Том 3. Стихотворения - Константин Бальмонт

Лунный камень

Лунный камень, тихий пламень, тихий пламень, не простойТо прозрачный, то туманный, сребротканный, золотой.То скользящий, словно в чаще луч-фонарик светляка,То грозящий, словно в чаще ждет колдун изподтишка.

То как тайна Океана, что, седой, бессмертно-юн,То как ранний свет тумана, то как звоны дальних струн.То как раковина Моря, что как будто бы горит,А как будто не для глаза, а для слуха говорит.

То как змеиный свет опала, то как сказка жемчугов,Как церковный звук хорала в час спасенья от врагов.То как верба в ночь ущерба, или в первый миг серпа,Лунный камень, струнный пламень, от тебя в тайник тропа.

Мазурка

Я видел, как ты танцевала мазурку,Легко ты скользила в волне звуковой,И вдруг я увидел – Снегурку – Снегурку,Растаяла – тучкой летит пред Луной.

Не Солнце пресветлый твой лик озаряло,Лучи серебристой Луны,И было воздушно твое покрывало,И бледные пели в свирельностях сны.

Всезвездность

Я хотел бы быть последним между первыми вождями,Я держал бы стремя богу, видя сонмы звезд над нами,Я служил бы как невольник тем, в которых все – свобода,Я бы каплей, каплей вспыхнул в пресеченьи Небосвода.

По бледной долине

По бледной долине приходят, уходят, проходят несчетные духи,Там юноши, взрослые, малые дети, и старцы идут, и старухи.

С Востока на Запад, с Заката к Востоку, и снова на Запад с Востока,Приходят, уходят, и ходят, и бродят, не знают ни часа, ни срока.

Встречаясь, качают они головами, и шепчут о благости Бога,И все, проходя, проиграют цепями, и вечно, и вечно дорога.

И вдруг от Востока на Запад прольется разливное красное пламя,Один усмехнется, другой ужаснется, но каждый почувствует знамя.

И вдруг от Заката к Востоку вернется и злато, и бархат, и алость,И духи считают, колдуют, гадают, пока не сомнет их усталость.

Тогда, бесконечно взывая о мести, о чести, о славе, о чарах,Несчетные духи, согбенно, проходят, как тени, в безмерных пожарах.

По бледной долине, в пустыне, как в сплине, доныне безумствуют духи.И юноши седы, и дряхлые дети, и юны, меж старцев, старухи.

Цари сиянья

…Цари сиянья отошли,Они разгневались на это.И, старым, нет нам больше света,Он только там, вверху, вдали.

Лазурные престолы пусты,Бесцельность превратилась в топь,В периодическую дробь,И мраки Ада цепко-густы.

Когда ж окончится наш срок,И снова будут дни младые,И снова стебли золотыеВзнесут лазоревый цветок?

Одиночество

Я боялся людей, презирал, ненавидел их,Через это прошел я, и рубеж навсегда перешел,

Как могу их винить, если Рок мировой всех обидел их?Я один, но безгневно, над темными шествиями зол.

Здравствуй, еще и еще, Одиночество,Я зажег тебе тихую вечернюю свечу,

И немые, как лампада, тайные пророчестваЯ качаю в душе, и молчу.

Птица

И птица от меня летела по Вселенной,Когда я замолчал на темной высоте.Внизу крутился вал, дробился, многопенный,И птица от меня летела по Вселенной,Непобедимая в крылатой красоте.

Мелькали корабли, как тени в тусклом свете,Поднявши стержни мачт и зыбя паруса.На каждом корабле бледнели старцы-дети,И всюду брат с сестрой, сквозь сон тысячелетий,Играли в поцелуй, в цветке была оса.

Все было сказано. Кто хочет, будет пленный.Кто хочет, примет страх чрез Царскую Печать,И будет враг Земли, и будет враг Вселенной.Но вал к скале придет, и брызнет сказкой пенной.И буду я стоять. И думать. И молчать.

1907. Marzo pazzo. С высокой башни.

Париж. Пасси.

Пляска зноя

Он

Хотя он похож на Огонь, он незрим.Он был, когда не было жалобы: – «Было».Века перед ним – как молитвенный дым.А Солнце и Звезды и Месяц – кадила.

Он смотрит в сердца замолчавших людей,Где страшные вдруг восстают вереницы.В зрачках он у тигров, в улыбках детей,И в малом он горле распевшейся птицы.

Место мое

Место мое – на пороге мгновенья,Дело мое – беспрерывное пенье,Сердце мое – из огня,Люди, любите меня.

Счастье мое – в светловзорной измене,Сказка моя – и в глубинах, и в пене,Голос мой манит, звеня,Звезды, любите меня.

По морскому

В Море, с Морем, по-морскому,Только грому помолясь,Я баюкаю истому,Радость знать перунный час.

Было, будет только это,Радость лета и весны,Брызги взрывчатого светаС бурно-взрытой вышины.

Радость молний преломленных,Пир стозвонных павших плит,Алый храм в морях бездонных,И в пожаре – Световит.

Минутка

Дать,Взять,Угадать.То как друг,А то как гать.Вечно дева,Вечно мать,Звук напева,Луч мечты,Крылья молний,Это ты.

Атом

Атом – Ангел, вспышка в Море,Человека не хочу,Я огонь в немом узоре,Лучший возглас в разговоре,В мире битв – молюсь мечу.

Дай мне вечность – опрокину,Я семь я, и каждый – я,Не хочу входить в картинуКак черта, и, вольный, стыну,Но моя мечта – моя.

От атома

От атома – до человека,От человека – до богов,И в долгий век МельхиседекаОт звона мигов и часов.

От неподвижности – в самумыВзметенно-зоркой быстроты,От тиши – в грохоты и шумы,В разломы цельной красоты.

Да будет. Это все приемлю.Отец мой – Ум, и Воля – мать,Но я слепил из точек землю,Чтоб снова точки разметать.

Атомы времени

  Мы в извивных  Вспевах взрывных,Мы втекаем в Да и Нет.  Мы в Безликом  Лик за ликом,Иней звуков, прах примет.

  Мы свеченье,  Зыбь теченьяВ Океане мировом.  Дрожь в намеке,  Малость, строки,Буквы в рунах, песнь в немом.

  Мы забытость,  ГлянцевитостьВсеокружного жерла.  Миг живем мы,  Но поем мы,И звучат колокола.

  Мы снежинки,  Паутинки,В капле влаги – миллион.  Он рыдает,  Не считает,Но творим мы Небосклон.

  Он смеется,  В тайнах вьется,Все же знаем мы, кто Он.  В лик – от лика,  В песнь – от крика,В хороводности Времен.

Начертания

Круговой полет планет,Их сплетенья в темноте,Полосой идущий светМетеоров и комет,Ужасающих приметВ говорящей пустоте.

Это все – мои черты,Начертанья вещих рун,Это – я, и это – ты,Чтоб над бездной пустотыБыли звездные цветыВ нескончаемости струн.

Огненная жатва