступлений — так как она дошла до того, что возненавидела всех детей, — побудили ее наложить на себя руки в момент, который я назвал бы мигом просветления.