Измена Родине. Заговор против народа - Альберт Кан

Однажды, когда я шел домой, мимо меня медленно проехал полицейский автомобиль. Двое одетых в форму людей сидели впереди. Один вел машину, другой направил прямо на меня прожектор. По другую сторону улицы стояла закрытая машина. Возле нее курила группа людей. Я повернул за угол. Они пошли за мной, машина бесшумно подкатила к нам; ее дверь была уже открыта…

Я сидел, зажатый между ними на заднем сидении. Мы мчались мимо светофоров, вдоль уснувших домов. Никто не произносил ни слова. Окна были закрыты, и все мы обливались потом, задыхаясь от борьбы…

Трах! Удар был нанесен неожиданно, хотя я знал, что его не миновать. Моя губа онемела; я глубоко вздохнул и хотел нагнуться, но в это время последовал второй удар. Он пришелся по щеке. Густая кровь была соленой на вкус. Когда я дышал, она попадала мне в легкие. Кто-то уперся острым коленом в мой живот, я ловил воздух, стараясь освободить руки. Мне казалось, что я больше никогда не смогу дышать, что мои легкие разорваны, раздавлены. Почему-то я не чувствовал и своего лица. Может быть, оно лежало у меня на коленях, может быть у него на коленях… Они молотили по нему, но это уже не было моим лицом.

…Внезапно удары прекратились. Это поразило меня, и я попытался открыть глаза. Но открылся только один правый глаз…

Высокий худой человек стоял в полумраке, на боку у него тускло поблескивал револьвер. Он задавал мне отрывистые, короткие вопросы. После каждого вопроса он делал достаточно длинную паузу, чтобы другой, помоложе, с прямыми темными бровями и толстыми губами, имел время ударить меня по лицу. «Он не хочет говорить»— удар! «Не говорит, сволочь, ни слова» — еще удар!.. «Молчи, — повторял я про себя, — молчи, потому что они тебя все равно прикончат. Чем больше им скажешь, тем сильнее они тебя будут бить и, наконец, убьют». — «Брось его в реку», — сказал младший. Откуда-то появилась веревка…

Веревка хлестала меня по плечам, с громким свистом рассекая воздух. Я чувствовал, как чьи-то руки срывали с меня кусками рубашку. Там, где кровь начала подсыхать и рубашка прилипла к телу, они отрывали ее вместе с кожей… Кто-то ножом разрезал на мне брюки…

Потом они перестали меня стегать, и чей-то сапог с силой ударил по моим ребрам. Я перевернулся, упал лицом вниз. После короткой передышки все началось снова…

Я не знаю, когда это прекратилось. Я сознавал лишь абсолютную необходимость хранить молчание и лежать совершенно неподвижно. Я помню, что они задавали еще какие-то вопросы…

Как в дурмане, я почувствовал, что удары прекратились, слышал, как захлопнулась дверца автомобиля, и попытался приподнять голову. Машина быстро унеслась, шины шуршали по мягкой земле… Я снова упал лицом вниз и прижался к земле, стараясь не потерять сознания. Я хотел во что бы то ни стало добраться обратно до Бирмингама, вернуться к рабочим…

Вооруженные рабочие дежурили у моей постели. Один металлист, который еще несколько лет назад был членом Ку-клукс-клана, привел ко мне своего восьмилетнего сына. Он попросил меня сесть на кровати и показал ребенку раны и кровоподтеки, покрывавшие все мое тело и лицо.

— Посмотри, сынок, — сказал он. — Это дело рук хозяев. Учись ненавидеть их и продолжать нашу борьбу».

В середине тридцатых годов, когда миллионы рабочих пытались использовать права, которые правительство гарантировало им, утвердив закон Вагнера, и профсоюзное движение росло по всей стране, дикие насилия по отношению к профсоюзным организаторам и членам профсоюзов стали в Америке повседневным явлением.

Приведем несколько характерных случаев применения насилия по отношению к членам профсоюзов за 1935–1938 гг.

Алабама: в августе 1935 г. сборщики хлопка в округе Лоундс объявили забастовку. Местный шериф организовал банду черносотенцев, которые рыскали по району, врывались в дома бастующих, увозили и безжалостно избивали их. 22 августа они увезли и убили бастовавшего рабочего Джемса Мерривезера. Жена убитого впоследствии рассказывала:

«Нам сообщили, что толпа громил порет батраков на участке Белла… Примерно половина этой толпы подошла к нашему дому… Они перевернули все вверх дном, разыскивая листовки, и нашли их под матрацем…

Я сказала, что ничего не знаю о собрании, потому что была на работе.

Ван Райлс сложил веревку вдвое и велел мне раздеться. Он сказал: «Ложись на стул, мне сегодня нужно голое мясо». Я легла на стул, Ральф Маккуайр держал меня за голову, Райлс избивал меня. Он бил меня ниже пояса и по голове. Они говорили: «Теперь расскажи нам все, что знаешь». При этом все они грубо ругались. Райлс сделал петлю, перекинул веревку через балку и подтянул меня почти на два фута над полом… Я слышала ружейные выстрелы… Они сказали мне, что моего мужа расстреливают… В это самое время его линчевали…»

Арканзас: описывая насилия в штате Арканзас, организатор Южного союза арендаторов Говард Кестер писал 10 февраля 1936 г. в газете «Нью-Йорк пост»:

«По ночам полиция и люди в масках разъезжают по дорогам, выслеживая, где происходят тайные собрания союза… Нередко имеют место избиения и убийства. Плантаторы даже организовали фашистские банды, одетые в зеленые рубашки со свастикой. Сотни членов нашего союза были избиты; десятки семейств в испуге покинули свои дома. Не меньше десяти членов нашего союза убито.

Несколько недель тому назад в городе Ирл, штат Арканзас, вооруженные черносотенцы разогнали собрание, происходившее в негритянской церкви, и застрелили двух человек… На следующий день, когда я выступал в методистской церкви перед аудиторией, состоявшей из 450 членов профсоюза — белых и негров, — туда явилось человек пятнадцать вооруженных плантаторов и шерифов.

Трое из них стащили меня с трибуны и швырнули в мой автомобиль, а остальные стали избивать присутствовавших мужчин, женщин и детей. Они разгромили все убранство церкви».

Мичиган: черносотенцы, в том числе члены «Американского легиона» и «Национальной гвардии», вызванные мэром города Монро Дэниелем Кнэгге в ночь на 10 июня 1937 г., бросали бомбы со слезоточивым и рвотным газами в пикеты бастующих рабочих сталеплавильного завода Ньютон. Избив забастовщиков дубинками, стражи «закона и порядка» стали вытаскивать сочувствующих из домов, избивать их, сожгли палатку, служившую штабом пикетчиков, и разбили десяток автомобилей, принадлежавших бастующим.

Техас: в конце 1937 г. во время забастовки рабочих ореховых плантаций в Сан-Антонио свыше 700 бастующих были арестованы при попытке организовать пикеты. Бастующих мужчин и женщин избивали кулаками, дубинками, топтали ногами. Полиция выстроила всех пикетчиков, в том числе женщин, детей и матерей с младенцами на руках, и внезапно пустила на них слезоточивый газ. Десятки бастующих были брошены в тюрьму без предъявления обвинения.

Калифорния: в начале 1938 г. отделение № 283 Межнационального союза горняков и рабочих металлургической промышленности проводило забастовку на золотых приисках Невады, требуя признания союза предпринимателями. 20 января толпа черносотенцев под предводительством местного шерифа и работников дорожной охраны штата Калифорния напала на бастующих рабочих рудника Мэрчи. Затем банда из 300 человек, вооруженная ружьями и дубинками, напала на пикет из 60 забастовщиков. На следующий день двенадцать пострадавших пикетчиков были отправлены в больницу. Помещение правления профсоюза было разгромлено. Профсоюзным работникам угрожали линчеванием. Более 100 горнорабочих с семьями были изгнаны из штата.

Миссисипи: 15 апреля 1938 г. в Тапело несколько человек набросились на 27-летнего руководителя местной организации КПП Чарльза Ф. Кокса, втолкнули его в автомобиль, увезли за 20 миль от города, раздели до нага и там 11 человек избивали его ремнями. В полусознательном состоянии он дополз до города. Кокс был важным свидетелем со стороны рабочих против фабрикантов по делам, возникшим после забастовки 1937 г. Организации, расследовавшие этот случай, установили, что Кокса увезли, чтобы помешать ему давать показания против предпринимателей.

И все же организованная промышленными компаниями повсюду в стране кампания насилия и запугивания, террора и штрейкбрехерства силами «Национальной гвардии» и муниципальной полиции не достигла своей цели.

Память о нужде и нищете кризисных лет, благоприятная для рабочих политика «нового курса», победы профсоюзов рабочих морского транспорта западного побережья, шахт и других отраслей промышленности побуждали американские рабочие массы итти в профсоюзы и активизировать борьбу за повышение заработной платы и улучшение условий труда.

В начале 1936 г. руководители профсоюзов, входящих в КПП, создали общий фонд и объединенными силами стали вовлекать в союзы рабочих резиновой, автомобильной, стальной, алюминиевой, радио и других ведущих отраслей промышленности. В растущую армию членов профсоюзов стали вливаться журналисты, рабочие химической промышленности, техники, работники розничной торговли и конторские служащие, государственные служащие, лесорубы, моряки, рабочие обувной, меховой и нефтяной промышленности.