Хронос Изгоев - Тихон Карнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Боишься, что однажды свихнёшься и начнёшь [фигачить] огнём во все стороны? — спросил Эммерих.
— Иногда, — в упор посмотрел на него Кеган. — Во мне есть тьма и гнев, хотя я контролирую их. Боюсь, что однажды они выйдут наружу и я не смогу удержать их. Мне бы хотелось сделать мир лучше, и будь у меня такая сила, я бы воспользовался ею. Если бы я мог, я бы уничтожил Стих Сумерек и исцелил бы Нулевую Высоту, не считаясь ни с какими потерями.
— Вы поглядите на него: тьма, гнев… Высокие понятия, пташка, а на деле — оправдания импульсивности. Ты выглядишь как человек, которому нужен повод, чтобы слететь с катушек, — Эммерих потянулся, — но ладно, птенчики, надо бы уже закругляться. Ложитесь спать, я пока подежурю. Кег, сменишь меня через четыре часа.
— Не вопрос, — тот кивнул, разом приобретая более умиротворённый вид. — Только пойдём сперва покурим. Госпожа Нойр, — он обернулся к Нине и поднёс её руку к своим губам, запечатлевая на ней поцелуй, — спокойной ночи.
Девушка изумлённо посмотрела на то, как он прикасается к ней, и заторможено кивнула.
— У вас ещё будет время развлечься, — шумно вздохнув, недовольно проговорил Ландони, — и даже без свидетелей. Или тебе на секс тоже нужны зрители?
— Рик! — пискнула Нина, отнимая руку у Аматриса. — То, что ты не такой воспитанный, ещё не значит, что мы тут трахаться собрались.
— Мне кажется, о нашей с ней близости ты думаешь чаще, чем мы сами вместе взятые, Эммерих, — с лёгкой усмешкой отозвался Кеган.
— Вот уж точно, — согласилась Нина, забираясь на уложенный поверх сдвинутых кресел спальник. — Пугающая тенденция.
Ландони фыркнул и сказал:
— Лады, погнали.
— Да, — Аматрис кивнул. Уже выходя, он задержал на ложащейся Нине долгий взгляд.
Эпизод двадцать второй
Нулевая Высота
поместье Моран
9-19/999
Дыхнуло дымом. С трудом разлепив глаза, Нина увидела камин, который вмиг обрёл очертания затворённой дубовой двери. Девушка приподнялась с дивана — то ли от недосыпа, то ли от неудобного положения затекли спина и шея.
Гостиная, в которой Нойр заснула, исчезла — пробуждение пришлось на знакомый гостиничный номер.
— Нина! Нина! — раздался прямо над ухом встревоженный женский голос, и кто-то тряхнул девушку за плечи. — Просыпайся! Мы горим!
— Горим?.. — Нина медленно повернула голову и обомлела. — Мама?..
Вне всяких сомнений, это была она — Верана Нойр. Молодая девушка, погибшая при пожаре в гостинице «Каэльтина Дунария»: только теперь Нина была немногим младше неё. Мать этого, впрочем, будто не видела:
— Вставай, одевайся! — с этими словами в Нину полетела её куртка. — Ты же не хочешь сгореть, как я?..
Девушка, послушавшись, дрожащими руками натянула куртку. Видение — а это было именно оно, Нина не сомневалась — с напрягающей реалистичностью повторяло интерьеры «Каэльтины Дунарии». Тот же трельяж с распахнутыми дверцами и позолоченной рамой, большая кровать с тяжёлым бархатным балдахином и такими же портьерами на окнах, шкаф с цветочным орнаментом и фарфоровыми накладками… Какая-то мебель, казалось, прежде находилась в самом Финемилии, и после, обретя пристанище в гостинице, навлекла беду и на неё.
— Мама, — Нина вновь подала голос, — ты же мертва…
— Когда хочешь кого-то спасти, даже оковы смерти не смогут тебя остановить. Пойдём, солнышко.
Эти заботливые нотки… Нина не нашла в себе сил сопротивляться. Во плоти или нет, но перед ней стояла её мама — та самая, которую, в отличие от самой девушки, спасти так и не успели. Доверившись необъятной тоске, девушка последовала за Вераной.
За пределами бывшей гостиной всё также изменилось. Вместо вестибюля Нина очутилась в узком коридоре «Каэльтины Дунарии»: из-под стеновых панелей шёл дым, и древесина стремительно иссыхалась, норовя вот-вот загореться. Весь лоск, с каким существовала гостиница, медленно тлел. Мимо проносились люди, испуганные, уже либо в одежде ко сну, либо только пришедшие с променада.
— Куда мы идём? — спросила Нина, когда её толкнула пробегающая мимо женщина с грудным ребёнком. — Аварийный выход в другом конце коридора… Тот закрыт.
— Всё выучила? Моя маленькая коллекционерка трагедий… — Верана обернулась, и девушка вздрогнула, когда увидела её золотистые глаза. — В этот раз мы спасёмся обе… Ты же хочешь этого, моя каэльтина?..
— Но постой. Разве это возможно? Ты же… умерла, мама. Никто не может вернуться из посмертия.
Девушка вздрогнула, когда они с Вераной остановились перед дверью, ведущей к аварийному выходу. Из-за мутного окошка просматривалась лестница, порядком захламлённая — впоследствии выяснилось, что этот ход перекрыли работники гостиницы, для контроля за безопасностью… Но теперь эта дверь была открыта: ни цепей с замками, ни даже примитивного засова.
— Пойдём, милая, — позвала Нину с собой мать, едва толкнув дверь. — Вот увидишь: нас обязательно спасут, и ты больше никогда не будешь одна.
— Я… — Взгляд вмиг стал потерянным. — Хорошо, мама.
Спуститься они не смогли бы — пролёты вниз были завалены старой испорченной мебелью, открытым был только путь наверх. На лестнице окружающая реальность начала двоиться: образ гостиницы перемежался с поместьем, и крыша, на которую Верана вывела дочь, на деле оказалась верхним этажом дворца.
— Прыгай, милая! — Верана подвела её краю и указала вниз. — Видишь, спасатели поймают тебя!
Нина опустила взгляд — никаких спасателей там не было. Только глухой коридор, перетекающий в галерею.
— Нет, — девушка, цепляясь за ограждения, замотала головой, — там никого… нет. Я не буду прыгать.
Рука Вераны повелительно опустилась ей на плечо и крепко сжала. Женщина шагнула навстречу, затем ещё раз и ещё, а губы её растянулись в жуткой улыбке.
— Ты прыгнешь, — ответила старшая Нойр не своим голосом, — разве ты можешь ослушаться свою маму, которой обещала скорую встречу?
Ограждение, в которое спиной упёрлась Нина, затрещало, а вскоре вовсе разрушилось и обломками упало вниз.
— Нет, мама, постой!
Но та оказалась сильнее, и вскоре девушка буквально повисла над пропастью.
— Спокойной ночи, госпожа Нойр, — вдруг голос Вераны уподобился звучанию Кегана.
— Нет!
Едва Верана отпустила ее, как девушка мёртвой хваткой вцепилась в руку матери, уволакивая за собой. Тишина разорвалась криками — отпустив женщину, Нина зажмурилась.
Вдруг её спины коснулось нечто лёгкое, точно перина, и липкое. Падение замедлилось, а затем остановилось вовсе. Нину мягко опустило на пол — будто всё это время её поддерживали невидимые тросы. Приподнявшись, она огляделась и заметила, что от спины до самых рук протянулась паутина. Девушка заторможено до неё дотронулась: на ощупь та оказалась достаточно нежной.
По
