Православная Церковь и Русская революция. Очерки истории. 1917—1920 - Павел Геннадьевич Рогозный

например, такие как провозглашение демократической республики, введение женатого епископата, а также назначение комиссии для расследования «вредной и преступной деятельности» своего предшественника, Пахомий просил их утвердить «для сохранения церковного мира в епархии».

И снова Сергей Аракин против Аркадия Оболенского

Одной из самых беспокойных епархий в 1917 г. была Орловская, о ней я уже писал. В орловской истории как под увеличительным стеклом гипертрофированно отразились те сложные процессы, которые происходили в Церкви после падения монархии. Об увольнении местного епископа Макария я уже писал, однако и после решения Синода ситуация в епархии не успокоилась. После того как епископ был отправлен на покой, комитетчики во главе с Аракиным праздновали победу.

Епископ Павел, основной организатор отпора «самозваному» комитету, после определения Синода об увольнении Макария и своем переводе в Рязань тоже, по всей видимости, стал колебаться, хотя и писал, что «политической “водобоязнью” не страдает, больше всего его возмущает то, что Макария судят не за дела, а только по подозрению в «неискреннем принятии нового строя, а также за те убеждения, которые он, как и мы все, кажется, исповедовали до падения царской власти». Посылая свои письма в Синод, епископ также просил «высшую власть... придти нам на помощь, чтобы спасти церковную свободу. Лишайте места, но не давайте совесть в обиду клеветникам и насильникам, — восклицал Павел, — чтобы в нас, людях, которые не отказываются нести на себе столь тяжкое бремя власти в настоящее время, не погибла окончательно уверенность, что есть в России, несмотря на переживаемые испытания, суд и правда».

Однако Синод своего решения не изменил, и в Орел был направлен епископ Серафим, назначенный по предложению Львова временно управлять епархией. В церковных кругах он слыл человеком, как тогда говорили, с «ярко выраженной общественной физиономией». Известность он получил после своего открытого письма к московскому духовенству по поводу празднования Первого мая. Епископ недоумевал, почему священнослужители остались «совершенно безучастными» к этим «общенародным торжествам». Прибывшего в город 3 июня Серафима на вокзале встречали губернский комиссар Ровинский и Аракин, который «приветствовал епископа краткой речью».

Можно предположить, что новый архиерей быстро понял, кому принадлежит реальная церковная власть, и вскоре пришел в Комитет объединенного духовенства. Там его встретили торжественно, сам Серафим произнес речь, в которой деятельность Комитета назвал «важной и плодотворной для обновления церковной жизни и укрепления добытой свободы». Владыка также заявил, что постановления прошедшего съезда «считает обязательными для себя». В свою очередь, аракинцы «обрисовали в ярких чертах борьбу Комитета с реакционными силами» в лице епископов Макария и Павла.

В письме В.Н. Львову Серафим сообщал, что застал в Орле еще епископа Макария, который ему и сказал, что просьбу об увольнении он не подавал и будет просить Синод пересмотреть свое решение. Серафим писал, что во время богослужения в соборе Макарий обратился к орловской пастве с прощальным словом, «очень хорошим, но я не могу обойти молчанием одного места. Епископ Макарий заявил, что ему некого прощать, так как он не имеет врагов, а через какое-то время стал говорить о пастыре (очевидно об отце Аракине), который внес смущение». Далее, по словам Серафима, когда Макарий стал благословлять собравшихся, «поднялось что-то невообразимое... шум, крики слышу: “Пусть выйдет из алтаря Серафим”. Царские двери были открыты, женщины заходили даже за них в алтарь и что-то выкрикивали».

Информация об этом инциденте появилась и в прессе. Так, в «Орловском вестнике» сообщалось, что после прощальных слов Макария протоиерей А. Оболенский пожелал ему успеха на новом месте служения. После в «храме раздался чей-то голос: “Господи, кто желает, чтобы епископ Макарий остался в Орле”. После этих слов в храме поднялся невообразимый шум, крики и возгласы: “Желаем, желаем”. Многие в знак солидарности подняли руки. Такая картина повторялась с перерывами несколько раз. Серафим. неодобрительно отнесся к происшествию в храме».

Между тем в Орле становилось все больше недовольных политикой Исполнительного комитета священника Аракина, который, по существу, сумел захватить всю епархиальную власть. В противовес аракинцам было образовано Общество обновления Церкви на канонических началах. Возглавили его протоиерей Аркадий Оболенский и священник Николай Беляев. «Общество» распространяло среди орловской паствы свои обращения. В них сообщалось, что многие священнослужители «открыли двери Церкви и беспрепятственно впустили в нее волков в овечьей шкуре, а иногда даже и без нее... они заключили союз с волками-атеистами из политических организаций. Неужели допустим впредь, чтобы они непрошеными хозяевами поехали на Собор».

В качестве примера таких «волков» назывались «“священник” Емельянов, подвергнутый бойкоту всем духовенством за противоцерковную и предательскую деятельность на митингах», и товарищ председателя съезда духовенства мирянин «безбожник» Зверьков, по словам Оболенского, открыто на съезде заявивший, что не верит в Бога. Даже декларативные протоколы майского съезда сообщают о конфликте, который произошел на нем во время выступления Зверькова. Так, на попытку ведущего заседания протоиерея Брянцева прервать его монолог Зверьков ответил: «Вы затыкаете мне рот». Депутаты постановили исключить Зверькова на одно заседание.

Всем было ясно, что под «непрошеными хозяевами и волками» имелся в виду аракинский комитет. Быстро понял это и временно управляющий епархией Серафим, который в своей борьбе за церковную власть в Орле сделал ставку на Исполнительный комитет. Первоначально Серафим вполне благожелательно отнесся к Обществу обновления и даже присутствовал на его первом заседании, где его стали просить присоединиться к прошению об оставлении в Орле Макария. Очевидно, эти требования, а также открытая оппозиция общества по отношению к аракинцам и настроили епископа занять резкую позицию по отношению к А. Оболенскому и его единомышленникам. Интересно отметить, что членов данного общества в Орле именовали «обновленцы».

В своем письме обер-прокурору Синода владыка писал, что ему «теперь ясно: это общество создавалось в противовес Исполнительному комитету. Аркадий Оболенский особенно настроен против Исполнительного комитета, постоянно агитирует против него в защиту епископа Макария». Жаловался Серафим и на постоянные оскорбления, которые ему приходится слышать от своих противников. Так, например, вскоре после приезда он стал свидетелем митинга, организованного сторонниками Макария прямо во дворе архиерейского дома. Увидев Серафима, толпа начала возбужденно кричать: «Это сын Аракина!»

По словам Серафима, получал он и письма с угрозами: «Вы аракинец, смотри, как бы мы тебе ноги не переломали... антихрист ты!» Такое отношение к своей личности епископ объяснял происками «партии Оболенского, которая сильно будирует общество». Серафим приводит рассказ еще об одном митинге, свидетелем которого он был, в Петропавловском братстве, где и обосновались сторонники Общества обновления. «Вы не можете себе представить, — писал епископ обер-прокурору, — какие неистовые крики там