Человек Чубайса - Геннадий Прашкевич

Все-таки вид нарика на Клима действовал.

Раньше Клим никогда, наверное, не видел, чтобы человек так сильно багровел лицом и так шумно захлебывался соплями. Сам Клим на спортивных тренажерах крутит педали. Я надеялся, что он многое сможет объяснить. Например, почему опять всплыла папка Филина? Означает ли это, что после посадки Филина папка хранилась у кого-то из пацанов и теперь пришел момент использовать материалы из нее? Или наоборот, папка совсем ушла из рук Филина (на что намекал майор Федин)? А если распространяющийся по городу компромат вызван утечкой материалов все из той же папки, то откуда в ней сведения на Трубникова, на Ясеня и Щукина? Или папка постоянно пополняется? Наконец, если папка действительно находится у майора Федина, то почему он не воспрепятствует выбросу компромата на людей, с которыми сотрудничает? В конце концов, Фонд состоялся, прежде всего, благодаря Трубникову. Когда полгода назад пришли ко мне известные предприниматели Иван Щукин и Леня Ясень и предложили возглавить Фонд, я поверил в их идею только тогда, когда убедился, что плечо готов подставить и Трубников, хотя тот же Ясень, к примеру, владел компанией электрического света и в Энске слыл монстром. Как, кстати, и Щукин – окорочка импортные, бройлеры местные, коптильное производство, сахар по сезонам и вне сезона. Все же поначалу не столько на их, сколько на деньги Трубникова (с ведома и согласия майора Федина) была проведена акция против цыган, затопивших город травкой и проложивших путь для серьезной дури. Двадцать три накрученных джипа, каждый ценой в тонн шестьдесят зелеными, с трех сторон подкатили к цыганскому поселку и две сотни накачанных пацанов встали на пыльных выходах из поселка. Стояли, молчали, щурились на потрясенных ромалов, никого не трогали, даже не играли мышцами. Только одному совсем уж любопытному сказали: «Ты, блин, мазота, слушай сюда и другим передай. Кто теперь будет дурь банчить – тех будем харить. Если, блин, узнаем, что вы, животные, сбанчили на сторону хоть одну дозу – всех будем харить».

И ни слова сверху.

Но ромалы в тот же день снялись с насиженного (засиженного) места.

Понятно, об участии в этом деле Трубникова (тем более, майора Федина), никто и не подозревал. Зато многие в городе знали, что Леня Ясень полтора года назад схоронил дочку-школьницу, подсевшую на иглу, а у Ивана Щукина жена не вылезала из специализированной лечебницы. Отсюда и непонятки: если папка Филина попала к майору, то почему распространяется компромат на своих же людей? А если папки у Федина нет, то зачем майор утверждает обратное?

– Мхадова знаешь?

Клим снова насторожился, даже жевать перестал.

– Вот Мхадов тут на тебя жалуется. Есть бумага. Прочти.

– Я малограмотный.

– Я вслух прочту.

– Не надо мне этого, – Клим недовольно оглянулся на нарика, которого трясло в ознобе все сильней. – Да и тебе не надо.

– Это почему?

– Там такие волчары…

– А говоришь, не знаешь.

– Да я и не знаю…

– Знаешь, знаешь, – засмеялся я. Щадить Клима я не собирался. – Все-то ты знаешь, браток, просто опустился. И про хороших людей знаешь, которые капали на твоих торгашей. И про того самоубийцу под мостом знаешь. И про переселение ромалов. И про то, как твои точки горят.

И спросил:

– Бабу Мхадова ты брал?

Клим растерялся. Наверное, он не думал, что я об этом заговорю.

Любовницу Мхадова, предпринимателя, державшего под контролем южные автозаправки города, действительно взяли братки Клима. Ничего плохого делать с бабой они не собирались, просто позвонили Мхадову. «Ты, значит, надави на приятеля. На Трубу, значит. Пусть играет денежками по-другому».

«Как играет? Как это по другому?»

«Да ты ему только позвони. Он все поймет».

«При чем тут я? Сами ему звоните».

«Прикуси язык, твоя баба у нас».

«Какая еще баба?»

«А которой ты в мае подарил „семерку“, а до этого возил на Кипр».

«Ну, вот видите, – ответил беспринципный Мхадов. – Я с бабой по честному расплатился. Долгов нет. Чего вы хотите?»

«А мы ж ее порежем!»

«Да хоть утопите! – ответил беспринципный Мхадов и стал в голос орать на братков Клима. – Эта сучка, – орал он, – уже месяц как спит с Трубой! Я ее кормлю, пою, подарки ей делаю, а она спит с Трубой! Вот с ним и говорите». – Короче, дал понять браткам, что плевать ему на сучку и вообще он хороший семьянин, никакого отношения к указанной бабе не имеет.

Остальное я знал от Трубникова.

«Понимаешь, – сопел, пыхтел в мобильник Трубников, пуская слюни от вожделения. – Я эту бабу засек месяца три назад в ночном клубе, только подойти никак не мог. Ну, классная баба, только словарный запас невелик. Да зачем ей запас? Она и без слов обойтись может. А потом… Ну, сам знаешь, как это бывает… Обидно мне стало, ну, почему Мхадов? Ну, с какой стати Мхадов? Ну, может, устойчив этот Мхадов в понятиях, способен понимать крутизну, но как там у него с национальным вопросом? А? Баба-то родом из Искитима, ей лучше с татарином жить или с русским… Ну, а потом эти бандосы… Баба, правда, и с ними сговорилась, нет слов, повеселила всю банду. У них там Клим в силе».

«Ты дождешься, тебя подстрелят».

«А вот этого, Андрюха, не боись, – довольно засопел Трубников. Длинными пальцами он, наверное, суеверно касался амулета-ладанки, висящей на груди. – Не посмеют, не смогут».

– Ну, если и брал бабу? – после некоторых раздумий спросил Клим. – Что с того? С бабой, сам знаешь, ничего не случилось, осталась довольна, ни на что не жалуется. Можешь ей позвонить. До сих пор встречается с некоторыми пацанами. Считай, съездила на пикник.

Я взглянул на часы.

Подошло время поддерживающей инъекции, я поднял сотовый и вызвал Олега.

Олег вошел с кожаной медицинской сумкой через плечо, ну, прямо, как настоящий санитар, только на усатую круглую голову натянул черный капроновый чулок, чтобы не волновать Клима.

Кивнув Олегу, я вновь повернулся к бандосу и указал пальцем на нарика:

– Видишь, как ломает беднягу? Как червяка в огне, да? Но он на верном пути. Теперь уже точно на верном. Всосал? Дня через три он отсюда выйдет, мы, понятно, и дальше будем его поддерживать. Он теперь не пропадет. Да и ты, кстати, еще можешь выйти отсюда. Даже быстрее можешь выйти, чем он, – кивнул я в сторону нарика. – Нужно только назвать адресок и имя. Это же просто, даже китаец поймет. Ну, адресок и имя того человека, – многозначительно уточнил я, – который, как ты говоришь, шлет из Москвы качественный товар. Это Парашютист, да? Да знаю, знаю, что ты с ним не встречался! – жестом остановил я дернувшегося Клима. – Можешь не креститься, мне плевать, встречался ты с ним или нет. Мне нужны только имя и адрес.

Клим обиделся:

– Какое такое имя? Какой такой адрес? Я только кликуху и знаю, которую ты назвал. Вот и все. Это же не мой уровень. Чего спрашивать?

– Как чего? – удивился я. – Ты думай, думай. Жизнь-то у тебя изменилась. Вот смотри, как странно. Час назад ты считал, что едешь на стрелку с братками, с которыми можно договориться, а попал в подвал. Как это, чего спрашивать? У тебя жизнь изменилась, урод, а ты никак не включишься. Всосал? Ну, бабу эту Мхадов и Труба вроде как простили тебе, так я ведь не о бабе речь веду, хотя при нужде она станет совсем не таким уж плохим привеском к твоему делу. Мы ее уговорим, не сомневайся, она расскажет о тебе даже то. чего ты сам не знаешь. Она, точно тебе говорю, будет совсем неплохим привеском к трупу под мостом. Это же просто, даже китаец поймет. Два пожизненных срока тебе обеспечены, козел, только ты, боюсь, и одного не отсидишь.

– Ну ты и падла, – обречено признал Клим, стараясь не смотреть в сторону мычащего от боли нарика. Уколы ему сделали, но нарика еще не разобрало. – Только с чего ты взял, что я заговорю? Мы завтра эту твою подземную малину сожжем, а тебя на пенек напялим.

– А мы тебя и пялить не будем, – ухмыльнулся я. – Сейчас сюда придут конкретные пацаны со шприцами и наручниками и прикуют тебя к батарее рядом с нариком. И посадят на иглу. Конкретно. И каждый день в аккурат будешь получать кайф по полной, всосал? А через пару недель сам начнешь просить дозу. Будешь валяться рядом с нариком в соплях на обоссанном тюфяке и просить. Это справедливо. А потом нарик встанет и уйдет любоваться рассветами, кино смотреть, а ты останешься на мокром тюфяке. И ширяться будешь только после нужной нам информации. Доходит до тебя, урод? Сейчас не ответишь – просто за срок, через пару недель все отдашь за дозу. Всосал? Продукт у тебя качественный, сам говоришь, нам не жалко.

– Смотри не ошибись, – мрачно заметил Клим, ни на секунду не переставая жевать. Перспектива его явно не устраивала, но сдаваться он не хотел. – Я тебя не знаю, а меня в городе многие знают. У меня пацаны крепкие, если понадобится, мы с Африки выбьем долги. Нам вся Россия платит. На таких, как я, даже губернаторы ставят.