Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов

Блуд самодовольно оглядел смеющихся кметей. Один из них поправил костёр и сказал:

— Я слышал эту сказку, только в своих краях, а не в ваших и не про тебя, Блуд.

Все затихли, предвкушая спор, но спору не суждено было разгореться.

— Веселитесь, други?

Из сгущавшихся сумерек надвинулась тёмная фигура. Большинство узнало появившегося, это был кметь по имени Турин. Про него, как и про всякого отличившегося воина, ходили легенды. Так сказывали, что Турин уже в девять лет зарубил топором парня, старше него и неосторожным словом оскорбившего его семью. Сам Турин был из Ладожских мест и в двенадцатилетнем возрасте ушёл вместе с ватагой в первый морской поход. За свою недолгую жизнь он воевал с чудью, бьярмами, варягами, лютичами и саксами. Турин, под стать своему имени, отличался буйным норовом и огромной силой, как у дикого тура. Сражался, говорили, без доспехов, полностью отдаваясь опьянению боя, разил врагов, оставляя за собой чистое поле. На его теле не счесть было шрамов, полученных в многочисленных битвах. За Турином показался тот самый ратник, у которого Блуд отбил Чернаву.

— Вот этот гад! — показал он на Блуда. Чернава выглянула из-под рогожи и, заметив едва не изнасиловавшего её кметя, пискнула и занырнула обратно, дрожа всем телом. Турин покосился на напрягшегося Блуда, повёл бровью:

— Отойдём, поговорим.

— Говорите здесь, у нас тайн нету, — подал голос Колот, нашарив позади себя ножны меча.

Турин с вызовом оглядел воинов у костра, пожевал ус, подумал как быть. Решил, видимо, что нахрапом здесь не возьмёшь, заговорил спокойно:

— Ты, ратник, обидел моего человека, я старшим прихожусь в его десятке. Ты силой отнял у него полонянку.

В свою очередь поднялся со своего места Блуд, загородив собою рогожу с Чернавой под ней.

— Я призываю в свидетели всех, кто находится здесь и пусть сожжёт меня Огонь Сварожич, не будет носить на себе Жива-мать, если я скажу неправду. Я не отнял, а предложил купить у твоего человека эту полонянку за любую назначенную цену, а он отказался.

— Не отказался, а сказал, что продам, когда попользуюсь ею. К тому же эта моя добыча и имею полное право делать с нею что захочу.

Воины вокруг согласно закивали. Блуд, чувствуя, что оправдаться не получится, ведь он и вправду хватался за меч, взял быка за рога:

— И что дальше? Я до сих пор предлагаю цену, которую назначит этот человек, но полонянку не отдам обратно.

Южный летний день быстро переходил в ночь. В стане меньше стал слышен глас гусляра-сказителя и всё больше были слышны гудки и сопели, призывающие к бойкому плясу. Злое комарьё не давало покоя и ратники беспрерывно махали руками, как скоморохи, только трое стояли недвижимо друг против друга. Турин долго смотрел на Блуда, решая, что делать, наконец молвил:

— Видать, крепко тебе эта девица запала, дай-ка гляну на неё.

Турин сорвал рогожу, Колот вовремя отдёрнул в сторону Блуда, пытавшегося помешать. Чернава, вскрикнув, рванулась было, но Турин, крепко схватив её за плечи, усмехаясь, разглядывал дрожащее от страха тело. Колот держал пытавшегося вырваться Блуда, драться было не время и пока не за что.

— Хороша! Я бы и сам с неё голову бы потерял. Эй, Нагиба! — обратился он к своему кметю. — Если у тебя рус не выкупит, дашь мне её на одну ночку?

И засмеялся глубоким громким смехом. Послышалось ещё несколько смешков, больше для поддержания, в основном же все смотрели мрачно, в тревожном ожидании. Турин шагнул к Нагибе, качнулся, ойкнув, и хлопнул того по плечу:

— Что решишь, друже?

Только сейчас стало заметно, что Турин хмелен и находится в хорошем настрое. Нагиба невольно присел от тяжёлого хлопка.

— Что я решу? Мы же договорились, что судиться будем.

— Так ты не уступаешь ему? Тогда пойдём на княжеский суд.

Нагиба замялся, выносить это плёвое дело на князя и получить общее осуждение не хотелось. Наконец решив, он сказал:

— Ладно, пусть сам назначит цену.

Напряжение разом спало, воины бурно и одобрительно поддержали Нагибу и засоветовали Блуду:

— Давай, не скупись! Сам хотел!

— Девка того стоит!

— Не позорь нас, Блуд!

Блуд окинул вокруг себя взором, глянул в сторону, где невидимые за народом в темноте паслись кони. Вспомнив, развязал суму, пошарил там рукой и вытащил оттуда длинный восточный нож, похожий на скрамасакс, который везут из далёких земель англов через Ладогу, но более изящный, с отделанными серебром и самоцветами ножными и позолоченной рукоятью. Нагиба принял подарок. Звенец на правах старшего по летам среди всех подошёл к Турину

— Теперь, — сказал он, — предлагаю выпить с нами мировую.

— Ну что, — обратился Турин к Нагибе, — принимаем мир?

Воин всё ещё дулся, но уже больше для порядка. Удоволенный добрым подарком, он согласился.

Потом пили и веселились, перемешавшись с ратными с других полков, плясали до одури. Пропал Звенец, по воеводскому наказу вместо Блуда ушедший проверять сторожу. Веселье затихло само собой лишь глубокой ночью, когда подгулявшие, уже не чувствуя вечно бодрых и назойливых комаров, валились на землю.

Глава 36

Вся история войн показывает, что для длительного похода по землям врага необходима поддержка населения, без неё поход необходимо завершать и возвращаться домой, ибо войско, отягощённое ранеными, полоном и добычей, становится малоподвижно и теряет свою боеспособность. Но поход в Хазарию не был обычным набегом, когда можно всё разрушить и истребить, а потом быстро бежать домой, пока враг не собрал силы для отпора. Хазары были сломаны, но не добиты. Их надо было додавливать, ибо недорубленный лес вырастает вновь. Святослав решил разделить войско, отправив всю добычу, полон, раненых и тех, кто хочет вернуться, домой, а с небольшим, но быстрым отрядом прыгнуть к Белой Веже или по-хазарски — Саркелу, куда стянул остатки своего воинства Шамоэль-шад.

Домой отправлялся Мстислав Свенельд. Уходила часть русичей, печенегов, варягов и прочих, кто счёл поход законченным, а добычу достаточной. Тянулись телеги с ранеными. Уходил и Блуд с Чернавой. Друзья уговаривали остаться, но Блуд отказывался:

— У меня два коня, две брони, узорчье, несколько жуковиней — хватит дом построить нам с женой, ещё останется, неплохо при этом остаться в живых.

— Не замечали в тебе труса, — беззлобно подтрунивали ратные.

— Теперь есть для чего жить, — серьёзно отвечал Блуд...

Сократившаяся с начала похода более чем вдвое рать, без раненых, без добычи (отправили с земляками, либо в Киев в княжескую казну на временное хранение), лёгкие, опытные, слившиеся друг с дружкой за время войны, споро пошли вперёд. По утрам, как обычно, уходили дозорные, возвращались ночью, жадно ели, валились спать. Ратша Волк с киевским полком, двумя отрядами северов и тремя сотнями печенегов, взял на щит два хазарских града, являвшихся одними из тех, что по Танаису стерегли Хазарию от русов. Догнали Святослава в седмице пути от Саркела, явились тенями в сумерках к охочим до рассказов товарищам.

На следующий день шли уже общей ратью по летнику, поднимая клубы пыли. Ратные ехали, изломав ряды, разговаривая, разглядывая новые — и который раз за поход новые! — места. С Танаиса тянуло водной сырью и тиной, по берегу росли тополя и вербы, давая долгожданную прохладу путнику. Река могуче катила свои воды в низовья. Воины сравнивали Танаис с Днепром, находя, что Днепр и шире, и красовитие. В сравнениях поминали Рось, Дунай, Днестр, Великую, Мутную, Оку, Клязьму и даже чуждую славянам Каму. Обсуждая то, что видят волею или неволей, вспоминали о далёкой оставленной родине.

По небу сновали стрепеты, стрелою над головами пронеслась утка. Пение жаворонков перекликалось со свистом сусликов. Повядшие травы клонились к земле. Близившая осень не приносила той желанной прохлады славянских земель. До одури надоела жаркая, дышащая горьким сухим ветром степь. А может быть, просто хотелось домой, и потому было всё не так и не то.

Впереди темнел дубовый лес. На опушке от леса отделились несколько точек и, не скрываясь, на рысях направились к передовому разъезду. Узнав своих, разъездные убрали луки в налучья, сняли ладони с черенов мечей. Разведчики поведали о хазарах, следы их коней видели в лесу. Лес — место выгодное для засад, потому береглись, высылая разведчиков, шли осторожно, готовые к нападению.

Ничего не случилось. Рать вывалилась к Саркелу вслед за передовым отрядом, которому было наказано не вступать в бой ни при каких обстоятельствах. Хоть русского войска было меньше, чем в начале похода, но хазар было ещё меньше, и единственное, чем степняки могли обеспечить себе победу, это громить противника по частям. Шамоэль-шад ждал под стенами. Крепость едва вмещала всех защитников, которых набралось более тысячи и хазары вышли на бой в поле, решив, что лучше умереть, чем ждать, пока враги возьмут крепость измором.