Будущую войну выигрывает учитель. Книга первая. Карьера - Афанасий Иванович Курчуганов

class="p1">— Львович, и тряпку какую-нибудь погрязнее, захвати, а то я шума не люблю.

Я пнул терпилу по рёбрам

— Ляг на живот, руки за спину.

Он уже не возмущался. Связал руки, поднял его за волосы, посадил на стул, запихал в рот тряпку. Смотрю в глаза.

— У меня завтра отпуск, дел невпроворот, а тут ещё с вашей бандой разбираться надо, ну не могли вы после отпуска появиться, я бы тогда спокойно, не торопясь, ваше дело порешал. Глядишь кто-то из вас и пожил бы немного, на каторге. Ведь за тобой же кто-то наблюдал. Вот, они сейчас подтянутся, я их аннигилирую, а потом и за тебя возьмусь.

В глазах у бандита появился страх. Он понял, что перед ним убийца. С гражданскими то было просто, напугал и тяни деньги. Гражданскому очень трудно через себя переступить. Даже в целях обороны убить кого-нибудь ох как тяжело. А я уже убил несколько десятков вражеских солдат, к которым не испытывал никакой ненависти. А этих же я ненавидел.

Не буду описывать пытки. Через минуту я сказал.

— Если заорёшь или начнёшь ругаться, процедуру повторю.

И вытащил кляп. Он отдышался и начал.

— Я всё скажу, я не виноват.

— Меньше слов.

— Это купец Шульц, мы его команда. У него корабли на море реквизировали, он решил так дела поправить.

— Значит, сами грабим, а как вас за хобот взяли, сразу, а нас то за, что? Пираты?

Он опустил глаза.

В дверь постучали, ногой. Я поднял пленного за шиворот, подвёл к двери, громко спросил.

— Господа пираты, джентльмены удачи?

За дверью заржали. Посмотрел на пленного.

— Твои?

Он кивнул. Я дал знак Львовичу открывать, он стоял уже с какой-то саблей. Я не разу не сомневался, что он совсем не безобидный. Вытолкнул бандита в дверной проём, следом выскочил сам с двумя ножами. Через минуту, а может и меньше, всё было закончено. Связанный, тоже попался под удар. Одежда моя не была забрызгана кровью, постоянные тренировки диверсантов сделали своё дело.

— Львович, а как ты смотришь на то, чтоб поужинать, а то я сегодня даже не обедал.

Он стоял на крыльце, держа саблю в руках, качал головой.

— Ты воин.

— Воин, воин. Давай почавкаем чего-нибудь, пока стражи нет.

Плотно поужинав, попив кофе, наконец-то дождались городскую стражу.

— Что тут произошло?

— Нападение на офицера императорской армии. Это пираты купца Шульца, вот этого вот связанного я допросил с пристрастием. Уважаемый Иосиф Львович свидетель.

Видя мою невозмутимость, разбросанные рядом с телами ножи, палаши, дубинки, стражники предпочли не усугублять дело моим арестом. Тем более военнослужащие не подпадают под юрисдикцию городских властей, задержать буйного могут, но всё равно передадут армейским.

Стражники начали собирать оружие обшаривать карманы. Я попрощался с ростовщиком, уговорились встретиться завтра утром. И побрёл на свою квартиру. Что-то я забыл спросить. Вернулся, Львович смотрит на меня удивлённо. А я стою замороженный, не могу вспомнить чего я забыл. Стражники начали на меня коситься. Наконец, вот она мысль, вышла из лабиринта извилин. Подошёл вплотную к еврею и шёпотом спросил.

— Львович, а если я служанку твоей, то есть квартирной хозяйки, соблазню, это не будет антиобщественным деянием?

Иосиф, улыбаясь.

— Не будет, такса такая-же, как и в заведении напротив.

Я повеселел, ещё раз попрощался с Львовичем, напомнил стражникам про Шульца, и почти чинно, почти шагом, понёсся домой.

Дома, пока готовили «ванну», положил на стол пару серебряных монет, намёк, для служанок с заниженной планкой социальной ответственности. Начал раздеваться, делая вид, что нисколько не стесняюсь. Залез в воду, служанки переглянулись, хмыкнули, и тоже делая вид, что не стесняются, стянули себя платья. Я положил две монеты, что б наверняка мне сегодня обломилось, думал, что на двойной тариф обязательно найдётся желающая. Дак вот, я думал неправильно, барышни расценили мои действия по-своему. Скажу только одно, мне было хорошо, до самого утра.

А с утра беготня, вначале к капитану, забрать деньги, векселя и увольнительную с отпускной. У капитана уже толклись оба поручика. Он им давал подробные инструкции. Павел Степанович кивнул мне на окно, там стоял, то ли конь, то ли жеребец, а может и кобыла. Ну не умею я по роже их различать. А заглядывать стесняюсь. Забрал бумаги с деньгами, вышел к коновязи.

Делая вид, что проверяю подпругу, заглянул, кобыла. Проверил седельные сумки. Ух ты, мои вещи, а это что? пистолеты, один два, три, четыре, кинжал в красивых ножнах, два, и опять же отрезы бархата и шёлка, а тут ещё и платки женские. Я так понимаю, это подарки родным и близким. Ну удавы, ну уважили, надо бы им денег на отдых выделить, по рублю. Жаба аж застонала, ну хорошо по полтине, притихла. Влез в седло, и рысью в военный городок.

Строительство шло полным ходом, а вот и мои удавы. Перекрытие ладят. Слышу команду смирно, выбегают, строятся, и не беда, что не совсем по форме, всё-таки работают. Спешиваюсь строевым иду на встречу унтеру, выслушиваю доклад. Приветствую.

— Здравствуйте господа диверсанты!

— Здравия желаем ваше благородие!

— Вольно.

Унтер дублирует команду.

— Спасибо братцы, что собрали в дорогу, спасибо за подарки для моих родных и близких. А вот вам от меня подарок.

Я достал из кармана кошель и отдал унтеру.

Я не прощаюсь, я говорю до свидания, весной ждите.

Всё-таки какие они мне родные стали, чуть слеза не выкатилась.

Влез в седло и поехал искать Егорыча. А чего его искать, вот он в центре городка сараи строит.

— Егорыч, назначь заместителя и собирай пожитки, ты уволен.

Этот взгляд надо было видеть. Я думал его инфаркт ударит. И не веря, может я шучу в своей манере, и с надеждой, а вдруг правда. Я соскочил с коня, виноват, с кобылы, достал из сумки флягу, сунул Егорычу в руки.

— Хлебни, а то окочуришься.

Хлебнул, начал розоветь. Так-то лучше.

— Ты пока собирай манатки, а я к твоему начальству, бумаги отдам, потом вместе в город поедем. Возьми в нашем стаде лошадю, какую-нибудь, они ещё не учтённые, не посчитанные, ребят ты знаешь, договоришься, скажи, что я просил. И я направился к начальнику тыла.

— Ваше высоко благородие, разрешите обратиться.

— Обращайтесь.

— Ваше высоко благородие, я вчера по служебной надобностью был при штабе, дак вот, мне велели, передать вам бумаги касательно списания из армии, старшего унтер офицера Ивана Егоровича.

Я протянул формуляр. Майор внимательно его изучил, и начал задавать каверзные вопросы.

— И когда ж это Егорыч успел к лекарю смотаться?

— Дак это при мне было,