Владычица Хан-Гилена - Джудит Тарр

— Она — королевской крови и к тому же красавица, а ты так отчаянно хочешь ее, что плохо соображаешь. Дай волю чувствам и скажи ей все. Она не станет ждать тебя, Мирейн; по крайней мере пока не поймет, что ей есть чего ждать.

— Но как я ей скажу? Она пуглива, как горная рысь. Сбежала от первого же человека, который попытался ухаживать за ней.

— А он отправился вслед за ней и теперь опасно близок к тому, чтобы победить.

Мирейн высвободился из рук Вадина. Его плечи были напряжены. Внезапно он невесело рассмеялся.

— Вот он я, новый господин восточного мира, который мучается из-за несмышленой девчонки. Ребенка, которому ничего не известно о тайнах ее собственного сердца. — Не пора ли тебе просветить ее? — Я не могу, — признался Мирейн. — Можешь назвать это гордостью. Или глупостью. — Или трусостью, — сказал Вадин. Мирейн оскалил зубы.

— И это тоже. Я не могу завоевать женщину так, как завоевываю города.

— А почему бы и нет? Подумай об этом как об осаде. Тогда тебе не придется идти и просить руки и сердца. Ты сможешь действовать намеками. Установи свои осадные машины: одаривай ее самыми лучезарными улыбками, подари ей частичку самого себя, дай понять, что считаешь ее красивой. — Мирейн открыл рот, но Вадин не дал ему и слова вставить. — И это не больше, чем делает любой другой мужчина. Когда она немного растает, ты сможешь постучаться в ворота. Как он уже сделал, добавил Вадин безжалостно.

— Черт возьми, Вадин, — проворчал Мирейн, — я не помню, чтобы ты проявлял такую мудрость, когда сам был на моем месте. Разве не я побудил тебя ухаживать за ней? И разве не я отдал тебе королевский приказ, прежде чем ты на ней женился?

— Да, — сказал Вадин. — Я выучил урок. Благодаря тебе, о мой брат.

— Ах вот как, о мой брат? Так и закончи с этим сам. Завоюй ее для меня.

— Не могу, — сказал Вадин. — Я должен удерживать для тебя север.

— Лгун. Это свою жену ты должен удерживать. — Все они похожи, разве нет? Красивые, своевольные и не желающие играть вторую роль при своем господине. Давай же, брат. Завоевывай свою даму. Без моего вмешательства тебе будет даже легче. — Она любит тебя больше, чем она думает. — Ха, — сказал Вадин. — Ладно, хватит болтать. Начинай свои ухаживания, прежде чем она сбежит с его королевским величеством Асаниана.

Мирейн помедлил, а затем внезапно усмехнулся и нацелился, чтобы ударить Вадина, но его удар поразил лишь воздух. Мирейн засмеялся и пошел почти вприпрыжку, словно мальчишка, которым он до сих пор и оставался. Вадин задержался, шевеля ногой траву.

Пальцы Элиан судорожно сжались. Она нс желала ничего понимать. Она не осмеливалась. То, что Мирейн… мог… хотел… Это был кто-то другой. Он сказал это. Разве?

Просто глупо воображать, что любой разговор касается тебя. И он никогда… Он сказал…

Она с трудом поднялась на ноги, не замечая Вадина. На миг он застыл от изумления. В следующий момент его кинжал оказался у горла Элиан. Она встретилась глазами с его горящим взглядом. — Вы говорили обо мне, — сказала она. Клинок опустился, его острие замерло. Вадин расслабился, мускул за мускулом, и вдруг рассмеялся.

Элиан ждала. Наконец он перестал смеяться и поднял брови. — Ты нас слышала? — Каждое слово.

— Господи! — Вадин почти испугался. Его лицо исказилось усмешкой: — Значит, я победил. Ты все знаешь. И что ты теперь будешь делать? Сбежишь? — Куда же мне бежать? — В Асаниан.

Элиан закрыла глаза. Она все еще ничего не чувствовала. Или чувствовала слишком много.

— Я приехала сюда, — сказала она, — потому что обещала. И я…

— Ты приехала ради обещания или из-за Мирейна? Ее глаза внезапно сверкнули. — Я обещала! Я… — Она запнулась. — Если бы Мирейн не был Мирейном, я никогда бы не поклялась.

— Хорошо сказано, — протянул Вадин. Он развалился во весь свой рост на траве у ее ног. Поскольку штанов под килтом у него не было, Элиан пришлось отвести глаза. Вадин оперся на локоть и взглянул на нее из-под нахмуренных бровей. — Садись, — сказал он.

Она неохотно села. То, что он явно забавлялся, ранило ее не слабее, чем клинок.

— Ты не глупа, — сказал он, — хотя и притворяешься такой. Тебе известно, что ты можешь сделать с мужчиной, просто оставаясь самой собой. Это захватывает, правда? Это потрясающая игра. Поставить на уши весь Хан-Гилен, втирать очки целой армии Солнцерожденного, сделать соперниками двух влюбленных императоров. Разжечь аппетит асанианца долгой и опасной погоней за армией Солнцерожденного; довести Солнцерожденного до безумия, падая в объятия асанианца. Если ты будешь играть в свою игру достаточно умно, тебе удастся держать этих двоих в равновесии до тех пор, пока звезды не упадут с неба. Или пока один из них не потеряет терпение и не потребует внести ясность. И что тогда, принцесса? Чье сердце ты разобьешь? Или, может быть, оба?

— Я думаю, — сказала Элиан, холодно взвешивая каждое слово, — что я тебя ненавижу. — Ты ненавидишь правду.

— Но это вовсе не правда! — Она вскочила на ноги, дрожа и задыхаясь. — У меня и в мыслях ничего Подобного не было. С самого раннего детства, сколько я могу себя вспомнить, я всегда знала, чего хочу. Мирейна. Он принадлежал мне. Никто больше не мог владеть им. А потом… потом он уехал. Отец старался удержать его, пока он не вырастет и сам сможет руководить армией, чтобы завоевать Янон. Сколько мог, он повиновался, но при этом страдал; в нем горел огонь его отца, и время бежало быстрее.

Однажды весенней ночью, когда он уже завоевал свое ожерелье, но еще не отпраздновал пятнадцатилетие, он воспользовался магией и ускользнул, Но я знала. Мирейн никогда ничего не мог утаить от меня. Я последовала за ним и догнала его; он чуть не убил меня, прежде чем узнал, и тогда мы стали еще ближе, чем прежде. Я просила его взять меня с собой, хотя и знала, что это невозможно. Он должен был идти один: его отец так хотел, да и ему самому это было необходимо. Мирейн думал, что его уговоры заставили меня повиноваться. На самом же деле это сделали моя сила и проблески предвидения. «Иди, — сказала я. — Будь королем. А когда ты им станешь, я приду к тебе».

Он поцеловал меня и направил свои стопы по северной дороге. А я осталась. Мне надо было расти, надо было научиться всему, что могло бы помочь мне, когда придет пора выполнить обещание. И это никогда не было скучным долгом, наоборот, это приносило радость, которая росла вместе со мной.

А потом я стала женщиной, и пришло время, и время это было неспокойным. Всегда находилась новая область познания, новое искусство, новый поклонник, от которого надо было отделаться, новый ястреб, пес, жеребец, которых надо было приручить. И еще у меня были мои родные, которые хотя и раздражали меня, но и сильно любили, а я любила их. «Завтра, — повторяла я. — Завтра я уйду». Мне всегда не хватало Мирейна. Ни один мужчина, который приезжал свататься ко мне, не был ему ровней. Мало кому из них удалось подойти близко к тому, чтобы завладеть мной. До тех пор, — продолжала Элиан, — пока я не увидела Зиад-Илариоса.