История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты - Евгений Анисимов

Тушинский вор, или Лжедмитрий II

Несмотря на победу над Болотниковым, авторитет царя Василия Шуйского падал на глазах. Поднять престиж не помогла даже устроенная в январе 1608 г. женитьба царя на молоденькой княжне Марье Буйносовой-Ростовской. Между тем по всей стране, то там то сям, стали появляться самозванцы – «дети» и «внуки» Грозного. Это были, как правило, сумасшедшие или авантюристы. Самым опасным из них оказался новый «Дмитрий», заявивший о себе на западных рубежах России, в Стародубе. Как его имя, кто он и откуда родом, до сих пор не знает никто. Некоторые предполагают, что Лжедмитрий II – крещеный еврей, школьный учитель из Шклова, но доказательства этой версии не особенно убедительны. В июле 1608 г. Лжедмитрий II с войском из поляков и казаков во главе с Иваном Заруцким разбил отряды Дмитрия Шуйского – брата царя и подошел к Москве. Но сил взять столицу с ходу у нового самозванца не хватило, и тогда он остановился в 14 верстах от города, в пригородном селе Тушино. Здесь, на месте, удачно прикрытом Москвой-рекой и рекой Сходней, быстро возник укрепленный лагерь («табор»), обнесенный частоколом со рвом. К зиме воины нового самозванца перетащили сюда в разобранном виде дома из ближайших деревень и устроились в Тушине с комфортом.

Сначала острые, а потом все более вялые стычки полков Лжедмитрия II, прозванного Тушинским вором или просто Вором, и войск царя Василия не приносили победы ни одной из сторон. Лжедмитрий II довольно успешно «утеснял» Москву, расставив по главным и даже по второстепенным дорогам к столице свои заставы, которые препятствовали подвозу провианта в город. В своей «воровской столице» тушинцы устроились основательнее войск Шуйского, которым из-за морозов в декабре 1608 г. пришлось отойти к Москве от Ходынки, где они долго стояли в чистом поле. В столице царил голод, цены на самое необходимое взлетели до небес, а главное – отчетливо проявилась «шатость», неуверенность людей в завтрашнем дне. Многие дворяне и бояре по несколько раз бегали из Москвы в Тушино, надеясь получить (и получали) награды, чины и деревни. Это бесстыдство называлось тогда «перелетами».

«Царик» (другая кличка самозванца) завел из бояр, противников Шуйского, свою Боярскую думу, учредил своего патриарха – им стал Филарет, Федор Никитич Романов. В Тушине он появился не по своей воле. Его захватили отряды самозванца в Ростове и доставили к Лжедмитрию II, который якобы упросил Филарета надеть патриарший клобук. Так в России оказалось сразу два святителя: патриарх Гермоген в Москве и патриарх Филарет в Тушине. Конечно, Филарет, молившийся за здравие «великого государя Дмитрия Ивановича», поступал как духовник бесчестно. Ведь он был одним из тех, кто знал многое, недоступное другим. Он видел истинного царевича Дмитрия при жизни, в 1606 г. перевозил его тело в Москву из Углича. Он знал своего бывшего холопа Юшку Отрепьева, которому потом поклонялся как «Дмитрию Ивановичу», и уж конечно не имел никаких иллюзий насчет учителя из Шклова. Но отказать новому самозванцу он не мог – времена на дворе стояли страшные, Филарет попал в Тушино как пленник. Всем хочется жить, а Бог, может быть, и простит ложь во спасение.

Так в России возникло два центра власти, два царя, два двора и два патриарха. И хотя реальная власть в Тушине была не у «царика», а в руках поляков и казаков, юг России присягнул на верность Лжедмитрию П. Не решаясь взять Москву, самозванец вел агрессивную политику, стремясь подчинить себе всю страну. И это ему удавалось, ибо он, не имея денег заплатить наемникам, дал им возможность обогащаться за счет русских городов, в которые они начали вторгаться, захватывать власть, грабить храмы и собирать с каждого человека «поносные» (с каждого носа) деньги.

С осени 1608 г. польские отряды гетманов Яна Сапеги и Александра Лисовского осадили Троице-Сергиев монастырь, прельщенные слухами о несметных богатствах русской святыни. Другие польско-казацкие отряды разошлись по стране, подчинив себе все крупнейшие центры северо-запада. Царю Василию остались верны только Смоленск, Великий Новгород, Рязань, Казань, Устюг и Нижний Новгород.

1 сентября 1608 г. Лжедмитрий II «восстановил» и семью: в Тушино привезли Марину Мнишек, перехваченную тушинцами при возвращении в Польшу из Ярославля. До этого царю Василию удалось договориться с поляками о передаче им семьи Мнишек – Марины и отца ее Юрия. За очень большие деньги (300 тыс. рублей), преодолев муки совести и стыд, Марина публично «признала» в новом самозванце своего якобы чудесно спасшегося супруга «Дмитрия Ивановича».

17 июля 1610 – Свержение царя Василия

В борьбе с Тушинским вором режим царя Василия изнемогал. Для него было крайне важно, чтобы коронная армия Польши не вторглась в Россию. С поляками-добровольцами, воевавшими в войске самозванца, как-то справлялись. Однако в сентябре 1608 г. пришло трагическое для Шуйского известие: поляки объявили России войну и во главе с королем вторглись в русские пределы, осадив Смоленск. Сейм согласился с доводами Сигизмунда II и решил воспользоваться смутой в России, чтобы вернуть Речи Посполитой Смоленск и другие утерянные в ходе русско-польских войн восточные территории. В среде польской шляхты вынашивались и планы полного подчинения России, превращения ее в своего рода колонию. Из-под стен Смоленска Сигизмунд II приказал полякам-тушинцам прибыть к нему на службу.

Лишенный польской помощи, Лжедмитрий II вместе с Мариной в конце 1609 г. бежал из «воровской столицы» в Калугу, но для тушинских бояр во главе с патриархом Филаретом путь назад, в Москву, был отрезан. Поэтому они, думая о собственном спасении, в противовес ненавистному им Шуйскому, попросили (устами Филарета) польского короля отпустить на московский трон его сына Владислава, обусловив его вступление согласием «всей земли» и переходом Владислава в православие. Так они, вольно или невольно, посеяли ветер, превратившийся вскоре в бурю…

Посольство из Тушина явилось под Смоленск в лагерь короля на переговоры, которые завершились 4 февраля 1610 г. предварительным соглашением о возведении на московский трон королевича Владислава. С тех пор у поляков появились неограниченные возможности для вмешательства в русские дела, разгорелась мечта о подчинении России Речью Посполитой. В этой обстановке Шуйский решил обратиться за помощью к смертельному врагу Сигизмунда, шведскому королю Карлу IX. Для этого он послал в Новгород М. В. Скопина-Шуйского, где тот заключил соглашение со шведами о предоставлении королем 5-тысячного вспомогательного отряда за 140 тыс. рублей. Но денег было мало, и 28 февраля 1609 г. Скопин-Шуйский подписал договор со шведами, по которому русская сторона уступала им еще крепость Корелу с уездом и окончательно отказывалась от Ливонии. В апреле шведский корпус во главе с Якобом Делагарди вступил в Новгород. Скопин – умный, мужественный, необыкновенно симпатичный гигант 22 лет от роду – с первых слов покорил сердце Делагарди, и они навсегда подружились. Вскоре союзники сумели освободить Тверь, вынудили гетмана Сапегу обратиться в бегство под Александровской слободой, сняли осаду Троице-Сергиева монастыря. К этому времени Лжедмитрий II бежал в Калугу.

Эти победы сделали Скопина-Шуйского народным любимцем, а следовательно – нежелательным конкурентом царя-неудачника Василия. Когда от царя полководцу пришло льстивое приглашение приехать в Москву, то находившаяся в лагере мать Скопина-Шуйского умоляла его не ехать к царю Василию, это же говорил ему и Делагарди. Но полководец не мог ослушаться царского указа и 12 марта 1610 г. торжественно въехал в Москву. Народ вставал перед ним на колени, что неприятно поразило царя Василия. А потом Скопина пригласили быть крестным отцом сына князя И. М. Воротынского. Крестной же матерью стала жена царского брата, Дмитрия Шуйского, – дочь Малюты Скуратова. Она, на правах кумы, и поднесла Скопину-Шуйскому чашу с вином. Выпив ее, Скопин сразу же почувствовал себя плохо, у него началось кровотечение носом и горлом. Врачи, присланные Делагарди, не смогли спасти молодого, сильного человека. 24 апреля 1610 г. он умер. Делагарди плакал у гроба своего друга.

После смерти Скопина дела Шуйского не поправились. Власть не доставляла ему радости. Московский летописец даже жалел его: «А житие царское было на царском престоле всегда с бедами, и с кручинами, и с волнением мирским; часто всем миром приходили к нему и требовали уйти с царства, и за посох хватали, и позорили его много раз. А он терпел и слезы проливал беспрестанно», хотя, добавим от себя, изо всех сил цеплялся за власть.

К лету 1610 г. его положение стало угрожающим. 27 июня в сражении под Можайском (у села Клушино) гетман Жолкевский разбил двигавшуюся на помощь гарнизону Смоленска русскую армию во главе с Дмитрием Шуйским. Делагарди не смог помочь русским – часть его солдат, которым месяцами московские власти не платили жалованье, перешла к полякам. Южные города начали присягать царю Владиславу. К тому же Лжедмитрий II из Калуги вновь подошел к Москве. Его воровскую столицу в Тушине уже сожгли в марте 1610 г., но сил у самозванца еще оставалось немало.